А Хеопс отправил собственную дочь в публичный дом
и приказал ей добыть некоторое количество денег.
Геродот «История»
Предисловие
Все бега времени страшатся,
Мгновенья вечности пустой,
Лишь пирамиды не боятся,
Обходит время стороной
Их неприступные подножья.
На то уж, видно, воля божья.
Глава первая
Жил в Египте фараон,
Был тщеславен с детства он:
Хотел миром Хеопс править,
И себя вовек прославить.
Он затеял пирамиду
Возвести врагам в обиду,
Чтобы недруги и гости
Разом лопнули от злости,
А потомки с восхищеньем
Любовались сим твореньем.
И со всем народом смело
Взялся фараон за дело.
Вмиг работа закипела,
Только быстро прогорела.
Хоть была полным полна,
Но пустой стала казна.
Фараон тут в гнев впадает,
Казначея вызывает:
– Где сокровища? Где злато?
Вижу, ты одет богато
В бриллианты и меха,
А в казне моей труха.
Теперь злато где найти
Пирамиду возвести?
– Я богат, крутить не стану,
Но положено по сану
В сих нарядах пребывать,
Чтоб дозволено стоять
Было мне пред фараоном,
Как козявке перед богом.
А богатств вокруг полно,
И богами нам дано
Взять сокровища святилищ
И запасы их хранилищ,
Накопленья мудрецов,
Сбережения жрецов.
Хватит их богатств с лихвою
Пирамидой золотую
Солнце в ясный день затмить,
Ярче звёзд в ночи светить.
Хеопс в ужасе вскочил.
– Ты рехнулся! – завопил. –
И безумец у богов
Ни крупицы их даров
Никогда взять не посмеет,
Ибо тут же онемеет,
Будет язвой поражён,
Жгучим пламенем сожжён
И на вечные мученья
Обречён без промедленья.
Казначей пал на колени
– Смилуйся, тружусь без лени
Я на благо государства,
Чтобы крепло твоё царство,
И удары всех богов
На себя принять готов.
Ты лишь только прикажи,
Собрать с храмов разреши
Дань, чтоб строить пирамиды,
Оживлять пустыни виды.
Царь дар речи потерял,
С удивлением взирал
Он на верного слугу:
– Ничего я не пойму.
Неужели Гор и Птах
Не внушают тебе страх?
Иль Осирис всемогущий,
Суд над мёртвыми ведущий,
Не расправится с тобой,
Словно сокол со змеёй?
Отвечал так казначей:
– Милость мне твоя важней,
Потому что сам ты бог,
И готов я твой порог
Неустанно целовать,
Твою мудрость восхвалять.
– Не смеши меня, Халей,
Ты хороший казначей,
Но безумство, уж прости,
Бога сравнивать с людьми.
Ни купец, ни царь, ни я
Богу точно не ровня.
– Как же, – отвечал Халей, –
Ты правитель всех царей,
Стран, народов и племён,
Мир Хеопсом восхищён.
Кто свершить такое смог,
Тот, конечно же, сам бог.
Фараон лишь улыбнулся
И к Халею повернулся:
– Говоришь весьма ты гладко,
Слушать речи твои сладко,
Но скажу я без вранья –
Нет бессмертья у меня.
Хоть и славите, как бога,
Но закрыта мне дорога
В пантеон богов бессмертных,
И мой путь, как у всех смертных.
Казначей, набравшись сил,
Так Хеопсу возразил:
– После смерти своё тело
Богу Ка вручаем смело,
Чтоб его он возродил,
В царство мёртвых проводил.
А вот имя наше свято,
Велика будет утрата,
Если к нам придёт забвенье,
Не видать тогда спасенья,
И Хеопса пирамида
Стоять будет не для вида,
Но и имя прославлять,
Жизнь святую возрождать.
И для этого без слов
Я на всё пойти готов.
– Что ж, – ответил фараон
И уселся на свой трон, –
Коли есть к тому стремленье,
То даю я повеленье:
Слегка храмы потрясти,
Пирамиду возвести.
Глава вторая
Мересан, дочь фараона,
Как прекрасная корона,
Дворец царский украшала,
Словно звёздочка сверкала.
И на выдумки девица
Была с детства мастерица.
Уголок найдя укромный
И наряд накинув скромный,
Она в город убегала
И по улицам гуляла.
Мемфис, страстями кипящий,
Словно океан бурлящий,
Тогда слыл столицей мира,
Собирающей для пира
Племена все и народы,
Но несущей им невзгоды.
Мерисан очень любила
Берега святого Нила
С лодки быстрой лицезреть,
В воды светлые смотреть,
Где, зарывшись в тёмный ил,
Стерёг жертву крокодил.
Правил лодкой той умело
Юноша, глядел он смело
На принцессу и не знал,
Кого в лодочке катал.
И девице, как умел,
Песню радостную пел:
– Слава богу солнечному Ра,
Что лучами нас, как матушка, ласкает,
Каждый день без устали с утра
Всё живое светом освещает.
Славлю я богиню Анукет,
Что могучим Нилом мудро управляет,
Отражает в водах твой портрет,
Нас с тобой на лодочке катает.
Славлю я прекрасную Бастет,
Что влюблённые сердца соединяет,
Песню о любви слагает, как поэт,
Красотой твоей меня пленяет.
– Поёшь ты красивую песню, –
Сказала Ирею девица,
– Но не быть твоею, хоть тресни:
С простым не сойдётся царица.
– Всегда для меня ты царица! –
Воскликнул отважный Ирей,
– Ты певчая дивная птица,
Что песни поёт над рекой.
Конечно же, он не поверил,
Что царская дочь перед ним,
И губ вкус девицы проверил,
Бастет и Исидой храним.
И девушка была не в силах
Пред чувством любви устоять,
И в водах Бастет сохранила
Невинности ласок печать.
Глава третья
А тем временем, Халей,
Главный царский казначей,
Стал, как коршун, грабить храмы,
Выворачивать карманы
Предсказателей, жрецов,
Всех служителей богов.
Те, как мухи, всполошились,
Дружно все засуетились,
А верховный страны жрец
К фараону во дворец,
Посох взяв, пошёл пешком,
Лишь сума была при нём.
Жреца принял фараон,
И хоть ласков был с ним он,
Пал верховный на колени,
Лобызал Хеопса тени
И дрожащую рукой
Тряс он нищенской сумой.
– О, великий наш воитель!
Всех народов повелитель.!
Предков следуя завету,
Дай хоть мелкую монету
На Осириса и Ра,
Чтоб могли они с утра
Твоей щедрости дивиться,
Дарам пышным восхититься.
Фараон развёл руками:
– Не богат я, жрец, дарами.
А богач я только с виду,
Всё ушло на пирамиду.
Усмехнулся едко жрец:
– Никогда делу венец
Не увидит человек
И страдать будет весь век,
Если щедрыми дарами
Не поделится с богами.
– Это для народа сказки,
Ты ему давай подсказки,
Только знаешь ты прекрасно,
Что несём дары напрасно
Мы богам, они без нас
Миром правят каждый час,
И для этого дары
Абсолютно не нужны.
Боги все так всемогущи,
Совершенны, вездесущи,
Что прекрасно могут сами
Одарить людей благами.
– Тут ты прав, – ответил жрец, –
Только будет всем конец,
Если богу не молиться,
С ним последним не делиться.
Одолеет нас гордыня,
Каждый будет своё имя
Выше неба возносить,
И тогда не победить
Человеку в себе страсть,
В пропасть обречён упасть
Будет он: ни мглу, ни ночь
Уж ему не превозмочь.
Стоя у подножья трона,
Жрец смотрел на фараона,
Как на малого ребёнка,
Но ответил Хеопс тонко:
– Голову мне не дури,
На зверей лишь посмотри.
Слышал ты, чтоб крокодил
Жертву богу приносил?
Лев, осёл или шакал
Хвалу господу воздал?
А живут они прекрасно,
И, наверно, мы напрасно
Столько злата и даров
Собираем для богов.
Отвечал Хеопсу жрец:
– Ждёт безрадостный конец
Того, кто богов не чтит,
От святынь лик воротит.
Тот на гибель обречен,
В жертву будет принесён,
Как баран или козёл,
Иль совсем тупой осёл.
Фараон свой гнев сдержал
И жрецу так отвечал:
– Не ровняй осла и льва,
В мире сила лишь права.
Станет лань или овца
Достоянием жреца,
Но не тронет он орла.
Взмахом мощного крыла
К солнцу ясному взлетая,
Легко небо покоряя,
Не сподобится царь птиц
Перед богом падать ниц.
Лишь ослы к нему придут,
Дары сами принесут.
Так и мне богов жрецы
Отдадут свои дары.
Жрец покорно поклонился
И немедля удалился.
Глава четвёртая
И огромные богатства
Храмов всех святое братство
Отдало на пирамиду,
Всё прилично было с виду.
Закипела вновь работа,
И одна была забота
У строителя Халея,
Заодно и казначея:
Пирамиду возвести,
Чтобы честь и жизнь спасти.
В это время Мересан,
Несмотря на чин и сан,
С бедным юношей встречалась,
С ним на лодочке каталась,
Вскружив голову Ирею,
И сказал тот: – Я сумею
Лодкой грамотно рулить,
Чтобы век с тобою жить.
Тебя, милая, люблю
И от всей души молю:
Мересан, будь мне женой,
Верной, нежной и родной».
Мересан его обняла
И с любовью отвечала:
– Я готова хоть сейчас,
Но решает всё без нас
Мой отец, без промедленья
Я его благословенья
В день рожденья попрошу
И судьбу нашу решу.
Во дворце во всю веселье,
То принцесса день рожденья
Празднует, сам фараон
В урей пышный облачён,
Мересан он поздравляет
И с улыбкой вопрошает:
– Что желает моя дочь?
Ты, я думаю, не прочь
Выбрать по душе подарок,
Чтоб он был, как солнце, ярок.
Так, заказывай любой,
Разноцветный, золотой.
Нет приятней мне отрады,
Когда дети мои рады.
– Хоть даров твоих не счесть,
Но подарок уже есть,
Правда, он не золотой,
Но разумный и живой,
Я люблю его безмерно,
Женой буду ему верной,
И прошу лишь об одном:
Жениха принять в наш дом.
– Кто же он? – Хеопс спросил, –
Кто так дочь мою сразил?
Царь, вельможа иль купец?
Очень хочет знать отец,
Коротать тебе с кем век.
– Он обычный человек, –
Отвечала Мересан, –
Не богат и важный сан
Век ему не получить,
Но мечтаю с ним я жить.
Хеопс в ужасе вскочил,
Что есть мочи завопил:
– Горе мне! Какой позор!
Лучше уж злодей иль вор,
Только знатный и богатый,
Чтоб помог покрыть затраты,
Пирамиду возвести
И бессмертье обрести.
Слёзы брызнули с очей,
Но на помощь тут Халей
К юной деве поспешил,
Ожерельем одарил
И браслетом изумрудным,
И стихом поздравил нудным:
– С малых лет тебя я знаю,
И с тех пор души не чаю,
Как родную люблю дочь
И прошу богов помочь
Исполнять твои желанья
Мне без слов и колебанья.
Что прикажешь, всё исполню,
До краев всегда наполню
Я ларец твоих желаний,
Любых прихотей, мечтаний.
Ты лишь только подскажи,
О чём томишься в тиши.
Вместо дочки, фараон
Так сказал, сев на свой трон:
– Вот жених тебе готовый,
Умный, знатный и толковый.
За него любую дочь
Я отдать совсем не прочь.
Халей низко поклонился
И принцессой восхитился:
– Для меня нет выше чести
Жить с царевной дивной вместе.
Угождать ей день и ночь,
Отгонять печали прочь
И, как верный пес, служить,
Каждым взглядом дорожить.
Мересан, стань мне женой,
Беречь буду твой покой.
Мересан лишь поклонилась
И безмолвно удалилась.
А ей вслед сказал Халей:
«Всё равно будешь моей».
Глава пятая
Течёт время, как вода,
Дни прессуются в года
И навечно исчезают,
Лишь потомкам оставляют
Метки, знаки, имена
Всех великих, их дела
И, конечно, пирамиду.
Просит фараон Исиду
Судьбу быстро не вершить
И дать стройку завершить.
Но пришёл тут казначей
И сказал: – Теченье дней
Всё богатство, как своё,
Унесло в небытиё.
И теперь наша казна,
К сожалению, пуста.
– Как!? – воскликнул фараон, –
Я безмерно удручён!
Где богатства всех жрецов?
Нескончаемых даров,
Что в казну текли, как Нил?
Какой зверь их поглотил?
На Халея фараон
Взглянул так, что вздрогнул он
И дрожащею рукой
Протянул папирус свой:
– Вот, тут список всех затрат,
Я безумно был бы рад
Кончить стройку, но увы,
Траты слишком велики.
Людям тяжкая работа,
непомерная забота
В горах блоки вырезать,
Их до блеска шлифовать,
Тянуть днями по пустыне,
И не в силах они ныне
Блоки к небу поднимать,
Пирамиду воздвигать:
Не хватает им еды,
Мяса, фруктов и воды.
– Разгильдяи! Дармоеды!
Им бы кнут, а не обеды! –
Вскочил с трона фараон,
Был он, словно лев, взбешён.
– Напоить лентяев Нилом
И скормить всех крокодилам!
Тут развёл Халей руками:
– Кто ж тогда под облаками
Пирамиду возведёт
Твоё имя вознесёт
До потомков и богов,
Чтоб за небом вечный кров
Фараон себе нашёл
И бессмертие обрёл?
Говорил Халей не зря:
Фараон пришёл в себя
И спросил: – Так как нам быть?
Где сокровища добыть?
Казначей того лишь ждал
И с сомнением сказал:
– Знаю способ я один,
Но боюсь, мой господин,
Вслух его произносить,
Чтобы сильно не гневить.
– Говори без лишних слов,
Я сейчас на всё готов.
Казначей вздохнул слегка
И повёл издалека:
– Про гетер давно всем ясно,
Что живут они прекрасно.
От клиентов нет отбоя,
Золото, как после боя
И победы над врагом,
К ним течёт рекою в дом.
– Не пойму, куда ты клонишь?
О гетерах речь заводишь.
Все они давно уж мзду
Платят щедрую в казну.
Что ты с них ещё возьмёшь?
Разве платья отберёшь!
Ведь гетерам всем одежда,
Как покойнику, надежда.
– Говорю я не о том,
Если б дочь в публичный дом
Ты отправил хоть на день,
Пирамиды б давно тень
До морей мир закрывала,
Словно солнышко, сияла,
И с вершины пирамиды
Ты б взирал пустыни виды.
– Не пойму тебя, Халей!
Ты дурак или злодей?
Где у подлости есть мера?
Где ты видел, чтоб гетера
Была дочкой фараона?
Нет постыднее для трона
Стать пристанищем распутства.
И не надо словоблудства.
Никто в жёны Мересан,
Несмотря на чин и сан,
Не возьмёт уж никогда,
Позор будет ей всегда.
– Я возьму, – сказал Халей. –
До своих последних дней
Буду верно ей служить,
Ласкать, холить и любить.
– Ты? – дивился фараон. –
Скажу прямо, выгнать вон
Я хотел тебя взашей,
Но раз дочери моей,
Будешь мужем, так и быть,
Есть мне чем благодарить:
Пред людьми тебя прославлю
И в гетеры дочь отправлю.
Глава шестая
«Подвластны времени народы,
Ничто не вечно под луной
И горы в пыль стирают годы,
И уготован всем покой
Без времени и без надежды,
Не верят в это лишь невежды.
Как ясный день сменяет ночь,
Так жизнь уходит от нас прочь.»
Так фараон вслух размышлял
Пред тем, как дочь к себе позвал.
Явилась та, Хеопс в смущенье,
И словно попросив прощенье,
Он очень тихо ей изрёк:
– Твой путь сегодня недалёк,
На время станешь ты гетерой,
Иди на дело это с верой,
Что кончится всё скоро миром
И свадебным роскошным пиром.
– Отец, дай лучше мне суму,
Скажи, в чём смысл? Я не пойму.
Мне выйти замуж запрещаешь,
А сам в гетеры отправляешь.
Фараон слегка смутился,
К дочке нежно обратился:
– Я тебе добра желаю
И совсем не запрещаю
Найти по вкусу жениха,
Он должен быть лишь без греха.
Но уж давно пуста казна
И помощь мне твоя нужна:
Всего за ночь одну с тобой
Дадут и талант золотой.
Так пирамиду мы достроим,
Собрав богатства, словно роем.
Вздохнула горько Мересан:
– Гетерой стану я, хоть сан
Мне делать это запрещает,
Но раз отец мой так желает,
То ослушаться его
Для меня страшней всего.
Волю я его исполню
И как смогу, казну наполню.
Глава седьмая
В тот день гудел Мемфис, как рой,
Спешил и нищий, и герой
Взглянуть на дочку фараона.
Она сошла на землю с трона
И, как любви продажной жрица,
Гетер услужливых царица,
Прекрасным телом торговала,
Себя за злато предлагала.
И провести с ней ночь мог тот,
Кто был не беден и не жмот,
Кто не поскупится ценой
И злата больше, чем другой
За дочку царскую предложит,
У ног её богатства сложит.
Сидела скромно Мересан
У входа в храм любви,
Толпились люди тут и там,
Тащили, что могли.
Отдать последнее готов
Был каждый молодец,
У стариков играла кровь
И грезил ей юнец.
Один лишь юноша, Ирей,
На площадь не спешил,
Сидел он молча у дверей,
О Мересан грустил,
А чтобы было веселей
Возлюбленную ждать,
Простую песню для друзей
Мог днями напевать:
О, лучезарная Бастет!
Богиня чувственной любви,
В твоей упряжке царь, поэт,
И все к ногам твоим пришли.
И все давно они мечтали
Владеть твоею красотой,
И всё казалось бы отдали
За волосок твой золотой.
Бегут, бегут они толпою
Ловя удачу и кураж,
И лишь вечернюю порою
Поймут, что это всё мираж.
Увидят, как дряхлеет кожа,
Тускнеет взгляд, и жизнь, как ночь,
И на трухлявый пень похожа
Их угасающая плоть.
Лишь ты по-прежнему сияешь
Безукоризненной звездой
И толпы новые пленяешь
Безумством, страстью и мечтой.
Влюблённый песню напевал
И, как любой поэт, не знал,
Что страсти и печали храм
Ждёт этой ночью Мересан.
И тут прохожий иль Осирис,
А может зверь, а может ибис
Папирус Мересан принёс
И стал ответа ждать, как пёс.
Сей свиток развернула дева
И удивленье не сумела
Она сдержать: богатств в том списке,
Как камешков на обелиске,
За целый день не перечесть.
Не удосужившись прочесть
Весь список, дева удалилась
И к жрице храма обратилась:
– О, воплощение Бастет,
Мне очень важен твой совет.
Похоже, главный казначей,
Известный людям, как Халей,
Меня намерен довиваться,
Не пожалев на то богатства.
Хоть маска старика скрывала,
Я без труда его узнала.
Взглянув на список, храма жрица,
В любви и ласках мастерица,
Лукавой бровью повела,
Дочь фараона обняла:
– Так, это же весьма прекрасно,
Служить ты будешь не напрасно
Богине чувственной любви,
И сотой доли не смогли
За год все жрицы получить
Того, чем хочет одарить
Тебе Халей всего за ночь,
Я и сама была б не прочь
Возлечь со стариком на ложе,
Хоть и противна его рожа.
– Вор, пройдоха и подлец!
Всё, что дал ему отец
Пирамиду возвести,
Он посмел сюда нести,
Свою всласть потешить похоть,
А потом рыдать и охать,
Мол, растрачена казна,
Хоть вчера была полна.
– Вот, тебе и божья милость,
Восстановишь справедливость
И вернёшь в казну обратно,
Что забрал себе бесплатно
Страны главный казначей.
Будет помнить век Халей,
Как за призрачные ласки
Отдал злато без огласки.
– Не могу пойти на это,
Полюбила я поэта,
И превыше сил моих
Приласкать мужей двоих.
И к несчастью, вот беда,
Слишком поздно поняла,
Что люблю лишь одного
И умру я за него.
– Ах, моё бедное дитя!
Как угораздило тебя
В простого юношу влюбиться?
Не сможет никогда жениться
Поэт на дочке фараона,
И будет жать певцу корона.
Поёт на воле соловей,
И для певца простор полей
Как для дельфина сине море,
Ох, ждёт тебя с поэтом горе.
– Готова я со всем смириться,
С любимым в хижине ютиться.
Бродить вдвоём с ним по полям,
Беду и радость пополам
До дня последнего делить
И верной спутницею быть.
Вздохнула незаметно жрица:
– Да, ты упрямая девица,
Тебе я всё же помогу
И казначея обведу,
Чтоб помнил он меня всегда,
Веди его скорей сюда.
В покой без света позовёшь,
Как будто ты его там ждёшь,
На голос твой Халей войдёт,
В мои объятья попадёт.
– А как же девственность твоя?
Халею кровь нужна моя,
А ты давно уж не девица,
Хоть на проделки мастерица.
– Заменит девственность гранат,
Халей безумно будет рад,
Когда из плоти истечет
Сок красный, вряд ли он поймёт,
Что одурачен, как мальчишка,
В постели ждёт его пустышка.
Царевна хитрости дивилась,
Позвать Халея согласилась,
И нисколько не робея,
Ввела в спальню казначея,
Жрица там его на ложе
Уж ждала, все так похожи
В темноте, как смоль, густой
Но Халей был непростой,
И спросил: «Царица! Где ты?
Подарить тебе браслеты
Я хочу в огне свечей,
Ты зажги их поскорей».
Мересан легла на ложе
И сказала уже строже:
– Все браслеты ерунда,
Ты скорей иди сюда,
В мои жаркие объятья,
Жадно с тела сорви платья
И меня, как Гор, возьми,
Жажду я твоей любви.
Тут Халей нырнул в постель,
И запела звонко трель,
Застонала, словно львица,
От его объятий жрица.
А в то время Мерисан,
Выполняя жрицы план,
Спряталась за занавеской,
Представлялись юмореской
Ей любовные услады,
Все в итоге были рады.
– О, богиня! Ты довольна? –
Восклицал Халей невольно,
Но в ответ лишь слышал стоны
От «наследницы короны».
Так он думал и не знал,
Что, как мышь, в капкан попал.
Глава восьмая
Халей, с утра набравшись сил,
К владыке мира поспешил.
– Хеопс, богами ты храним,
Будь жив, здоров и невредим,
И с восходящим солнцем вместе
Несу я радостные вести.
Во-первых, злата Мересан
Послала целый караван.
Пошёл клевать сом и карась,
Затея наша удалась.
Взялись строители за дело,
Работа снова закипела.
А во-вторых, теперь я сам
Могу взять в жёны Мерисан.
Намедни я провёл с ней ночь
И, думаю, теперь не прочь
Царевна выйти за меня,
Всю ночь старался я не зря:
Любви протоптана дорожка,
Послушна Мересан, как кошка.
Фараон послал гонца
И Халеем без конца,
Как героем, восхищался,
Его мощи удивлялся.
Как старик такое смог?
Не помог ли тут сам бог?
Примчалась Мересан, как птица,
И не одна, с ней была жрица.
Халей к ногам припал царевны:
– О, Мересан, обычай древний
Я должен свято соблюсти
И, взявши за руку, ввести
Тебя в супружеский чертог,
Велит мне это долг и бог.
Тут удивленье Мересан,
Ведь дар играть всем жёнам дан,
Чтоб за собой мужей вести
Иль вокруг пальца обвести,
Изобразила столь искусно,
Что казначею стало грустно:
– Какой обычай? Не пойму.
Скажи, зачем и почему
Должна супругой твоей стать?
Вовек мне это не понять.
– А разве, – вопросил Халей, –
Вчера не стала ты моей?
Не покорилась мне, как лань?
И не сжимала мою длань
Со стоном нежным и прекрасным?
И я, надеюсь, не напрасным.
– Халей, несёшь ты полный бред,
Похоже, съел не то в обед.
А истина совсем проста:
Ведь я невинна и чиста.
– А с кем я был, как не с тобой?
Сказала жрица тут: – Со мной.
Меня, как барс, вчера любил
И мне браслет сей подарил.
Достала жрица тут браслет
С изображением Бастет.
– Отдай! – к ней бросился Халей. –
Дар сей не для руки твоей.
Принцессе был он предназначен.
Как Мересан, браслет прекрасен.
Рассмеялась в ответ жрица:
– Ну и жадная ты птица!
Пожалел один браслет,
Отомстит тебе Бастет.
Я с тобой всю ночь старалась
И в постели кувыркалась,
А ты злата караван
Подарил вдруг Мересан.
Я ж вещицу лишь одну
В память о тебе возьму.
– Больно мне браслет знаком, -
Произнёс вдруг фараон.
– Покажи-ка мне его.
Видел я, скорей всего,
В казне царской сей браслет,
И теперь сомнений нет,
Что украл его Халей,
Вор, обманщик и злодей!
Пусть поглотит его Нил,
Где голодный крокодил
Лишь одним движеньем пасти
Разорвёт лжеца на части.
– Пощади! – упал Халей
На колени, из очей
Слёзы хлынули ручьём:
– Да, украл, но ни при чём,
Головой клянусь, тут я,
Виновата страсть моя
К твоей дочери прекрасной,
И поступок столь ужасный
Совершил ради любви.
Я молю тебя: прости.
Любви жрица, не спеша,
К фараону подошла:
– Не спеши его карать,
Да, горазд он воровать,
Но вначале пусть Халей
Пирамиду поскорей
Для спасенья за свой счёт
В честь Хеопса возведёт.
– Мудрости твоей дивлюсь
И, пожалуй, соглашусь, –
Улыбнулся фараон:
– Встань, Халей, пока прощён.
А забыл чтоб я обиду,
Возведи мне пирамиду,
И не вздумай больше красть,
Применю тогда я власть,
Шкуры три с тебя спущу,
Крокодилов угощу.
– Упаси нас от напасти, –
Улыбнулась жрица страсти, –
Лучше миром всё решить,
Простить, верить и любить.
Пусть для этого Халей
До своих последних дней
Станет мужем мне примерным,
Слугой преданным и верным.
Буду я с ним вместе жить
И нисколько не тужить.
А Халея всю казну
Под контроль я свой возьму.
Так, брак кражу запретит,
Не возьмёт он и шетит.
Улыбнулся фараон:
– Я безмерно удивлён.
Неужели ты в постели
Жрице спел такие трели,
Что, как женщина, она
От Халея без ума?
Взять готов ты её в жёны?
Корнем стать роскошной кроны?
– Сделаю, как ты прикажешь,
Властью царскою укажешь.
– Тут тебе я не судья,
Пускай воля лишь твоя
Нам свободно изольётся,
В небесах лишь отзовётся.
– Если надо, я готов
Любви жрицу под свой кров
Ввести, как супругу Гора,
Под святые песни хора.
Рассмеялась любви жрица:
– Ну, и жалкая ты птица.
Чтобы лишь себя спасти,
Готов в жертву принести
Ты любовь свою к царевне.
Есть у нас обычай древний
Таких трусов презирать
И отказом наказать.
В ноги бухнулся Халей:
– С ядом мне вина налей,
Только знай, что ночью той
Был так счастлив я с тобой,
Что забыл и Мересан,
Все богатства отдать сам
За один твой нежный взгляд
Буду я безумно рад.
Ведь не знал я ночью той,
Что в постели ты со мной.
Тут вздохнула жрица томно:
– Ну, и мастер ты притворно
Говорить слова, как ласки,
Под прикрытьем лживой маски.
Все ж готова я поверить
И на деле всё проверить,
Предложение принять
И женой твоею стать.
Обмануть меня несложно
И легко поверить можно
В то, что слышать хотим сами.
Цветёт ложь под небесами.
Глава девятая
Тут всеобщее веселье
Наступило без похмелья.
Мересан одна грустила,
Низко голову склонила
И тихонечко слезу
Проронила не одну.
То заметила невеста
И, узнав поэта место,
Вмиг послала за певцом,
И Ирей вместе с гонцом
Вскоре прибыл во дворец
И увидел наконец
Он принцессу Мересан,
Онемел, как истукан.
Неужели с ней встречался
И на лодочке катался?
Обратилась к певцу жрица:
– Юноша, грустит девица,
Солнца-фараона дочь,
И печальна, словно ночь.
А по ком она скучает,
Никто толком и не знает.
Ты тоску её развей
И спой, словно соловей.
Ирей лиру в руки взял
И тихонько заиграл:
– На берегах святого Нила
Фламинго слушал соловья,
Им с неба солнышко светило,
Пел соловей, богов моля:
«О, как в фламинго я влюбился,
Бастет, мне добрый дай совет,
К тебе с надеждой обратился.
И тут услышал он ответ:
«Нет счастья от певчего дара,
Поэту богиня не пара,
Напрасно поёт соловей
В любви безответной своей».
Умолкла лира, и Ирей
Принцессе низко поклонился,
Не поднял на неё очей
И прочь от трона удалился.
С себя урей и злато сняв,
За ним помчалась Мересан,
И за руку поэта взяв,
Пропела, несмотря на сан:
– Не фламинго я, а канарейка,
Что в клетке золотой живёт,
И ввысь взлечу, как только соловейка
Мне песню радостно споёт.
Не богиня я, хоть дочка фараона,
Мне всех дороже ты и мил,
Сбегу к тебе с подножья трона,
Чтобы меня на лодке прокатил.
Что смотришь, словно и не знаешь?
И почем на лодке не катаешь?
Ярче солнца Ирей улыбнулся
И любимую крепко обнял,
К богу Ра вместе с ней повернулся,
На прощание всем нам сказал:
– Говорю я вновь и вновь,
Что миром правит лишь любовь.
Эпилог
На вершине пирамиды
Фараон пустыни виды,
Мемфис и Нил обозревал.
Он безмятежно наблюдал,
Как народы все с утра,
Словно Тота или Ра
Хором славят фараона,
Чтоб всегда его корона
Над народами сверкала,
Вечно миром управляла.
Фараон всего добился,
Пирамидою гордился,
Но чего Хеопсу грустно?
Вся страна ему послушна.
Но признаться в том не смея,
Вспоминал Хеопс Халея,
Взгляд невольно искал сам,
Где Ирей и Мересан
Всласть на лодочке катались
И друг другом забавлялись.
«Да, любить себя не трудно,
Только очень это нудно» –
Фараон подумал вслух
И покинул его дух
В тот же миг, чтоб век скитаться,
Над потомками смеяться,
Будто мудрецы иль гиды
Знают тайну пирамиды.
Михаил Деревянко
Январь-февраль 2023г.