«Кандиру - самая ужасная из
тварей, когда-либо обитавших
в водах Амазонки.»
/Перси Фосетт, «Неоконченное
путешествие»/.
Ягуар жёлтой пятнистой стрелой вылетел из зарослей и понёсся за добычей.
Казалось, что обед у него уже в кармане.
Однако в самый последний момент капибара плюхнулась в болото, нырнула и исчезла.
Ягуар машинально подбежал и посмотрел на круги, оставленные на поверхности капибарой, этим крупнейшим на планете грызуном, похожим на кабана и достигающим в весе 70 кг. Взгляд ягуара не выражал ни досады, ни разочарования, он был холоден и пуст.
Лизнув себя в грудь, зверь повернулся и неслышной тенью скрылся в зарослях, которых так много по берегам Амазонки.
-Да-а, - сказал Сергей Леонидович, наблюдавший эту сцену в театральный бинокль. - Не всё коту масленица.
Он завязал шнурки, надел шляпу, повесил на спину брезентовый мешок, почесал на бедре волдырь от укуса огненного муравья и тоже скрылся в зарослях чапараля.
Как Сергей Леонидович, скромный домохозяин и инвалид третьей группы, оказался в джунглях Амазонки, это другой вопрос.
А главный и единственный, который в первую очередь интересовал его, это куда идти и где найти хоть какие-нибудь следы цивилизации, или хотя бы поселение индейцев, не едящих гринго.
Также и дикие звери вроде давешнего ягуара живо волновали Сергея Леонидыча, так как против них у него была только одна защита - подводное ружье резинового боя. Почему именно этот вид вооружения из всех возможных оказался притороченным к его вещмешку, было такой же загадкой, как и то, что он делает в дебрях Амазонки.
Сергей Леонидович углубился в заросли и пошёл на восток, где утром вставало солнце, и где по его расчётам находился Атлантический океан.
Он шёл и по привычке напевал:
По-люшко, по-ле,
Полюшко в широком по-ле…
И звуки этой песни странно звучали под покровом амазонских джунглей.
Собственно, называя амазонские влажные леса джунглями, впадают в ошибку, так как джунгли есть только в Индокитае - в Лаосе, Бирме, Индии, Таиланде и особенно Вьетнаме, где с ними и познакомились американские джи-ай во время войны. Все же остальные тропические леса, какими бы дремучими они ни казались, называются просто влажными.
Но Сергей Леонидович этих тонкостей не знал и думал, что идёт по джунглям.
Раньше, в детстве, он представлял, что джунгли это весёлые привольные леса, как в мультике про Маугли, благоухающие цветами и битком набитые фруктами.
На деле в джунглях не росло не только фруктов, но вообще ничего, кроме дикой мешанины из кустов и лиан.
Кроме того немногого, что оказалось в выцветшем, воняющем рыбой вещмешке: перламутрового биноклика, пакета крупы «Булгур», вязаных носков, похожих на чуни и грубых, вязаных же варежек - было и мачете, покрытое не то ржавчиной, не то засохшей кровью и удивительно тупое.
И хотя Сергей Леонидович и взмахивал им, как и подобало в таком случае, но оно мало что рубило и ему приходилось или продираться сквозь чащобу, или обходить самые густые места, отчего его колониальные шорты и рубаха всё больше обтрепывались и уже кое-где висели лохмотьями. Голову его, дополняя ансамбль, украшала шляпа Индианы Джонса; ноги утопали в ботинках времён Первой Мировой.
Наконец Сергей Леонидович, чертыхаясь и ****каясь, выломился из чащи и увидел перед собой узкий и довольно мутный ручей. Он очень обрадовался.
Он понимал, что чтобы облегчить свой путь к цивилизации, ему нужно идти по берегу какого-нибудь ручейка, а когда он вольётся в речку, то идти по её течению, пока она не впадёт в могучую и широкую Амазонку, по которой наверняка уже что-то плавает, если не индейские пироги, то моторки телевизионщиков канала «Нэйчур».
Поэтому он и вздохнул с таким облегчением, выйдя на берег ручейка, даже, пожалуй, речки.
Набрав в пол-литровую банку из-под «Горошка зелёного мозгового» воды и всыпав туда пригоршню «Булгура», чтобы он немного разбух, чтобы его поесть, Сергей Леонидович разделся и, оставшись в костюме Адама, гикнул и бросился в освежающие, хотя и не слишком прозрачные, струи.
За весь прошлый день, который он провёл в джунглях, он только однажды вышел к воде, и то это было бескрайнее болото, такое зловещее на вид, как будто в нём в лучшем случае водились анаконды, а в худшем плезиозавры. Поэтому Сергей Леонидович, попив водички, лёг спать, но среди шорохов леса и диких криков не то обезьян-ревунов, не то брачащихся кайманов, почти не спал, а утром, посмотрев на сцену с ягуаром и капибарой, поспешил ретироваться.
Теперь же, плещась в водах этой речки, он блаженно фыркал, нырял, скрёб шею и подмышки, и напевал:
Да здравствует мыло душистое!
И полотенце пушистое!
И густой гребешок!
Ляляля-ляляля!..
Вдруг, когда Сергей Леонидович уже накупался и хотел вылезать из воды, он почувствовал странные ощущения в районе своего… как бы это сказать… заднепроходного отверстия. То есть не отверстия, а ануса.
Там что-то маленькое, тоненькое, ужасно настойчивое и даже настырное, пыталось и не без успеха, проникнуть в него с тыла.
Взвизгнув как женщина, Сергей Леонидович выскочил из воды на берег и исследовал пострадавшее место. Оно болело, пока ещё чуть-чуть.
Сначала он подумал… Но что ему было думать? Да и как бы он не старался, он бы все равно не догадался об истинной причине происшедшего, о том невинном на вид, но страшном по существу, госте, посягнувшим на его мужскую святая святых.
Это было тошнотворное порождение Амазонки, обитатель ее протоков и болот - похожая на прозрачного малька рыбка под названием кандиру.
Проникая в потаённые отверстия животных и людей, кандиру хищно вгрызается в ихнюю плоть и сосёт у них кровь, пока они не начнут чахнуть. В заключение, как будто этого было мало, она подыхает, и жертва умирает от заражения крови.
Извлечь же её наружу нет никакой возможности. При малейшей попытке кандиру, этот Бич Амазонки, широко раздвигает свои чешуйки-иглы и намертво застревает в узком проходе.
Помочь человеку может только хирургическое вмешательство, что, как понятно, в условиях джунглей не всегда приводит к хорошему результату. Животное же погибает однозначно.
Но самое страшное, что коварная кандиру способна проникать в мужчину не только сзади, но и спереди, через мочеполовой канал, другими словами, пенис. В этом случае хирургическая операция проще, но как после неё жить гордому мучачо, неизвестно.
Вот какой обитатель местных вод проник в Сергея Леонидовича и вот с какой практически неразрешимой проблемой он столкнулся.
Солнце заходило. Мрак окутывал джунгли. Хрипло заквакали лягушки-древолазы.
Сергей Леонидович, забыв обо всем на свете, даже о размякшем «Булгуре», а ведь он не ел уже два дня, с тех пор как попал на Амазонку - пытался что-либо сделать.
Стоит ли описывать все его безнадежные попытки и тот единственный способ, который он мог применить?
Мучения его были невообразимы и намного превосходили те, что испытывает целомудренный мужчина на приёме у уролога, когда тот массирует ему простату на предмет мазка.
Ночь прошла ужасно. Сергей Леонидыч то стонал, то плакал, то, не удержавшись, вскрикивал, ощущая в себе инородное тело амазонского гада.
Лес вокруг злорадно молчал и перешёптывался, как будто получая кайф от мук своей жертвы.
Утро застало страдальца в коленно-локтевой позе, единственной, которая хоть отчасти облегчала его физические и моральные страдания.
Наконец, поняв, что это путь в никуда, Сергей Леонидович поднялся и, даже не взглянув на свой сидор с носками и варежками, бросив подводное ружьё и оставив мачете торчать в каком-то дупле, заковылял вдоль берега проклятой речушки навстречу всходящему солнцу.
Стеная и прихрамывая, Сергей Леонидович шёл, хватаясь руками за ветви и лианы, и не почувствовал, как вместо них взялся за нечто холодное, упругое и склизкое.
Он ощутил лишь сильный не то укус какого-то зловредного насекомого, не то укол сучка, твёрдого и острого как шило, и пошёл, не обернувшись и даже не ойкнув.
Сергей Леонидович брёл и брёл, и не догадывался, что, возможно, минуту назад «познакомился» с ещё одним из обитателей амазонских дебрей, жараракой, что звучит еще противнее чем кандиру.
Эта гадюка, или «ботропс копьеголовый», находится если и не в тройке самых ядовитых змей на земле, то уж на пятом-шестом месте точно. Отличительная черта её яда заключается в том, что человек или животное не умирают сразу, но медленно гниют изнутри, от места укуса и дальше. И еще неизвестно, что лучше, сдохнуть на месте, или мучаться день за днём, прежде чем прийти к такому же самому результату.
Солнце стояло в зените. Тяжёлая, удушливая атмосфера, полная миазмов, поднималась от реки.
Сергей Леонидович, ужаленный жараракой, с кандиру в заду, ковылял, уже не надеясь ни на что хорошее.
Чунга-Чанга, места лучше не-ет…
- монотоннно как в бреду напевал он.
Жизнь его подходила к концу, и перед ним явственно лёг лотерейный билет со словом «смерть». А ведь он был совсем молод, ему не было даже шестидесяти и ему бы было ещё жить и жить.
И вот, когда Сергей Леонидович уже твёрдо решил покончить с собой и только выбирал между утопиться или повеситься на лиане, хотя всегда был противником суицида и вообще, если честно, боялся попасть в ад - вдруг…
О, как прекрасно это «вдруг» романов и повестей! Тем более что на этот раз «вдруг» пришлось как нельзя более кстати, а не как то «вдруг», когда он впервые ощутил в себе кандиру. Вдруг - повторяем мы и нам это чертовски приятно - он заметил, что в сплошной стене джунглей, мимо которой он брёл, как бы обрисовалась искусственная рамка, созданная двумя карликовыми пальмами и третьей, надломившейся, над ними. И в этой рамке, как на картине Шишкина, он увидел… сосенку! За ней вторую, третью, а там и берёзку, а возле берёзки штабелёк дров от чьей-то браконьерской порубки...
Рыдая и смеясь, и ещё не веря в избавление, Сергей Леонидович подковылял, ввалился в эту «рамку» , запнулся и упал на траву, полную рыжих листьев.
Сергей Леонидович приподнялся и скосил глаза: в ногах лежало ведро с рассыпанными грибами, о которое он навернулся. Без всякого удивления Сергей Леонидович обнаружил на себе калоши и пятнистые шаровары. Он томно взглянул налево и увидел в дубняке оранжевую машину.
Сергей Леонидович кряхтя поднялся, бочком подгрёб к своей «Шкоде Октавии», пристроился одной половинкой и тихонько поехал по лесной дороге, страшась колдобин с водой, на дне которых лежали невидимые брёвна.
В Приёмном отделении Первой Городской с Сергеем Леонидовичем сначала не хотели говорить, потому что он был без маски, но потом послали в травматологию.
Там посмотрели, свистнули и сделали ему операцию под местным наркозом.
И скоро Сергей Леонидович вернулся к нормальной полноценной жизни.
Единственное, что осталось в нём на память об удивительном вояже, это стойкое отвращение к тропическим лесам вообще и к левковскому лесу, называемому в народе Ведьминым, в частности.
Осталось только сказать, что Сергею Леонидовичу еще безумно повезло, потому что его укусила не смертоносная жарарака, а безвредная шошейшу из семейства полозовых, лишь отдалённо похожая на грозную родственницу. Иначе поручиться за жизнь Сергея Леонидовича не смогла бы даже и.о. министра здравоохранения Уляна Супрун.
2019 г.