ЗЕМЛИ ВОЙСКА ЗАПОРОЖСКОГО НИЗОВОГО. ПРАВДА И ВЫМЫСЕЛ. ШВЕДСКИЙ СЛЕД НА ПОДНЕПРОВЬЕ (ПРОДОЛЖЕНИЕ).
Близкое соседство русских и шведов многократно (18 раз!) приводило к войнам – в 1142–1164, 1187, 1240–1250, 1293–1295, 1311–1323, 1348–1349(51), 1375–1396, 1411, 1495–1497, 1554–1557, 1558–1583 (Ливонская война), 1590–1595, 1610–1617, 1656–1658, 1700–1721 (Великая Северная война), 1741–1743, 1788–1790 годах. Последняя русско-шведская война, после которой Швеция уступила России земли Финляндии и Аландские острова, состоялась в 1808–1809 годах. В 1397–1521 годах Швеция входила в состав датско-норвежско-шведского союза – Кальмарской личной унии – и находилась под верховной властью датских королей. В состав союза в 1400 году помимо земель Дании и Норвегии в качестве шведских входили только 2/3 земель нынешней Швеции и 1/3 земель нынешней Финляндии, а также ныне русский Выборг. Ни о каких других землях (нынешние Польша, Прибалтика, а также Калининградская, Псковская, Новгородская, Ленинградская, Мурманская, Архангельская области и Карелия), речи не было, не говоря уж про Полесские, а тем более Поднепровские земли [1; 1а; 2а; 3].
Остановимся на битве при Лесной, упоминавшейся в Девятой части очерка «О землях», – самом упорном сражении за все годы Великой Северной войны, которое произошло вблизи деревни Лесная (ныне в Славгородском районе Могилёвской области) 28 сентября [9 октября] 1708 года [1б; 1в; 3].
Впоследствии, пленённый Карл Пипер записал слова Петра Первого: битва при Лесной «была жарче, чем сражение под Полтавой, где всё проходило в спешке и без особого противостояния». А тот же Пипер и Реншильд уже после поражения под Полтавой признались, что только Левенгаупт утверждал, будто «Россия пред всеми имеет лучшее войско», но они ему не верили. После сражения у Лесной Левенгаупт «[втайне] им объявлял, что войско непреодолимое, ибо он чрез целый день непрерывный имел огонь, а из [строя] не мог выбить, хотя ружьё в огне сколько крат от многой пальбы разгоралось, так что невозможно было держать в руках, а позади [строя] не видима была земля за множеством падших пуль». Но шведские генералы не верили, считали, что это небылица, выдумка: «но всё то не за сущее, но в баснь [ему] вменено было» [1].
Теперь обо всём по порядку.
Изначально предполагалось, что летом 1708 года к основным шведским войскам подойдёт отряд Левенгаупта в количестве 15–20 тысяч человек, стоявший в Курляндии (часть земель нынешней Латвии) и пополнявшийся новобранцами из Швеции. К началу выступления отряда в поход у Левенгаупта было около 16 тысяч воинов. Они должны были служить охраной обоза, который Левенгаупту поручено было доставить в войска Карла Двенадцатого перед его вторжением в Россию. Наконец, 31 марта 1708 года сам генерал Левенгаупт прибыл с докладом в Радошковичи к шведскому королю. Доклад был утешительный. Он, Левенгаупт, деятельно собирает огромный небывалый обоз со съестными припасами из Курляндии, Литвы и тогда ещё польской части Восточной Пруссии, а также боеприпасами и, когда соберёт, то выступит из Риги и присоединится к королю [1].
Карл велел ещё до выступления своего из Минска (до 7 июня 1708 года) дать знать Левенгаупту, чтобы он возможно скорее присоединился к главным силам. Но обоз Левенгаупта, имея около 16 тысяч человек, 16 орудий и от 7 до 8 тысяч повозок, опаздывал. Кроме обоза отряд Левенгаупта вёл с собой весьма многочисленное стадо скота для пропитания всех шведских войск. Огромный обоз сковывал движение отряда. За месяц шведы прошли не больше 230 вёрст (6–8 вёрст в день). 28 августа и 4 (15) сентября, когда Карл Двенадцатый выступил из Старишей на Поднепровье, шведский король прислал приказы ускорить движение. 19 – 22 сентября (30 сентября – 3 октября) войска Левенгаупта переправились через Днепр у Шклова и двинулись в направлении Пропойска (ныне город Славгород Могилёвской области). Там шведский генерал рассчитывал перейти реку Сож и на Черниговщине соединиться с главными силами Карла [1а; 1б; 2; 3].
В сентябре на шведском военном совете были высказаны две точки зрения. Граф Пипер (годы жизни с 29 июля 1647 по 29 мая 1716 года, умер в плену в Шлиссельбурге (Шлюшине)) убеждал короля отказаться от мысли о Поднепровье. «Он говорил, что непременно нужно оставаться на месте и ждать и дождаться во что бы то ни стало Левенгаупта [и не бросать его на произвол судьбы], а тогда идти к Смоленску, не смущаясь тем, что дорога опустошена русскими. Имея несметно большой обоз Левенгаупта, армия не будет нуждаться [в припасах]. А поход на [Поднепровье] Пипер определённо называл гибелью [войска]. Прежде всего, погибнет брошенный на произвол судьбы Левенгаупт, который, не найдя никого ни в Могилёве, ни в Старишах, должен будет догонять уже ушедшие к югу шведские [войска], и русские могут на этом долгом пути его перехватить и уничтожить». У Левенгаупта может не хватить сил для одновременного решения двух задач: постоянной охраны обоза, двигающегося по узким и крайне плохим дорогам, и защиты от русской конницы. «Но тогда, оставшись без всего, что везёт в своем обозе Левенгаупт, и зайдя так далеко в чужую страну, шведы падут духом. «Никто не может [поручиться], – заявлял граф Пипер, – что шведский [воин], который до сих пор сражался с радостью, не разочаруется во всём наконец, и что ему даже и жизнь надоест, когда он увидит, что его привели в страну, откуда выйти когда бы то ни было у него нет никакой надежды. Заключительное пророчество Пипера было таково: «Концом всего этого будет полная гибель столь цветущих [войск], с которыми король совершил такие блестящие деяния, и эта потеря будет невосстановимой как для самого короля, так и для шведского королевства»» [1; 4; 5].
Но восторжествовало мнение противников Пипера, во главе которых стоял небезызвестный Реншильд. Они говорили королю, что их ждёт на Поднепровье Мазепа с 20 тысячами казаков, что «эти люди, прекрасно знающие своё Поднепровье, окажут ценную помощь шведскому вторжению. Казаков можно пустить в ход, чтобы помешать московитам истреблять припасы на [Поднепровье]. А когда король выиграет там первое сражение, то «казаки покажут чудеса при преследовании неприятеля и истребят русских всех, целиком». Отвергали они и доводы «Пипера о возможной гибели Левенгаупта, которого отрежут от короля и разгромят на походе русские войска: Левепгаупт – генерал таким большим [числом побед], и у него такое прекрасное [войско], что враги «подумают дважды перед тем, как осмелиться напасть на него»» [1].
Однако, пройдёт совсем немного времени, и 1 октября в Костеничах Карл Двенадцатый от прибежавшего солдата услышит в высшей степени удручающее известие о разгроме Левенгаупта и потере обоза [1].
Когда были получены сведения о движении войск Левенгаупта, Пётр Первый решил разгромить шведов. Для этой цели он объединил войска в подвижный отряд, в состав которого вошли 6800 конных стрелков, 4900 пехотинцев, посаженных на коней, и 30 пушек с орудийной прислугой. Непосредственное руководство войсками осуществлял лично царь. Русские настигли обоз Левенгаупта у деревни Долгий Мох. Шведы успели переправиться на правый берег протекавшей там реки Ресты и уничтожить мосты. На прибрежных высотах они установили пушки, получив возможность с дальнего расстояния обстреливать сильным орудийным огнём все подступы к реке. Это не давало возможности русским войскам переправиться через реку, и они вынуждены были ограничиться ответным огнём по шведским пушкам. К вечеру 27 сентября (8 октября) Левенгаупт успел переправить к Пропойску большую часть обоза (4 тысячи повозок) и передовой отряд (3 тысячи человек). После этого шведы прекратили орудийный огонь и отошли к деревне Лесная, где и остановились, разбив полевой стан. В распоряжении Левенгаупта осталось около 13 тысяч человек, 16 орудий и 3 тысячи возов и повозок [1б-1д; 2].
Утром 28 сентября (9 октября) войска Петра Первого переправились по наведённым за ночь мостам через Ресту и двинулись в направлении Лесной. Сюда же спешил отряд генерала Pодиона Христиановича Боура (годы жизни с 1667 по 1717 год) численностью 4 тысячи человек (8 полков конных стрелков). Подразделения шведских войск были расположены в один ряд на поляне к северу и северо-западу от Лесной. Позади своих войск противник соорудил временное полевое укрепление из сцепленных повозок. Перед основными войсками у перелеска находился передовой отряд [1б-1д; 2; 3а].
Русские войска, пройдя 2–3 версты, приблизились к перелеску, где находился передовой шведский отряд (его не обнаружили), и вышли своими передовыми частями на поляну. Конные стрелки стали спешиваться и выстраиваться в боевые порядки, но завершить развёртывание русским войскам не удалось. Ещё до 12 часов дня шведский передовой отряд внезапно напал на ближайшую левую колонну, из которой только один пехотный и один коннострелковый полки успели развернуться. Два полка, неся потери, стойко сдерживали противника, закрывая дорогу, заполненную другими войсками. Шведы, пользуясь перевесом сил в свою пользу на этом участке, стали охватывать левую русскую колонну справа, положение складывалось опасное. Пётр двинул на помощь передовым полкам левого крыла свои головные части. Семёновский полк пошёл в атаку [1б-1д; 2].
Шведы выдержали атаку и продолжили своё движение. Но русские использовали выигрыш во времени, созданный наступлением Семёновского полка, чтобы перебросить стрелковые подразделения из состава Преображенского и Астраханского полков. Подход новых русских сил ошеломил противника, шведы не выдержали и отступили в перелесок, где их продолжили теснить. В итоге, первая схватка закончилась победой русского войска, подвижный отряд Петра получил возможность начать развёртывание для наступления на главные силы врага [1б-1д; 2].
Шведские войска всеми силами старались сдержать начавшийся натиск русских полков, ожесточённое сражение длилось до 15 часов. Но противник не выдержал рукопашного боя и отступил к своему полевому стану. Шведы понесли большие потери в живой силе, потеряли 8 пушек и несколько знамён [1б-1д; 2].
В сражении наступило двухчасовое затишье – Пётр ждал отряд Боура, а Левенгаупт свои войска, которые ушли к Пропойску с частью обоза. Около 17 часов подоспели 4 тысячи конных стрелков во главе с генералом Боуром и заняли место у ближайшего левого крыла русских войск. Пётр перебросил на правое крыло 2 коннострелковых полка и главный удар нанёс по левому крылу шведов. Стремительным натиском русские опрокинули противника и захватили мост через реку Леснянка на дороге в Пропойск. Появилась возможность полностью уничтожить шведские войска. В этот опасный для шведских сил отрезок боя прибыл их отряд, высланный ранее к Пропойску. Шведы смогли отбить мост, но их боевой дух был сломлен, продолжать бой они не могли, отступили к своему полевому стану и закрепились там. Сильная снежная метель и сумерки прекратили сражение к 19 часам. «При… окончании [сражения] превеликая началась вьюга со снегом и потом тотчас ночь наступила и тако оставшейся неприятель случай к уходу получил. А наши, где кого та вьюга застала, тут и ночевали». «По словам Феофана Прокоповича, [царь] Пётр «изнемог и, оледенев, принужден был почити на неизвестном месте» (скорее всего, заночевал у одного из костров)» [1; 1б-1д; 2; 3].
Пётр Первый собирался на следующий день возобновить бой, но Левенгаупт, учитывая большие потери и то, что дальнейшее сражение могло привести к полному разгрому, решил отступать. Уже с 9 часов вечера некоторые части начали перебираться через реку Леснянку. Общий приказ уходить из Лесной на Пропойск был получен войсками в полночь. «Левенгаупт использовал военную хитрость только для того, чтобы успешнее провести отступление, [обозначив большими кострами полевой стан], оставив в распоряжении московитов всех раненых и бросив около 700 повозок» [3].
Шведы в спешке, с трудом выдерживая тишину, вывезли пушки, затем двинулась конница, потом пехота и, под конец, возы и повозки. Поначалу удалось избежать затора перед мостом. Потом в этом месте повозки сцеплялись и их приходилось спихивать на сторону [3].
«В кромешной тьме на узкой дороге началась толчея и давка, сотни повозок сцеплялись друг с другом, застревали и вязли. Заторы происходили на каждом шагу. Конница и пехота перемешались, напряжение последних дней и тяжелейший бой [привели к полному беспорядку]. Поражение было осознано, и отступление перешло в бегство, [военачальники] потеряли управление войсками. [Суматоха] поначалу вспыхнула среди обозных. Пронеслась молва, что впереди в засаде поджидают 16 тысяч русских, а сзади полным ходом снова напирает враг. Поддавшись, скорее всего, таким слухам, Левенгаупт приказал бросать повозки с [военным] и личным [имуществом], выпрягать лошадей, сажать на них пехоту или нагружать на коней самое ценное и всем разбирать всё что ни есть в [повозках]. Чтобы избежать попрёков, генерал велел начать со своего имущества. Если такой приказ действительно исходил от генерала..., то он полностью разложил [войска]. Начался [грабёж]» [3].
«Побеждённые после распоряжения выпрягать коней и уходить верхом бросились вспарывать мешки со [съестными припасами], вышибать [днища] у бочек, глушить вино, водку, пиво и грабить торговцев. [Зная, что крепкие напитки согревают], возничие, [торговцы] и прочие нестроевые перепились до потери сознания... Опьяневшие кучками падали по дороге или бродили по лесу. Обозные и [рядовые] расхватывали и натягивали на себя самое лучшее [военное платье]. Ни угрозы, ни увещевания не помогали. Всё это видели русские казаки и калмыки, которые тоже стремились поживиться [шведским] добром». Участник событий вспоминал, что «в темноте повозки ехали так близко друг к другу и в такой кутерьме, что разламывались оси, и весь проход был так забит, что невозможно дальше идти. Поэтому 10 чугунных пушек… мы оставили вместе с их зарядными ящиками. На нашем пути было так много засек и завалов, что большая часть отправленных перед [сражением повозок неминуемо] должна были застрять здесь в лесу. Лошадей мы выпрягли и взяли с собой, а то, что было в повозках, мы перепортили, как могли. Хуже всего было то, что рядовые [пехотинцы и конные ратники] ночью по пути набросились на повозки с вином и водкой и перепились. Ни [приказы], ни удары больше не помогали. Около 1000 человек разбрелись и повалились в разных местах леса и на следующий день попали в руки врага». «Тьма, грозившая смертью от казачьей пики и сабли, усилила слепой страх. [Возы и повозки со съестными припасами и снаряжением], а также раненые, покидались. Разбивать возы, искать подходящее болото для затопления орудий (или заклёпывать их) никто не был в состоянии. Вязнувшие в разбитой колее пушки и зарядные ящики отделяли от конных упряжек и бросали. Лошадей на всех не хватило и многие, в том числе, раненые, брели толпами, множество разбегалось по сторонам. Большинство разбитых солдат текло на юг, но разрозненные [отряды], (в том числе военачальники, рядовые без ран и даже те, кому достались лошади) [уходили] в сторону Могилёва, Шклова и далее к Риге. Вайе писал: «Наши пушки так и остались завязшими в грязи, их было невозможно протащить, потому что дорога после прохода сотен [возов и повозок] была так разбита, что по ней нельзя было ехать верхом. Обоз частью был брошен на произвол судьбы, а частью разграблен [нашими ратниками], потому что два дня они всё время находились в [ожидании боя и сражении] и были так изнурены голодом и жаждой, что пройти в лесу мимо крупной добычи было невозможно, а в [повозках торговцев] и евреев было много вина, пива, водки и табака. Ночь покрыла преступление. Кто хотел следовать за своим знаменем и [подразделением], тот пошёл, кто не хотел, тот засел в лесу и остался. Поэтому утром многие были перебиты калмыками, когда спали или были пьяны»» [3].
«Часы после поражения были [страшными]: «Враждебная [судьба] и тьма с холодом и дальше преследовали шведские [войска]. Наступил такой мрак, что руку свою перед глазами нельзя было разглядеть. К тому же, никто не знал местности и, бродя по дикому и отвратительному лесу в грязи и слякоти, люди или тонули в трясине, или бились головой о каждое дерево, или падали через срубленные стволы самым жалким образом. Однако ночью удалось от места сражения отойти на несколько [вёрст]. Там оставшиеся засели в страхе и ожидании будущего, не зная, то ли плакать о случившемся, то ли больше страшиться предстоящего. К этому добавились зовы раненых, стоны умирающих, вопли отчаявшихся, призывы и крики заблудившихся – всё это могло вогнать в ужас храбрейшего и разжалобить самого твердокаменного». В непроглядной ночи многие потеряли [направление движения]. Сам Левенгаупт отбился от [своих войск], стал кружить по лесу с частью свиты и настиг своих беглецов только утром 29 сентября» [3].
Шведы были потрясены поражением и боялись возобновления битвы. Как боеспособное соединение шведский отряд больше не существовал. Русский историк Василий Осипович Ключевский (годы жизни с 16 [28] января 1841 по 12 [25] мая 1911 года) писал, что Левенгаупт потерял «шведскую непобедимую самоуверенность». И, тем не менее, решение бросить всё и бежать пехоте на обозных лошадях было верным – около половины живой силы всё же удалось спасти [3; 3б].
Первые беглецы появились у сожжённого Пропойска, в котором оставались целыми всего несколько домов, уже в ночь с 28 на 29 сентября. Никаких переправ через Сож не было, а на другой стороне, как вспоминал Левенгаупт, можно было видеть войска противника, которые препятствовали наведению моста и стреляли из ружей, как только кто-нибудь приближался к реке. Часть шведов до появления генерала без приказа стала уходить вниз по Сожу. «И сентября 29 числа в ночи пришло к реке Сож войско неприятельских людей, и стали было переправляться» – доносил бригадир Фердинанд Иоганн (Фёдор Иванович) Фастман, пославший разъезды вверх и вниз по реке ловить разбегавшихся шведов. Бригадир – военный чин выше полковника, но ниже генерала. Тогда же, перед рассветом у Пропойска появилась и вспомогательная конница, от которой шведы врассыпную бросались в лес. «По всем углам и закоулкам было полно татар и калмыков, которые продолжали стрелять» [3].
«К раннему утру 29 сентября на полях у Пропойска скопилось уже до двух или трёх тысяч человек. Потом Левенгаупт послал верховых … собирать отбившихся по ближней лесной округе и провел смотр уцелевших. В наличии оказалось 3451 человек из пехоты и 3052 всадников [по сведениям из других источников, меньше]. Даже этими … силами шведы уже были не в состоянии прогнать ни драгун Фастмана, ни казаков. Болотная низменность, растянувшаяся на целых [6 вёрст] вдоль левого берега Сожа против Пропойска, затрудняла спасение. Для переправы на плотах было мало изб, которые можно было бы разобрать на брёвна» [3].
«Примерно в первом часу дня, генерал [Левенгаупт] дал [приказ], не дожидаясь раненых и «отставших из-за опьянения, страха и нерадивости» уходить как можно быстрее вдоль правого берега Сожа, пока не появились [основные] части русских. Казаки не стали преследовать шведов, но занялись теми, кто остался в Пропойске, брали их в плен» [3].
Попытка прорыва через реку напротив Пропойска была сорвана Фастманом. Левенгаупт «с людьми своими побежал великим скоком от стрельбы нашей, а иным мы и трату учинили. А под его знаменем всего было человек с двадцать, а иные [отряды] за ним шли также малые и знамёна везли тайно. И пошёл он вниз реки Сож с великим поспешением, а пушек с ним ни единой не было. А в войске его… конницы и пехоты тысячи с две» [3].
Под Лесной Левенгаупт потерял не только все орудия, но ещё хуже для шведов было то, что Левенгаупт, уходя из-под Лесной со своими разбитыми войсками, не поспел вовремя к Пропойску, и конный «отряд Фастмана опередил его и сжёг мост через реку Сож, так что Левенгаупт велел побросать в реку немедленно почти весь громадный запас пороха, который он ещё успел забрать с собой при отступлении. [Обоз] его погиб частично ещё у Лесной, но именно та часть его, где были запасы пороха, и была самой драгоценной частью всего, что он вёз Карлу Двенадцатому. Этого пороха должно было хватить до Москвы и во всяком случае его хватило бы до Полтавы. Но он погиб в волнах Сожа, а то, что припас Мазепа в Батурине, было взорвано при поджоге города» [1].
Там, у Пропойска, остатки отряда Левенгаупта развалились натрое – большая часть устремилась на юг к королю, около 1500 человек (среди которых были и военачальники в чинах до подполковников) бежали в сторону Лифляндии (ныне часть земель Латвии и Эстонии), а, примерно, тысяча безлошадных, раненых и тех, кто ещё добирались со стороны Лесной, застряли у пропойской переправы [1; 3].
Ранним утром 29 сентября вслед за бегущими Пётр Первый послал конный отряд Г. Пфлюга из трёх тысяч человек. Уже в 3 верстах от Лесной конная погоня стала настигать хвост растрёпанной толпы бегущих. Вылавливая беглецов из леса, их собирали по сотне человек и отсылали, скорее всего, под охраной вспомогательной конницы, в русский стан («шведов стами нагоняют и приводят в наш обоз», – писал Пётр Первый). В руки победителей попала огромная добыча: 20 тысяч ружей, 30,5 тысяч пудов ружейных пуль, 6 тысяч бочонков пороха, все пушки, серебряные деньги в «полковых сундуках», по стоимости равные 952 пудам чистого серебра, съестные припасы для короля, лекарства и стада скота. Нагруженные на верблюдов сундуки с имуществом Левенгаупта, военными и прочими бумагами и чертежами местности, «по всей вероятности, были «раздуванены» казаками. (Самые ценные бумаги и письма жены генерал сохранил при себе)». Русскими войсками было захвачено 44 шведских знамени. [3].
Появление погони у Пропойска около 16 часов вызвало у оставшихся шведов переполох – измученные пехотинцы и раненые бросались в реки Проня и Сож, но на другой стороне этих рек им грозила смерть от казаков. Около пяти сотен было зарублено, остальные укрылись на пропойском кладбище, где стояла церковь, и были пленены: «генерал Флук (Пфлюг) неприятеля бегущего достиг в Пропойске, из которых больше пятисот на месте положил. Да в полон взяли 45 [военачальников], 602 человека рядовых, также и достальной обоз с три тысячи телег взял». Так после захвата последних трёх тысяч повозок у Пропойска (или в четырёх верстах южнее – у деревни Рудня) было покончено с обозом Левенгаупта [3]. Всего было захвачено около 5 тысяч возов и повозок.
«Тяжкие испытания беглецов» продолжались. Только вечером у деревни Глинки к югу от Пропойска, части шведов во главе со Стакельбергом удалось уйти на левый берег Сожа. В Москве граф так припоминал детали бегства: «мы без помех двигались весь день до вечера [двадцать четыре] добрых [версты] по залесённым местам, стараясь держаться вдоль течения. Несколько раз мы подходили к берегу, но не могли переправиться из-за трясин или крутого спуска. Наконец почти совсем в темноте привёл нас Господь к заброшенному месту, где можно было различить следы колёс – здесь некогда была переправа. Недалеко отсюда была деревня Глинка …, где я с моим [отрядом] хотел переночевать. Я был так измучен разными [ранениями], которые получил в ноги и левую руку во время боя, усталостью и прочими неприятностями, что меня едва сняли с лошади и почти внесли в избу. Из-за [сильных] потрясений я желал себе смерти… Вечером, когда уже совсем стемнело, прошёл ложный слух, что на нас через лес идёт противник. Из-за этого около 500 [конных стрелков] и посаженных на коней [пехотинцев] из тех, что стояли ближе всего к реке, тут же бросились воду, но, не потеряв ни человека, счастливо переплыли. Вот так, охваченные великим страхом, они указали нам путь, … чтобы уйти от неприятеля…» [1; 3].
Когда вместе с Левенгауптом реку Сож переплывала на конях пехота, захлебнулось не менее 50–60 нетрезвых рядовых (быстрая река разлилась от осенних дождей). Раненые и часть оставшихся с 9 до 14 часов перебирались на трёх утлых плотиках, вмещавших не более четырёх человек. «Эта переправа была также не без потерь: [военачальник] Роос вместе с 30 верховыми солдатами были унесены сильным течением и утопли» [3].
В третьем часу русская конница вместе с казаками и калмыками перебила и пленила … оставшихся шведов и в полночь прекратила преследование. Всего от Лесной до Глинок погоня за шведами прошла около 30 вёрст [3].
3 октября Пётр Первый писал, что к имеющимся 700 пленным «непрестанно многих в наш обоз приводят», а многие шведы добровольно выходят из лесов сдаваться. «Пеших шведов в лесах множество и до самой нашей границы токмо ж везде их здешние мужики грабят и ружьё, и платье отбирают» [3].
10 дней и ночей без знания дорог, почти без боеприпасов (оставалось по 12 зарядов на человека), «без котлов, топоров и прочего полкового хозяйства, беглецы спешили через безлюдные северские леса и болота. Подъев остатки из разграбленного обоза, они питались кобылятиной («ежедневно съедались сотни лошадей»), сырой репой и капустными кочерыжками, используя порох вместо соли. Обессиливало почти ежедневное наведение переправ, мостков и гатей. Да и сбежавшие в леса крестьяне пытались то там, то сям нападать на шведов». 4(15) октября перешли реку Беседь [3].
5(16) октября беглецы перешли реку Ипуть и направлялись на восток. 9 (20) октября в 12 верстах севернее Стародуба они неожиданно напоролись на передовой конный отряд войск Шереметьева. Для обеих сторон встреча была неожиданной. После скоротечного боя порученец Петра Первого Ф. О. Бартенев насчитал 133 убитых шведов [3].
От изнурения умирали не только раненые, но и здоровые. Находясь при последнем издыхании, беглецы совсем утратили боеспособность. Большая их часть потеряла оружие. «И [военачальники, и рядовые] думали, что при таком скверном состоянии, в каком мы постоянно находились в пути, напоследок всё бы закончилось нашим полным [поражением], продлись это ещё несколько дней». Несколько севернее Стародуба, в нынешней Брянской области, после десятидневного беспорядочного бегства, завершился восточный поход Левенгаупта. 12 октября Левенгаупт поцеловал руку своего короля и несколько дней составлял отчёт о своём походе. Потеряв обоз, пушки, порох, одежду, все военные, продовольственные … запасы и лекарства, генерал не усилил, а обременил основные силы шведов заботой о пропитании и вооружении спасшихся остатков. Оголодавшие, раненые и больные люди взбодрить войска, конечно, не могли. «Мы надеялись, что с ним появятся [съестные припасы], [вино, водка, пиво] и одежда, но он прибыл с пустыми руками, несчастный и глубоко уязвлённый нежданным оборотом дел. Говорили, что в том сражении он лишился [серебряных денег равных по стоимости 44 пудам серебра 925 пробы], а сколько же потеряли прочие [военачальники], купцы, [торговцы]?»» [1; 3].
Так «исполнилось «первое пророчество» К. Пипера о гибели [отряда] Левенгаупта, и были основания предвидеть, что осуществится и его второе о том, что пропадут главные шведские [войска]» [1].
Из составлявших отряд 16 тысяч человек шведы потеряли до 4424 человек убитыми (павшими на поле боя и при преследовании), до 3376 человек – пленными (703 военачальника и 2673 рядовых). Ещё 1500 – бежали в Лифляндию. 6700 человек Левенгаупт смог вывести к королю. Раненые были и среди попавших в плен, и среди бежавших, и в числе вышедших к королю. Русские войска потеряли больше 1110 человек убитыми и 2856 ранеными. Часть раненых как шведских, так и русских впоследствии скончалась [1б-1д; 2; 3].
«Внешне шведский самодержец остался спокоен и «даже посмеивался» над перехваченными 11 ноября русскими [уведомлениями о победе]. Карл не представлял, как Левенгаупт «дал себя победить таким, которых без оружия, одними плетьми смирить было можно». Однако осмотр остатков отряда Левенгаупта произвёл на него гнетущее впечатление – Карл Двенадцатый впал в бессонницу, не раздевался на ночь, и приближённым приходилось отвлекать его разговорами о пустяках». Даже в мае 1709 года он по два с половиной часа выпытывал у участников подробности сражения [1].
Только 10 декабря 1708 года король отослал в Швецию из Ромен на Гетманщине подтверждение о сражении при Лесной, которое получили там 14 марта 1709 года. Королевский Совет постановил, что, если кто-нибудь станет прилюдно говорить о разгроме при Лесной, тот будет рассматриваться как государственный изменник [1].
Три дня победители стояли на поле сражения, хоронили погибших и разбирали отбитое у шведов. «С 30 сентября начали вывозить в Смоленск раненых. Тела побеждённых, по-видимому, оставили без погребения в распоряжение местной шляхты и крестьянства», подбиравших военную одежду, повозки, ружья и припасы к ним, холодное оружие, коней и прочую добычу. «Несколько недель там нельзя было ездить из-за большого количества [останков], над которыми бесились собаки и звери» [3].
«18 ноября Пётр приказал отправить пленных под [охраной] смоленских солдат через Вязьму к Москве «со всякою осторожностию». Царь высоко ценил [военную добычу], отбитую у «природных шведов». И хотя среди них было много [прибалтийских] немцев, Пётр наметил, по всей вероятности, на конец 1708 или начало 1709 года показать столице тех самых «непобедимых» неприятелей, против которых многие отговаривали [его] в 1700 году начинать «страшную Шведскую войну». 18 ноября царевичу Алексею [Петровичу [(годы жизни с 18 [28] февраля 1690 по 26 июня [7 июля] 1718 года)] было указано весь шведский полон с пушками и знамёнами «проводить в Москву [на виду у всех] строем». 14 декабря он приказал московскому [городскому военачальнику] Матвею Петровичу Гагарину [(годы жизни с 1659 по 16 [27] марта 1721 года)] полон с пушками и знамёнами задержать до указа в Можайске и «смотреть, чтоб не разбежались». В «превеликую стужу» [всё захваченное в сражении] и [сами] шведы были доставлены к Дорогомиловской слободе Москвы. 29 декабря 1708 года последовало более строгое распоряжение – разместить всех [военачальников], часть рядовых, пушки и знамёна за стенами в Воскресенском мужском монастыре («Новом Иерусалиме»), а остальных рядовых послать в Свято-Троицкий и Саввино-Сторожевский монастыри. Позже, в связи с осложнением хода Северной войны на Гетманщине, Пётр Первый перенёс торжество на послеполтавский период – на декабрь 1709 года» [1; 6; 7].
11 октября, за две недели до своего предательства и бегства к шведам, Мазепа «с неописанной, неизглаголенной радостью, неизреченно возрадовался вожделенной всему Православию победе», в которой помазанник Божий, не щадя «дражайшего жития и здравия», от полудня и до ночи наступал «неустрашимым сердцем на жестокий огонь и одолел, разорил, попрал и до конца победил» крепкого неприятеля. В ознаменование «всемирной радости» Мазепа со всем войском «торжествовал» целый день, салютуя орудийными и ружейными залпами, а потом разослал по всем городам Гетманщины сообщения о победе. Завершая хвалебное славословие, Мазепа пожелал к концу военных действий 1708 года сокрушить и «шведского [главенствующего]» – Карла Двенадцатого, чтобы прославить царя во всех концах Вселенной «бессмертными победотворными [свершениями]» [1].
Продолжение следует.
ИСТОЧНИКИ:
1. Тарле Е. В. Пётр Первый против Карла Двенадцатого: Северная война. Москва: ИД «Ридерз дайджест», 2009. – 456 с.; Избранные сочинения академика Е. В. Тарле: [в 4 т.] / Е. В. Тарле. – Ростов-на-Дону: Феникс, 1994. Т. 3. – 670 с.; Тарле Е. В. Северная война и шведское нашествие на Россию [Электронный ресурс Интернет]. URL: http://militera.lib.ru/ h/tarle2/index.html?ysclid =ltrkvqpk4g444778331
1а. Русско-шведские войны [Электронный ресурс Интернет]. Википедия. URL: https://ru.wikipedia.org/ wiki/Русско-шведские_войны
1б. Битва при Лесной [Электронный ресурс Интернет]. Википедия. URL: https://ru.wikipedia.org/ wiki/Битва_при_Лесной
1в. Северная война [Электронный ресурс Интернет]. Википедия. URL: https://ru.wikipedia.org/ wiki/Северная_война
1г. Разгром шведов в битве при Лесной [Электронный ресурс Интернет]. URL: https://topwar.ru/147596 -razgrom-shvedov-v-bitve-pri-lesnoj.html?ysclid=lu6pqv 4mc7668887700
1д. 9 октября [Электронный ресурс Интернет]. URL: https://runivers.ru/Runivers/ calendar2.php?ID=61686&month=&year=
2. Русский поход Карла XII [Электронный ресурс Интернет]. URL: https://www.runivers.ru/
2а. Кальмарская уния [Электронный ресурс Интернет]. Википедия. URL: https://ru.wikipedia.org/ wiki/Кальмарская_уния; Kalmar Union ca. 1400 - Кальмарская уния [Электронный ресурс Интернет]. Википедия. URL: https://ru.wikipedia.org/wiki/ Кальмарская_уния#/media/Файл:Kalmar_Union_ca._ 1400.svg
3. Книга В. А. Артамонова «Заря Полтавской победы – битва при Лесной». [Электронный ресурс Интернет]. URL: https://zapadrus.su/ bibli/geobib/2011-10-04-17-25-35/487-l-r-77.html; Артамонов В. А. 1708–2008. Мать полтавской победы: к 300-летию победы Петра Великого при Лесной. Российская акад. наук, Ин-т Российской истории. – Санкт-Петербург: О-во памяти игумении Таисии, 2008. – 206 с.; Агеева О. Г., Артамонов В. А. Полтава. К 300-летию Полтавского сражения. Институт российской истории РАН. – Москва: Кучково поле, 2009. – 397 с.
3а. Баур, Родион Христианович [Электронный ресурс Интернет]. Википедия. URL: https://ru.wikipedia.org/ wiki/Баур,_Родион_Христианович
3б. Ключевский, Василий Осипович [Электронный ресурс Интернет]. Википедия. URL: https://ru.wikipedia.org/ wiki/Ключевский,_Василий_Осипович
4. Пипер, Карл [Электронный ресурс Интернет]. Википедия. URL: https://ru.wikipedia.org/ wiki/Пипер,_Карл
5. Шлиссельбург [Электронный ресурс Интернет]. Википедия. URL: https://ru.wikipedia.org/ wiki/Шлиссельбург
6. Алексей Петрович [Электронный ресурс Интернет]. Википедия. URL: https://ru.wikipedia.org/ wiki/Алексей_Петрович
7. Гагарин, Матвей Петрович [Электронный ресурс Интернет]. Википедия. URL: https://ru.wikipedia.org/ wiki/Гагарин,_Матвей_Петрович