Много ли нам известно про своих учителей? Особенно первоклашкам? Мы боготворили свою первую учительницу, которая, казалось, всё на свете знала и была не земным жителем, как мы все, как наши родители, как наши соседи, а кем-то иным, неизвестно откуда прибывшим на землю со своей благой миссией – научить всему доброму и хорошему детей человеческих.
Нет, именно так мы не думали, как это я сейчас изображаю, но чувства детские, по крайней мере, мои тогда соответствовали именно этому описанию. И когда я вдруг увидела, как моя учительница пересекает школьный внутренний двор, направляясь к деревянным туалетам, я была поражена своим открытием чуть ли не до потери сознания.
Шли год за годом, мы подрастали и потихоньку взрослели, и учителя перестали казаться нам небожителями. Мало того, мы научились кого-то любить из них, кого-то недолюбливать. С кем-то мы могли чем-либо поделиться или попросить совета, с кем-то не хотелось общаться даже у школьной доски.
В нашей сельской школе были замечательные учителя. Незамечательные долго не задерживались.
В послевоенные годы Кошкульская семилетняя школа была одной из лучших в Солдатском районе. В 1946 году на долгие годы в ней обосновались фронтовики Михаил Мартемьянович Пятков, Николай Фокеевич Шмаков, Иван Кириллович Дробняк. Пятков преподавал биологию, у него вокруг дома раскинулся цветущий сад из яблонь и других плодовых и неплодовых деревьев, весной он пленял цветением, дурманящим ароматом, помнится, я останавливалась перед ним и подолгу вдыхала этот действительно пьянящий запах. Когда наш папа стал разводить собственный сад, он не раз заходил к Михаилу Мартемьяновичу за советом. А за зданием школы рос и развивался новый сад – школьный – вкупе с огородом, с ровными грядками, на которых поднимались к солнцу разные растеньица вплоть до кукурузы. Здесь мы на практике подтверждали свои знания по биологии, познавали законы природы. Перед школой за низким деревянным забором благоухал цветник.
С восьмого по одиннадцатый класс бессменным преподавателем химии у нас был Пётр Михайлович Пятков, сын Михаила Мартемьяновича.
Николай Фокеевич Шмаков стал директором школы, преподавал историю.Иногда вспоминаю, как он доводил нас хронологическими датами: непременно после устного ответа спрашивал ученика, в каком году произошло то или иное событие. Однажды я не смогла сказать, когда крестилась Русь. Во второй и даже в третий раз Николай Фокеевич задал мне после ответа у доски и карты тот же вопрос. Я снова не смогла ответить, поскольку понадеялась, что один и тот же снаряд ни дважды, ни, тем более, трижды в одну воронку не падает. Но Николай Фокеевич помнил всё! Наконец я заглянула в конец учебника в хронологическую таблицу так, на всякий случай. И когда меня вызвали отвечать, завершив свой складный рассказ, я, не останавливаясь, тут же выпалила:
– Введение христианства на Руси было в 988 году! – и все засмеялись. А я эту дату до сих пор крепко помню.
Ивана Кирилловича назначили заведующим учебной частью, мы любили его уроки литературы, он вёл их в старших классах. Открывая дверь в класс после звонка, он частенько поговаривал: «Шумим, братцы, шумим…». А до него литературу и русский язык мы изучали с Тамарой Андреевной Патрушевой, которую тоже очень любили.
Особо признательна я до сих пор Марии Георгиевне Майер. Мне нравились уроки немецкого языка, мне нравились репетиции танцев вечерами, когда нам предстояло участвовать в каком-либо конкурсе художественной самодеятельности либо просто в праздничном концерте. Танец подбирала Мария Георгиевна и терпеливо разучивала его с нами. И это несмотря на то, что у маленькой ростом Марии Георгиевны не было левой руки. Я толком не знаю, почему, но молва передавала, что потеряла она руку в несчастном случае на фабрике или на заводе, когда рука попала в работающий механизм.
Мария Георгиевна заведовала школьной библиотекой все годы, пока я училась в школе, да и, наверное, потом тоже. Вела она и уроки рисования, но поскольку я совсем не умела рисовать, больше тройки никогда не получала. И мне казалось, что Мария Георгиевна каждый раз просто вздрагивала, едва взглянув на рисунок в моём альбоме.
Не помню, в каком классе, некоторое время мы сидели за одной партой с Толей Пташинским. Он очень хорошо рисовал, лучше всех в классе. Однажды Мария Георгиевна задала нам нарисовать два пенька, один – с воткнутым в него топором. Толя быстро справился с заданием, а я, попыхтев над работой и поняв, что мне ни в жизнь не изобразить ничего подобного, подвинула свой альбом Толе:
– Нарисуй мне тоже. Пожа-а-луйста…
Он и нарисовал. Когда я принесла свой альбом к столу учителя, у Толи уже под топором красовалась пятерка. Мария Георгиевна посмотрела на рисунок, на меня, потом на Толю, чуть улыбнулась и поставила мне… четвёрку. Мне стало стыдно, больше я никого не просила рисовать в моём альбоме.
Уехав из села, я посылала ей праздничные поздравления на почтовых открытках, пока кто-то мне не написал, что её не стало.
Но всё это было потом, после того, как четыре года я постигала, как говорится, «азбуку и число» с Дарьей Константиновной Осадчей. Она была принята учительницей начальных классов 14 августа 1952 года, и ей в первый год её работы доверили обучение четвероклассников. В классе – тридцать детей разной национальности: русские, латыши, украинцы, казахи.
Было ей тогда тридцать лет. В марте следующего года Дарья Константиновна ушла в декретный отпуск, а уже в июле вышла на работу, взяв второй класс. Это был очень успевающий класс. В 1954 году, на время отпуска директора школы Николая Фокеевича Дарья Константиновна выполняла его обязанности.
А в 1955 году она приняла наш первый класс. И никто не знал из нас, малышей, что Дарья Константиновна прошла всю войну от мая 1942 года до победного конца.
Её, двадцатилетнюю девушку, мобилизовали в родной деревне Колмаково Солдатского района (ныне Тюкалинского) Омской области. Служила Даша Бочанова радисткой в Воздушно-военных силах Сибирского Военного Округа в 10-ом отдельном полку связи 29-й Воздушной Армии. Демобилизовалась в звании сержанта в ноябре 1945 года. В 1947-ом она закончила Омское педагогическое училище.
Шла чередом кипучая школьная жизнь: уроки, педсоветы, воспитательная и общественная работа. В январе 1954 года Дарья Константиновна взялась руководить школьным драматическим кружком. В ноябре открылась вечерняя школа, и наша учительница начала учить взрослых четвероклассников. А ещё через два года Кошкульская школа стала средней.
В 1960-м семья Осадчих перебралась в село Оглухино Крутинского района, и снова Дарья Константиновна воспитывала учеников начальных классов. В Омске, куда переехали, чтобы быть поближе к детям: сыну Геннадию и дочери Нине,– Дарья Константиновна работала в городской школе № 3 до ухода на пенсию.
Ее не стало 2 декабря 2007 года.