Экспедиция сворачивала свою работу, на солончаковых полях Урюпинки, готовилась к отъезду в областной Целиноград. Вадим всё чаще мотался в институт почвоведения и возвращался на зад в Урюпинку и последнее время всё чаще навещал бабушку Машу.
Накрывая стол, бабушка Маша, говорила Вадиму, что прикипела к нему, как к сыну и очень будет без него скучать. Они сидели у накрытого стола, который всё чаще пыхтел обилием вкусной и здоровой пищей и с любовью смотрела на Вадима – как он ест, как пьёт, с аппетитом поглощая всё, что подсовывала она ему. Вадим и сам уважал эту женщину, с сыновьей теплотой смотрел в её выразительные глаза, причём не менее сожалея о разлуки.
- Я буду навещать вас, с подарками приезжать, - говорил он, со вкусом уплетая щучью голову.
- Не загордись, в городу-то забудешь, а я буду, в ожидании, скучать. Хоть весточку, а пришли…
- В, отношении писем я лентяй, видать отписал своё, а вот приехать, это обязательно!
- И на том спасибо! – Бабушка Маша достала бутылку белоголовой, спросила – будешь?
- С, вами, да.
Бабушка кивнула, достала стаканы и наполнила их. Они долго сидели за трапезой, разговаривали, перескакивая с темы на тему. Не имея детей истосковавшись по заботе к близкому человеку, бабушка Маша, бережно, как клуша, относилась к Вадиму, даже сама преобразилась в заботе ухаживая за ним. Да и он, чувствуя её заботу, которая напоминала ему его родную мать. Беседуя Вадим спросил:
- А, у вас есть фото, где вы в молодости? Хотелось бы взглянуть…
Бабушка Маша, вытащила, из-под книг, не большой фотоальбом и передала Вадиму. Он стал с интересом перелистывая рассматривать страницы, с которых на него смотрели лица с пожелтевших от времени фотографий – девочки и мальчики, бегущие и прыгающие или идущие, взявшись за руки. На следующей странице – серьёзные парни и смеющиеся девушки, чужие ничего не говорящие лица. Бабушка Маша включила свет, маловатная, лампочка слегка осветила комнату. Она, помогая Вадиму перевернула несколько страниц и показала ему на фото, сказала:
- Это я, похожа?
Вадим с удивлением разглядывал круглолицее лицо, смеющийся девушки с косичками в разлёт.
- Сколько вам здесь лет? – Спросил Вадим.
- Это сразу после школы, в тридцать седьмом году.
Вадиму верилось и не верилось – эта девушка совсем не была похожей на бабушку Машу и только широко открытые глаза, чуточку выдавали её. Вадим перевернул лист альбома, на большой фотографии, в длинных, лёгких платьях, стояла группа девушек, бабушку Машу он отыскал сразу; пухленькая, ниже всех ростом, со счастливой улыбкой, она стояла прижавшись плечом к подруге, Вадим перевернул фото и прочитал на тыльной стороне: - Июнь сорок первого, а ниже более поздняя надпись – Галя погибла в Сталинграде; Юля в Крыму; Тося не разборчиво; Рима в Берлине 7 мая; Женя вернулась без ног и умерла в пятидесятом в Ленинграде. К горлу Вадима подступил комок слёз – и эти не винные девочки исчезли, не оставив следа, одни только тени на фото. Вадим проглотил комок, застрявший в горле, взволнованно закурил, тяжело выдавил из себя:
- Да-а, досталось вам… - Он знал, как это бывает; свист пуль, разрывы и разодранные в клочья, нежные, окровавленные тела девочек, рождённые для любви.
- Может выпьем? – Спросил он, жадно затягиваясь дымом, словно сам только что вышел из боя.
- Так, что же, помянём… - Ответила бабушка Маша, закрывая альбом и пристально глядя на Вадима, спросила:
- Ты, что так сильно принял к сердцу, может сам где того?..
- Было маленько, - уклончиво ответил Вадим, продолжая жадно дымить.
Бабушка Маша поднялась из-за стола, нечаянно зацепила альбом и, он с громким хлопком шлёпнулся на пол. Из его нутра, выпала фотокарточка и как осенний лист, скользнул к ногам Вадима. Он нагнулся, поднимая альбом и взглянул на фото; молодая бабушка Маша, в шинели, в шапке, задранной на затылок, прильнула к военному мужчине, с низу в верх, глядя в лицо, счастливо улыбалась. Он в ушанке и в ватнике из которого выглядывал воротник с кубарями, в кавалерийской портупее, плотно облегавшую его фигуру. Что-то знакомое промелькнуло в его облике, Вадим не уверенно качнул головой, мысленно упрекая себя: «Чёрт! Наваждение какое-то, совсем пришибленным становлюсь…» - Подумал он, пряча фотографию и передавая альбом Бабушке Маше.
Она вернула альбом на место, взяла банку с огурцами и выкладывая их в чашку, сказала:
- Ну чего сидишь? Наливай.
Наполнив стаканы, Вадим согласно предложил:
- Да-да и только за вас и за тех девочек, не вернувшихся с военных лет, но делавшие вместе с вами победу, как могли. Вечная память и слава в веках!
- Спасибо, сынок, на добром слове. А, я выпью и за тебя, будь и ты счаслив!
После второго стакана, принятого на грудь, почувствовал, что осоловел и глядя на курившую бабушку Машу, вдруг спросил:
- Баб Маш, а любовь бывает в детском возрасте?
- Почему нет? Бывает – к родителям, братьям, сёстрам, как равно и ненависть.
- Да нет, вы не так меня поняли. Я говорю совершенно о другой любви, - Вадим, слегка смутившись, помолчал, а за тем добавил:
- Как между мужчиной и женщиной?
Бабушка Маша, с улыбкой посмотрела на него и помолчав, сказала:
- Трудно сказать… Хотя какой возраст считать детским. Вот у нас на фронте был случай, ей семнадцать, ему сорок, в войну жили гражданским браком, ещё таких называли
ППЖ – походно-полевая жена, после победы поженились, детей нарожали, ничего живут.
-Ха! Семнадцать. Какой же она ребёнок? Причём воевала. – Не согласился Вадим.
- А, разница в возрасте?.. Ей семнадцать, ему сорок, считать умеешь?
Вадим не ответил, а бабушка Маша, мягко сказала:
- А, у вас и того меньше…
- Это у кого у нас? – Осторожно переспросил Вадим.
Бабушка Маша усмехнулась и не вдаваясь в подробности, ответила:
- Сам знаешь и не смотри, что мала. Время летит быстро. Ты думаешь я не вижу, как она хвостиком везде за тобой, вся так и светится!
Вадим удивился наблюдательности бабушки Маши, а сам подумал: «А ведь действительно, через десять лет утопленнице будет двадцать-двадцать один, а мне тридцать три, вроде бы не старый… - И тут же чертыхнулся, - совсем крыша поехала!»
***
Чтобы Вадим не думал о Нине, его это только забавляло и будущие десять лет, казались не реальными, далёкими, такими далёкими, что загадывать наперёд было бы бессмысленно, когда он сам не знал, а, что будет завтра?.. Настоящее, больше всего, волновало его и с старшей сестрой Нины, Ирой. Где он только не искал её, всё тщетно. Словно испарилась, растаяла как снегурочка и от этого ещё больше заводился.
«Ничего, - сказал он сам себе, - кто ищет тот всегда найдёт!» - И его поиски увенчались успехом. Вадим отыскал её в одной из дальних бригад, на полевом стане. Терриконы золотистого зерна и хлопья плевел, подхваченные ветром, вылетающие из сопел веялок, ложились полосой далеко в степи.
- Ты чего бегаешь, раскосая? – Спросил он, притиснув Иру к вагончику, в стороне от людских глаз.
- Вадим, перестань! Ты мне делаешь больно.
- А, ты? Я уже опух от твоих пряток!
- Потерпишь, не помрёшь! Нет, ну ты посмотри! Бессовестный! – Она вывернулась из объятий и отскочила к углу вагончика, на ходу отдёрнула юбку, поправила съехавший платок, воровски оглянулась, бросая слова Вадиму:
- Ни стыда, ни совести! Конь ненасытный!
- Твоя школа. – Вадим усмехнулся, пытаясь не заметно приблизица.
- Да, если бы, ты ко мне с аттестатом пришёл.
- Учиться никогда ни поздно!
- Тише ты, езжай домой, вечером встретимся.
- Где?
- Как обычно, за околицей.
- А, не врёшь?
- Ну сказала же! Нас, сегодня домой отвезут и я подожду тебя.
- Знаешь, - Вадим смело подошёл к Ирине, схватил её за плечи, - я лучше тебя здесь подожду, а лучше, прямо вот здесь огуляю…
- Вадим, не позорь. Обо мне и так сплетни ходят, ещё ты, как на случке… Сказала приду, значит приду.
- Не обманешь?
- Нет.
- Ну, смотри раскосая! – Вадим запахнул, рассупоненную кофту, прикрывая её грудь, - домой заявлюсь, при Нинке увезу.
- Не обману, до вечера. – Ира быстро заправилась и заспешила к току, к людям.
Вадим уехал. А, вечером, Вадим её встречал, Ира спрыгнула с кузова грузовика, прямо возле машины ожидавшего Вадима. Девчата, со смехом, весело кричали из кузова:
- Ирка, не затягивай роман, потеряешь!
- Тащи не в кусты, а сразу в загс!
- Смотри в подоле не принеси!
- Ха-ха-ха!
- А, он горячий? Ирка!
- Ха-ха-ха! – Машина уехала, увозя задорный смех девушек.
- Доволен? – Спросила она, садясь в кабину.
- А, ты нет? – На вопрос, вопросом ответил Вадим.
- Дьявол ты! Делаешь из меня посмешище. Вот залечу от тебя, что делать будешь?
- А, что я должен делать? Роды принимать?
- Нет, на хлеб намазывать! – И Ира отвернулась к боковому окну.
- Да ладно тебе! Не подхватила до сих пор, чего злиться, нервничать?..
- Хоть бы предохранялся…
- А, я не люблю с прикрытием, по живому лучше заводит. И потом, чего ради, мне переживать, это твои головные боли, ты и предохраняйся.
- Кабель ты каких поискать!
Вадим засмеялся, трогая машину с места, направляя её к сосновому бору.
- Ты Ирка лучше не думай ни о чём, - высказал мысль Вадим, - хорошо и ладно, а там как кривая вывезет.
Ира угрюмо смотрела на него, он ей от души нравился, вот таким каким есть, своим откровением до бесстыдства, которое не мало заводило её и, она ответила:
- Расплодишь нищету по свету, как кукушка и, что тогда?
Вадим ответил:
- Так и буду как кукушка.
Он въехал в лес и заглушил двигатель и сразу же лес наполнился криками и пением птиц. Солнце в последний раз лизнуло вершины сосен и скрылось за горизонтом. Вадим опрокинул Ирину впиваясь в её желанные губы и пока его руки занимались увертюрой раздевания, она с лёгким постаныванием, раздевала его. Поединок был долгим и изнурительным, уже отдыхая Ирина спросила у Вадима:
- Когда уезжаете?
- Точно пока не знаю, но думаю уже не долго осталось.
- А, в гости пригласить, слабо? – С улыбкой спросила Ирина.
- Да нет, приезжай.
- Спасибо! Только ни тебе, ни мне, этого не надо. Мы бегло пролистали наши странички любви, не вникая в суть текста, а заново читать, что-то не хочется. - Ира вышла, с одеждой из салона и зайдя за корпус машины, стала одеваться, Вадим не мешкая влез в брюки, полотенцем вытер мокрый торс и не спеша закурил. Открывая дверь вошла Ирина, удобнее усаживаясь на мягком сидении, произнесла:
- Нет, с тобой действительно надо кончать! – Поворачивая к себе зеркало заднего вида, лёгким движением рук поправила волосы.
- А, разве ты не кончаешь?.. – С иронией спросил Вадим.
- С, тобой даже разговаривать невозможно! Вечно какая-то подоплёка или прямое хамство.
- А, ты не разговаривай, а по чаще поглядывай…
Ирина не отреагировала на его слова, а спросила:
- Признайся честно, сколько у тебя в городе баб?
- Знаешь, женщины не имеют значения, пока они есть и, ты востребован, так что я их не считал и даже не помню.
Ира положила руку Вадиму на колено, сказав:
- Ладно, поехали.
- Руку то убери, а то не доедем…
Ира, словно обожглась, отдёрнула руку, с улыбкой покачала головой:
- Впервые таких парней вижу, жадных и ненасытных и, что ты во мне хорошего нашёл? И не красивая, и толстая, ростом не вышла…
- А, в тебе искать не надо, всё твоё добро под юбкой, дух захватывает!
Машина медленно шла по лесу и её бока с шорохом облизывали, сосновые лапы и Ира с грустью сказала:
- Хороший ты парень, но тебе надо с Нинкой поговорить, обидели мы её…
- А, ты? Ты же сестра. – Отозвался Вадим.
- Со мной она не хочет разговаривать.
- С, чего ты взяла, что заговорит со мной?
- Заговорит. Помири нас и сам помирись.
- А, мне с чего с ней мириться? Я куклы у неё не крал.
- Украл Вадим, украл.
- Началось в колхозе утро… Я, что не имею право общаться с кем хочу?
- Пока здесь, нет. Вернёшься в город, пожалуйста.
- Это почему же?
- Потому. Человек не видит, значит не знает. Так ты поговоришь?
- Попробую… - С неохотой ответил Вадим. Ему чертовски не хотелось влезать в это дело, потому, что не считал себя виновным, а главное – в чём?
- Тогда останови здесь, я пешком дойду.
- А, может ещё разок?.. – Спросил с надеждой Вадим, - а то такое ощущение, что мы чего-то не доделали…
- Вот и ладненько! За то выскребать не придётся. – Она чмокнула его в висок и выскочила из машины.
***
Верил или не верил Вадим в чувства маленькой девочки, он сам толком не знал, причём это сознание колебалось как маятник, по настроению-что ли, то не верил, а то вдруг верил. И когда верил, подтрунивал в душе над собой: «Жених, мать твою!» - И от этого не знал, как подступиться к ней; с одной стороны, вроде бы надо обрубить все неясности и отойти в сторону; с другой – а чем чёрт не шутит, пока бог спит… Как бы Вадим не выкручивал свои мысли, а поговорить с Ниной надо. Он увидел её, через пару дней, шедшую за коровой, с прутиком в руках. Вадим быстро пересёк улицу и встал у калитки поджидая её. Нина заметила его и низко опустила голову, нахмурилась.
- Здравствуй, утопленница!
Нина не ответила, а раздражённо прикрикнула на корову:
- Гей-гей, ленивая зараза! – Направляя корову в проём раскрытой калитки.
- Ты чего молчишь, Нина?
- Здравствуйте! – Ответила она, повернувшись в полуоборот к Вадиму, - только Ирки всё равно нет дома.
- А, я не к ней, я за тобой пришёл.
Она удивлённо вскинула васильковые с поволокой глаза и хлопнула ресницами куклы:
- Зачем?
Вадим пожал плечами, ответил:
- Так… Предложить прокатиться.
Она отвернулась с пренебрежением сказала:
- Мне корову доить, а вам лясы точить в кабине, вот ещё! Нашли время, некогда мне! - И не оглядываясь вошла за коровой, во двор.
Вадим постоял, глядя ей в след, с восхищённой улыбкой подумал: «Строптивая!» - И зашагал к гостинице. В следующие дни закрутившись в работе, в связи с отъездом, он забыл о ней, но как только появилось свободное время, стал усердно караулить Нину. Она упрямо избегала его, но момент встречи был не минуем и этот благоприятный момент настал. Вадим подошёл к ней, сидящей на лавочке, поздоровался и протягивая ей коробку конфет, сказал:
- У меня день рождения, - приврал он, - а это тебе подарок.
Нина, колеблясь, не уверенно протянула руку и тут же отдёрнула, быстро произнесла:
- У меня его нет, а подарки дарят именинникам.
- Ну и что? А я дарю тебе, чайку попьёшь, мысленно меня поздравишь.
- Нет. – Покачала она головой, - я, не возьму.
Вадим с деланными нотками обиды, сказал:
- Я же от души! Ей богу, от всего сердца! Возьми.
- Хоть как! Сказала же, что не возьму, значит не возьму!
И тогда Вадим с деланной злостью в голосе спросил:
- Последний раз спрашиваю, не возьмёшь?
- Нет! – И Нина отвернулась.
Вадим вздохнул:
- Ну, что ж… А, я старался, ладно как хочешь. – И Вадим с размаху треснул коробкой по штакетнику забора. Она в дребезги разлетелась вместе с конфетами.
Нина вскрикнула и прижала к лицу ладони, а Вадим, не глядя на неё, зашагал к гостинице.
Через день, в конторе, столкнулся с Ириной, она восторженно шепнула:
- Представляешь? Лёд тронулся. Всю ночь проревела в пастели, сокрушаясь, что не приняла от тебя подарок. Теперь стыдится к тебе подступиться.
- Ладно, помогу ей. Ты лучше скажи, когда встретимся? А то я, на днях уезжаю.
- Счастливого пути!
- Ладно, давай, по хорошему расстанемся, последний раз…
- Ты, что с ума сошёл?! Хочешь опять разбередить рану?
- Хочу, только твою…
- Даже не думай!
- Мне молодому, да не женатому, только об этом и думать, потом, в силу возраста, только глазами любить буду. – И Вадим алчно стиснул бедро Иры.
- Вот леший, совсем достал!
- И глубоко?..
- О, господи! Всё у тебя на изнанку, поговорить толком и то невозможно!
- А, ты не говори, а по чаще подкладывайся… - И больно сдавил бедро.
- Дурак! Ну тебя к чёрту! – И крутанувшись на каблуках, легко увернулась из рук Вадима и исчезла за дверью.
И Вадим, в тот же вечер, увидел на лавочке, у дома Нину. Он загнал машину на прежнее место, под окна гостиницы и направился к Нине. Она с тревогой следила за ним и её сказочные глаза, вот-вот готовы были взорваться слезами, «ох и красавица будет, чертовка!» - Подумал восхищённо Вадим и присел рядом.
- Привет, красавица! Что нос повесила, обидел кто?..
- Здравствуйте, - быстро ответила Нина, - вы меня простите…
Вадим остановил её:
- Это ты меня прости! За обман.
Нина удивлённо вскинула ресницы, Вадим пояснил:
- День рождения у меня зимой, это я просто так подходил, помириться хотел. Ладно не серчай. – И Вадим руками хлопнул по коленям, - поехали лучше купаться!
- А, можно?
- Даже нужно!
С тех пор и до последнего дня отъезда они превратились в неразлучных друзей, даже исключая всевозможные вылазки на реку, в лес по грибы, Нина вместе с Вадимом, целыми днями моталась по опытным полям почвоведов. За день до отъезда, подарил ей камушек, некогда поднявшего со дна реки. Он обработал его, отполировал и вдел в плетённую огранку из тонкой, медной проволоки. В колечко вдел цепочку и надел на шею Нине.
- Носи на память, - сказал он, - это будет твой талисман, он будет охранять тебя потому, что дарен от души.
- Спасибо! – Ответила Нина, - только бы вы лучше остались здесь и здесь работать можно.
- Не могу утопленница. У меня, в городе бабушка старенькая, как же я её одну брошу?
- А, вы её привозите сюда, - и Нина с надеждой посмотрела на Вадима.
- Если б это было так просто… Старенькая она, не доедет. – И Вадим погладил Нину по голове, - не вешай носа! Я буду приезжать к бабушке Маше и мы с тобой, будем видеться.
Нина улыбнулась и заговорчески, тихо сказала:
- А, у меня, для вас тоже подарок есть…
- Вот как! И, что это?
- Пока секрет.
- Хорошо, буду ждать.
***
На другой день с утра, Вадим направился, через дорогу, к Нине. Валентина Семёновна, во дворе, снимала, сушившееся бельё.
- Здравствуйте! – По здоровался он, входя в калитку, - к вам можно?
Валентина Семёновна радостно засуетилась и позвала в открытую дверь дочь:
- Ира! Выйди, да помоги мне!
Ира выскочила в простеньком-домашнем платьице. Столкнувшись взглядом с Вадимом, сдержанно поздоровалась и стала принимать бельё из рук матери.
- Я попрощаться. – Сказал Вадим. – Сейчас отъезжаем.
- Заходи в дом, - с доброжелательной улыбкой, пригласила Валентина Семёновна, а сама настороженно посмотрела на дочь.
- Юрий Алексеевич, дома, ещё не ушёл? – Спросил Вадим.
- Дома-дома! – Подхватилась Валентина Семёновна, - Да ты проходи он в горенке. – И подтолкнула Вадима к двери.
О чём думала Валентина Семёновна? Возможно, что вот наконец появился жених, для старшей дочери и, сейчас он обязательно об этом скажет, ведь не зря по селу ходят перетолки… - И она торопливо открыла перед ним дверь. Вадим вошёл в тёмные сени, следом за Валентиной Семёновной, а оттуда в маленькую комнатку, где Юрий Алексеевич надевал сапоги и завидев Вадима приветливо подался на встречу.
- Слыхал отъезжаете вы… - Произнёс он, пожимая Вадиму руку.
- Да. Экспедиции у вас больше не будет, все ваши солончаки уничтожили.
Юрий Алексеевич, понимающе кивнул и как бы в шутку спросил:
- С, невестой пришёл по прощаться? – И посмотрел на Иру, раскладывающую бельё.
Вадим проследил за его взглядом и улыбнувшись ответил:
- Да с невестой, только с другой. – И тут же спросил:
- А, где же моя утопленница?
Юрий Алексеевич и Валентина Семёновна переглянулись, - шуткует парень. Но в дверях зала появилась Нина. Она как лучик стояла в светлом платье, с распущенными по плечи волосами, серьёзная, с руками, сведёнными за спину. Ира, увидев раз наряженную сестру, да ещё в обнове, так и плюхнулась на скрипучий, старый диван. Родители удивлённо разглядывали младшую дочь. Валентина Семёновна, не произвольно, сделала рукой отмашку в неправдоподобном, а Нина смело подошла к Вадиму и из-за спины протянула ему маленькую куклу в сарафане.
- Это вам на память, - сказала она, - если хорошо приглядеться, то может быть, что-нибудь найдёте…
Вадим с интересом посмотрел на Нину и одобрительно произнёс:
- Даже камушек не забыла надеть!
- А, я его не снимала. Он теперь всегда будет со мной, ну берите же!
Вадим взял куклу, повертел и ответил:
- На тебя похожа. Спасибо! Дома посажу на видное место и по утрам буду с ней здороваться.
Нина улыбнулась, спросила:
- Меня прокатите до околицы?
- А, назад не далеко возвращаться будет?
- Я до бегу.
- Хорошо, поехали, а родители не против? – И Вадим посмотрел, с улыбкой на них.
Пока шёл этот диалог, родители Нины молчали, не веря глазам своим и с недоумением поглядывали на обеих сразу.
- Значит, говоришь, невеста… - Наконец-то подал голос Юрий Алексеевич.
- Выходит, что так. – Улыбнулся Вадим, беря Нину за руку, - только вот беда, забрать не могу её сейчас, а лет эдак через десять, непременно! Так-что берегите её и спасибо вам за всё! И тебе Ирина всех благ и счастья! До свидания! – Вадим слегка поклонился, а Юрию Алексеевичу, протянул руку, с чувством пожал его огрубевшую ладонь.
Юрий Алексеевич, в ответном пожатии, шутливо заметил:
- Хитёр братец! Старшенькую не захотел, а что по моложе выбрал.
Вадим улыбнулся, ещё раз поклонился всей семье и вместе с Ниной вышел на улицу. Опомнившись Валентина Семёновна, только и смогла крикнуть в след:
- Долго не задерживайся, Нинка!
- Я скоро! – Не оборачиваясь отозвалась дочь и с Вадимом быстро пересекла улицу.
Анатолий Николаевич стоял у машины, готовый к отъезду и разговаривающий с бабушкой Машей.
- А, ты куда вырядилась? – Глядя на Нину спросила баба Маша.
- Провожает. – Ответил за неё Вадим, - за околицу прокачу, - и подтолкнул Нину к машине.
Анатолий Николаевич, прощаясь, пожал бабушке руку, а Вадим поцеловал её в щёку.
- Не скучайте, - сказал он, - скоро буду.
Они поехали и Вадим в зеркало заднего вида, видел, как бабушка Маша с одной стороны дороги, а Валентина Семёновна с другой, долго стояли и каждая, пока машина не скрылась, помахивали им в след. Нина всю дорогу молчала. За околицей села выскочили на шоссе и, Вадим остановил машину.
- Ну вот, утопленница… - Вадим вылез из кабины и откинув спинку сидения, выпустил Нину, сказал:
- Давай прощаться.
Нина с опущенной головой, медленно прошла за автомобиль, повернулась к Вадиму и в её красивых глазах, задрожали слёзы.
- Тише-тише. – Сказал Вадим, - мы же договаривались, без слёз. – Он присел на корточки перед ней, - ты же взрослая девочка и мы с тобой ещё увидимся, и не раз.
Нина вытерла ладонью глаза, тихо спросила:
- Можно я вас поцелую?
- Можно. – Вадим подставил щёку.
- Нет, не так…
- А, как?
- По взрослому…
Вадим улыбнулся, вытирая носовым платком её оставшуюся, на щеках, сырость, ответил:
- По взрослому, целует мужчина и я тебя поцелую сам. – Он взял в ладони её лицо и коротким поцелуем обжог её солёные губы.
Она порывисто обхватила его руками, уткнула лицо в плечо, горячим шёпотом спросила:
- А, вы мне напишите?
- Нет, утопленница, я приеду.
- Не обманете?
- Ну, что ты, как я смогу! Мы же друзья.
Она отстранилась и с надеждой в голосе произнесла:
- Я буду ждать!
Вадим кивнул и поднялся.
- Беги. – Сказал он, - я посмотрю в след за тобой, а потом поеду.
- До свидания. – успокоено сказала Нина и развернувшись стремглав побежала с откоса.
Она стремительно удалялась, словно перекати-поле, скользила по просёлочной дороге; светлая, воздушная, чистая девочка, тоненькая берёзка, у которой всё ещё впереди.