Мои собаки

               
                ***
 Я любила тебя, хозяйка, я ребёнком твоим слыла. Ты меня называла «Зайка», хоть собачкою я была. Я гордилась тобой: повсюду ты с собою меня брала, мне казалось, что вечно буду, но однажды, я… умерла. Много вёсен зимы сменило, сколько выпало летних дождей, только ты меня не забыла - я люблю тебя всё сильней. И с небес из собачьего рая, наблюдая за жизнью людей, как могу, тебя охраняю от твоих «двуногих друзей»
                ***
 «Только не отдавайте его никому, только не отдавайте его никому!!!» - кричал подвыпивший мужичок нам вслед…
Птичий рынок - огромный зоопарк, с разнообразной живностью, на которую можно не только посмотреть, но и купить. Собачьи ряды  уже оставались за спиной, когда я обратила внимание на мужичка с маленьким чёрным кудрявым щенком на руках.
«Берите, чистопородный пудель, пятьдесят рублей!» - живо сообщил мужичок. 
«Нет-нет, я не покупаю»
« Берите за двадцать пять!» - сказал мужичок и, пользуясь моментом, быстро передал щенка мне.
« Пятнадцать рублей и забирайте!» - отрезал мужичок.
 Щенок уютно спал на плече, оторвать его от себя уже не было сил. Оставалось поблагодарить продавца и уйти, что мы и сделали.
 «Только не отдавайте его никому, только не отдавайте его никому!!!» - со слезами в голосе, приговаривал мужичок нам вслед.
Почему я назвала её «Даша»? Не знаю. Просто посмотрела и поняла: это –  дар…подарок судьбы, Дарья! Обычно мы гуляли без поводка, она не отходила от меня ни на шаг. Около нашего дома была спортивная площадка. Стоило выйти из подъезда, Дашка мигом оказывалась среди игроков, хватала мяч и приносила его мне. Всем было смешно, на нас никогда не ругались. Любил её и сосед - пьяница, добродушно ворча: «Дашенька, отзынь», угощал колбаской из заготовленной закуски.
В щенячьем возрасте она заболела энтеритом - беда подрастающих щенков, собаки погибали за три дня. Помню Дашку, беспомощную,  лежавшую, словно меховая тряпочка, ни на что не реагирующую. Но стоило мне войти, и у беспомощно лежавшей меховой тряпочки начинал слабо биться хвостик. Спасла нас знакомая дрессировщица Татьяна из театра «Уголок  Дурова». Она принесла несколько пузырьков сухой вакцины, предназначенной для четвероногих артистов. Чудо – вакцина мгновенно подняла Дашку на ноги. С тех пор, день её выздоровления считался  вторым днём рождения. Я не знаю более преданного существа, чем Дашенька, неподкупно любящая меня и любимая мною, так же беззаветно. 
 Но была ещё одна  судьбоносная встреча…
                ***               
То ли утро, утро раннее, то ли вечер настаёт? Псам заблудшим подаяния  здесь никто не подаёт. То ли сумерки осенние серым выпали дождём? Есть надежда на спасение - воскресенья подождём. Распогодится, над папертью первый выпадет снежок, и дорога, белой скатертью, позовёт  тебя, дружок. Побредёшь по ней, с надеждою, ставя первые следы, в край, где с тёплою одеждою вдоволь будет  и еды.
                ***
Небольшой чёрный пёс бежал, куда глаза глядят. С неба летели крупные влажные снежинки, опускались на землю, растворяясь в холодной жиже. Хлопья падали на волнистую чёрную шерсть, оседали на спине, ушах, хвосте, превращая его в умудрённого сединами пса, непонятной породы. Бежать становилось всё труднее. Лапы вязли в мокро-снежном месиве, а белые мухи становились всё злее и холоднее. К тому же, усилившийся ветер ерошил шерсть, выдувая из-под неё  остатки тепла. От холода урчало в животе. Он вспомнил, что не ел со вчерашнего дня. С того самого момента, когда хозяин, осерчавший на него за стянутый со стола кусок колбасы, пинком выставил  его на улицу.
Он был не запланированным щенком. По недосмотру хозяйки, его мать - пуделиха,  однажды сбежала во время прогулки, в результате чего и появились на свет четверо щенков.  Троих пристроили быстро, а он, больше всех привязанный к матери, оставался в семье почти до шестимесячного возраста. Прошли все этапы щенячьего роста, когда ещё можно было выдать его за пуделя и всучить каким-нибудь простодушным покупателям. Теперь, в подросшем щенке явственно проступала примесь от папаши – терьера. Желающих взять щенка-метиса не находилось и он стал всё чаще испытывать хозяйское недовольство на своей шкуре. Только в раннем детстве ему довелось испытать малую долю материнской любви, да и взрослые, поначалу, нет-нет, да и пускали малыша на кровать, или обучали, забавы ради, элементарным собачьим командам.  Теперь всё изменилось. Хозяин, то пинком, то окриком, «выдавливал» нахлебника из семьи.
Вот и бежал он теперь, куда глаза глядят, подгоняемый холодом и голодом. Вдруг, нос его учуял запах съестного. Остатки собачьего пиршества валялись недалеко от помойки, возле продуктовой палатки. Он ткнулся в засаленную бумажную обёртку, но вздрогнул от грозного рыка над ухом.
  Лохматый  барбос  со свалявшейся, в колтунах, рыже-бурой шерстью,  смотрел на него оценивающим взглядом. Быстро смекнув, что  малец  ему не соперник, он снисходительно поворчал, обнюхал его и по-хозяйски разрешил покопаться в пакете. Селёдочные  потроха  слегка притупили голод. Но чужие новые запахи погнали его дальше.
Смеркалось. Люди торопливо шли по улицам. Мимо него мелькало множество спешащих ног, перед носом проплывали сумки, из которых пахло съестным. За одной такой поклажей он и устремился. Сумка раскачивалась перед его носом, ускользая и маня. Он не заметил, как оказался в вестибюле метро. Там было тепло и особенно людно. Вкусно пахнущая сумка смешалась с толпой и исчезла. Он растерянно притормозил, но вынужден был  продолжить свой бег, чтобы не быть растоптанным множеством спешащих ног. Толпа подгоняла его к эскалатору. Он уже был готов ступить на пугающую движущуюся ленту, как вдруг, чья-то рука подхватила его и подняла высоко в воздух. Так, неожиданно свалилось на него редкое собачье везение – обретение нового дома.
Всё произошло так стремительно, что он не сразу понял, что же с ним произошло. Уютно закутанного в шубу, его вынесли из метро. Короткий путь по заснеженной улице и, вскоре, он оказался в незнакомой квартире. Видимо спасительница куда-то спешила, потому что, сказав – «дома, жди», ушла, захлопнув дверь.
 Как выяснилось, в  комнате он был не один. На мгновение  даже показалось, что он вернулся в прежнее своё жилище, потому что рядом появилась чёрная пуделиха, с ревнивым любопытством  разглядывающая его. Он радостно потянулся к ней, принимая за маму, но та отпрянула назад. Так они и просидели до вечера, ожидая хозяйку, в надежде, что та придёт и объяснит, кто и откуда взялся. А вечером, на семейном совете, решалась Тимошкина судьба. Ещё не зная своего нового имени, на всякий случай, он залез под диван  и затаился там, «тише воды - ниже травы». При знакомстве с новым членом семьи, выяснилось, что он знает простейшие собачьи команды, понимает, что надо есть из чашки, что нежелательно прыгать на кровать. На прогулке стало видно, что он прекрасно гуляет на поводке и без поводка спокойно бежит рядом.
Сложнее выстраивались отношения с пуделихой Дашей. Она метала на пришельца и на хозяйку испепеляющие взгляды. Во время еды моментально опустошала свою чашку и, оттесняя пса, принималась за его порцию. Но «предательница» хозяйка мгновенно пресекала её действия. К тому же, она дала ему имя!!! Тимоша! Незваный гость безропотно исчезал из виду при первом же Дашкином недовольном взгляде. К окончанию третьего дня вопрос о проживании Тимки в новой семье отпал сам собой.
Тимка во всём уступал Дашке пальму первенства. Когда им бросали мячик, он быстро и ловко хватал его первым, но тут, не спеша, подбегала Дарья и спокойно отбирала у него мяч. И ни разу не было случая, чтобы Тима не отдал ей добычу. Не знаю, почему он оказался на улице, это осталось его тайной. Но кое-что из его прошлой жизни угадывалось. Попав к нам в дом, осваивая новое жилище, он сразу же залез на диван, показав тем самым, что до улицы знавал лучшую жизнь. Но были и странности: он совершенно не понимал человеческой ласки и не умел на неё реагировать. Когда его гладили, он настороженно замирал, не зная, чего ожидать. Только через год тревога исчезла из его глаз. Другая странность проявилась на прогулках. Однажды, он  неожиданно укусил проходящего мимо мужчину за ногу. Тот вскрикнул от неожиданности, а я, подхватив Тимошку на руки, убежала, от греха подальше! Видно, бывший хозяин его бил и теперь у него срабатывал рефлекс обороны на проходящих мимо мужчин. К счастью, от этой привычки он быстро избавился.
 В безопасном месте я отпускала  собак с поводков. Даша не отходила  ни на шаг, даже сидела рядом со мной на лавочке. Тимка любил проверять свои определённые места, и сначала я очень волновалась, когда он убегал. Как выяснилось, у него была привычка – гулять в поле зрения, но не давать пристегнуть себя на поводок. Отучили его от этой «вредной привычки» за один день. Дело было так. Отправились мы, как-то, с мамой и всеми нашими собаками на прогулку с парк Сокольники. Нагулявшись и отдохнув на лавочке, решили собираться домой. Взяв собак на поводки, стали звать Тимку, гулявшего неподалёку. И тут, мама сказала мне: «Сейчас мы встанем и пойдём. Не смотри в его сторону.» Тимка заметил, что мы уходим и побежал за нами на приличном расстоянии, но на него никто не обращал внимания. Он заволновался и стал забегать вперед, глядя нам в глаза. Видя, что на него не реагируют, начал бегать вокруг нас. Мы продолжали идти, не глядя на него. И тогда, он забежал между нами и пошёл рядом, ни на шаг не отставая, как привязанный. С той минуты, он только так и ходил, и на поводке, и без поводка! Тима был смелый, вольнолюбивый, необыкновенно благодарный и благородный пёс, с чувством собственного достоинства. Мушкетёрский рыцарский дух жил в нём и вскоре мы дали ему ещё одно имя - Арамис. На прогулке ни один чужак не мог подойти к нам с Дарьей. А во время совместных гуляний с мамой и её четырьмя собаками, он как вожак стаи, держал незримый круг около нас.
                ***
Двенадцать счастливых лет жили рядом со мной мои любимые четвероногие члены семьи. Первой нас покинула Даша, в двухтысячном году. Тима так переживал, что три дня не показывался на глаза, прятался по углам, отказывался от еды, лишь позволял вывести его на прогулку, от стресса у него стала выпадать шерсть. Жизнь постепенно, с трудом,  входила в свою колею. Впереди были ещё три  счастливых года с Тимой. Мы с ним не расставались и в путешествиях, даже не думая, что двенадцать собачьих лет – солидный возраст. И, тем более, не ожидали, что  у собаки может случиться инсульт. Так закончилось наше последнее путешествие с Тимой. Нам удалось довезти его домой в Москву живым, но он уже не поправился…   
Гонит волны в Кабардинке свежий ветер хворостинкой, пену в косы заплетает и сбивает в окоём. Там, на острове миражном шёл по камешкам грильяжным рядом с нами верный Тимка, как мы счастливы втроём! Годы - тающие льдинки, короток собачий век, но остался на картинке друг любимый, милый Тимка, лучший в мире Человек!
                ***               
 Короток собачий век по сравнению с человеческой жизнью. Наверное, негоже ставить на один уровень людей и собак, но в собаках иногда проявляется больше человеческого, чем в людях, и это особенно видно  в настоящее время. Навсегда остаётся чувство вины, что  в какие-то моменты, пусть даже неосознанно, мы предаем их в силу обстоятельств, а они, бессловесные, доверчивые и преданные, всё тебе прощают и любят беззаветно, ничего не требуя взамен.
Жизнь идёт. Собак мы больше не заводим. Никогда не повторятся Даша и Тимоша. Я чувствую рядом с собой их присутствие, до сих пор они оберегают меня. И если есть что-то там, за гранью бытия, то хочется верить, что они продолжают жить где-нибудь на созвездии Гончих Псов, в своём собачьем раю!
Много бы сейчас отдала, чтобы вернуться, пусть ненадолго, в коммунальную квартиру около метро Бауманская, где я с собаками оказалась, в результате жизненных обстоятельств. Три года в коммуналке были одними из самых счастливых лет моей жизни: я и мои собаки, одни, в покое и любви! Иногда мне снится сон, что и сейчас существует эта комната, где ждут меня мои любимые Даша и Тимоша. И я мчусь туда по улицам, по лестницам, и никак не могу добежать... Но кончается сон. Остаётся чувство потери и светлая грусть, которая, наверное, и называется - Память Сердца.
                ***
Никогда вас не забываю и, как прежде, в далёких снах я подолгу с вами гуляю в старом парке и во дворах.  Как всегда, на обычном месте, и ошейник, и поводок. Мы родные, навечно вместе, мы увидимся, будет срок!