- Маринка?! Беременная?! – воскликнула в ответ Зара. – От кого? У вас же не получалось.
- От кого, от кого…. Не знаю я, Зара. – Юру потряхивало. - Как с Вовкой поговорил, крыша сразу поехала. Столько мыслей нароилось…что, когда я уехал, она уже ребенка ждала, и мне не успела сказать. Я же, как ошпаренный от нее выскочил, и в аэропорт, к тебе лететь. А сейчас еду и вспоминаю. Никак не получается. Если от меня, то месяца полтора минимум должно быть, к отъезду. Потому что позже ничего у нас с ней не было. Она психанула, что ….что я сам инициативу не проявляю, и на твой диван прогнала. Только ширму не ставили уже.
Юра перевел дыхание и посмотрел на Зару. Она стояла на весеннем холодном ветру, переступала с ноги на ногу, приоткрыв рот, и слезы текли.
- Заринкая! Ну-ка пошли, милая, домой. Ни к чему те волноваться. Пошли, милая, приляжешь, а я тебе творожком покормлю. Помнишь, «Полукровка» пишет, каждый день три ложки творожка – в роток?! – он обхватил Зару за талию и повел к подъезду.
-Юра!
- Что, Заринкая?
- Юра, я так соскучилась по ней!
- И я соскучился!
Зара остановилась.
- Как? Как ты сказал? – и слезы, еще горше, посыпались из ее черных больших глаз.
- Нет, нет, это не то, что ты подумала сейчас. Другое совсем. – Юра наклонился и поцеловал жену в шапочку. - Я тебя люблю, вороненок мой. – Пойдем. И в тепле поговорим. Я еще столько тебе скажу.
Зара неуклюже, медленно, перешагивала - переваливалась со ступеньки на ступеньку. И продолжала говорить сквозь слезы.
- Юр, ты знаешь, я по голосу ее соскучилась. Мне так хочется, что бы она прикрикнула, приказала мне ….да все равно что. И чтобы общаться, как раньше.
Юра завел Зару в квартиру, снял ей дутые сапожки, пуховик.
- Ты иди, ложись, машину переставлю и вернусь.
Зара не послушалась, придерживая живот, поставила чайник, заварила чай.
Юра вернулся, обнял, провел нежно по животу.
- Дальше я сам, хорошо? Иди, приляг.
Зара поймала его руку.
– Юр, потрогай сверху. Положи ладошку. Теперь поставь ребром под грудью. Чуешь?
Юра придержал ладонь.
-Зара….Животик опустился!
-Да! Помнишь, «Полукровка» говорила, ладонь помещается, скоро будут роды. Не сразу, но уже ждать.
- Ё - мое, За…. Пора сумку готовить. С роддомом у нас договор. Как пойдут…- Юра замялся - ну, они… схватим сумку и поедем.- Он передвинул руку на центр живота, огромного, выпячивающегося куполом вперед.
- Малышка, малышка, тук - тук, к тебе можно? Когда думаешь появиться?
Прислушался.
- Молчит почему - то…мы тогда есть сядем, разрешаешь? Заринькк, ужин есть?
Зара показала на плиту. Юра достал творог из холодильника в пластиковом стакане, разложил на тарелочки макарошки с куриными котлетками, нарезал хлеба, налил чая, и пара погрузилась в ужин.
Слезы у Зары высохли, только выражение лица осталось, по - детски, обиженным. Реснички слиплись, посматривала на Юру; а когда он приступил к чаю и полез в шкафчик за конфетами, сказала:
- Пойдем на кроватку, чай пить, и разговаривать.
Юра переставил на деревянную подставочку чашки, бросил рядом горсть конфет «Маска», подумав, отрезал большой ломоть батона, и понес все это к кровати.
Устроил жену, усадив на двух подушках, хлебнул громко из кружки.
- А теперь слушай… до сих пор успокоиться не могу. Ты многого не знаешь. Маринка… она рассказывала тебе историю знакомства?
Зара кивнула.
- Да, ты чуть не наехал на нее.
- Вот, понимаешь, идёт, такая уверенная, через дорогу, а перехода там нет. А я чо, два года как в Симфи. Только Аудишку купил, ездить учусь. Все по правилам. Это потом Маринка мне сказала, что местные, по этой узкой дороге, где попало, переходят. В общем, притормозил прямо у Маринкиных ног. Она так кричала, по капоту кулаком бабахнула. – Юра рассмеялся.- И знаешь, класснуху из технаря мне напомнила. Выйдет та на порог, черного входа, и кричит, ребятки, сиги бросили, груз есть, перетаскать в кабинет мне, бегом! И слушались все. Так вот, я из машины выбежал, девушка, не надо по машине, а она …опять, как приложит…! И дальше пошла. …
Зара будто прислушивалась к чему – то. Юрка взял ее за руку и торопливо продолжил.
- Не об том говорю… В общем, мы классную уважали, сила в ней была, энергия. И все это я в Марине увидел. И вот то, что недавно сказала ты, скучаешь по чему в Маринке, и я по этому же….понимаешь…Я ее ….как старшая сестра она мне была, хоть и ровесница.
Зара привстала и начала снимать кофточку.
-Юр, давай спать, я спать хочу. Для тебя рано еще, а мне охота.
- Да, милая, помогу тебе переодеться.. и побаюкаю…А сумку когда собирать будем?
- Да не сумку, Юра…Пакет. С сумками не пускают в роддом. Я собрала уже все, в шкафу, под одеждой лежит.
- Ах ты, моя егоза, когда успела? Ну вот, я тоже хотел, по списку, как «Полукровка» написала.
Юра заботливо укрыл жену, поцеловал в ладошку, потом в живот. Выключил свет и устроился на кухне, под мерцающими плафонами. Открыл Дзен на телефоне, пролистнул ленту. Вскочил, подошел к кровати, уселся на корточки. Помолчал.
- Там, в квартире тапки мужские, - вдруг сказал он. – И зубная щетка. И костюм спортивный в шкафу. Моих вещей тогда не нашел. В общем, есть у ней кто-то. И ЭКО не понадобилась. Я ж говорю, будто сестрой мне была…
Зара крепко спала.
****
Декабрь, Симферополь.
В одном Юра был, несомненно, прав: «есть у ней кто-то».
Зазвонил внутренний «будильник». Марине нежилось под легким одеялом, и совсем не хотелось просыпаться. Рядом тихо дышало и грело крепкое мужское тело. Она прислушалась к себе. Было комфортно и уютно. Однако пора вставать и варить «поллитру». Адихам утром пил много свежезаваренного кофе. Он купил огромную турку, кружку в пятьсот миллилитров, молотый армянский кофе, и теперь девушка занималась своебразной зарядкой – плясала около плиты полных четыре минуты, трясла тёмно-коричневой жидкостью в турке, дожидаясь, пока появится пенка….затем вторая. Марина проснулась окончательно. Повернула голову. Адихам спал с чуть приоткрытым ртом, поблескивали белые зубы. Женщина осторожно откинула с плеч и груди одеяло, опустила ноги в пушистые новые тапочки и отправилась на «кухонную вахту».
В клинике, возможно, догадывались об их романе. Не просто же смешливая пациентка вдруг оказалась за стойкой регистратуры. Марине очень хотелось растрезвонить девочкам - медсестрам о том, что этот красивый молодой мужчина - теперь ее, но Адихам не разрешал. Ни к чему афишировать наши отношения на работе, лишний повод для сплетен, так объяснял он. Когда совпадали их смены, высаживал из машины за дом до клиники, там же забирал Марину после работы. Хотя в остальном был достаточно покладистым. Единственно, поднимал брови, когда Марина пыталась планировать их общие дела. Делал все по - своему. Ну ничего, что там времени прошло, третий месяц всего в отношениях, еще даже не перебрался с вещами из снимаемой им квартиры. А потом переделаю на свою колодку.
- Маринуся! Ты где, моя булочка? – раздалось из комнаты.
- Проснулся, Адихамчик? – весело прокричала в ответ Марина.
- Иди быстрей ко мне! Мальчик ждет Пончика в постельке!
- А Пончик ждет пенку на «поллитре»!
-Ууууууу….. И кофе хочу! И булочку хачуууууююююю…..
Темперамент Адихама Марине пришелся по душе. Не то что Юрочка несговорчивый. Как только выяснилось, что ребенок не торопится к зачатию, и Марина погрузилась в обследования, графики овуляции, замеры температуры - интерес к интимной жизни у Юры заметно угас. Что - то еще иногда бормотал, про сестринские чувства, но Марина не желала слушать его сбивчивые объяснялки, готовьсь, и все – день нужный настал! Адихаму же подавай после работы, перед сном и утречком, когда, разогретые сном, тела устремлялись друг к другу с наибольшей страстью. Так и сейчас, Марина выключила газовую конфорку и заторопилась к «горячему парню», на ходу развязывая кружевной пеньюар.
Близился Новый год. Отмечать его Марина собиралась в гостиничном номере на берегу моря. И, однажды вечером, поделилась с Адихамом своими планами на их совместные праздничные выходные. Адихам выслушал, выбранные Мариной туристические предложения, одобрительно «коцал», рассматривая кровати – «аэродромы» в номерах, но ни с одним из предложений не определился.
Через неделю, в свой выходной, Марина получила по почте подтвержденную бронь на пятидневное проживание в номере пансионата «Дом творчества имени Коровина» в Гурзуфе. Маринка взвизгнула, принялась читать про него, рассматривая виды. Номер был двухкомнатный, с видом на море. Надо сказать, интерьеры совковые. Так и дом построен в 19 веке, художником Коровиным (ни одну картину не знаю, позор), а когда дом перешел в государственную собственность, достраивался при СССР - останавливались в нем писатели и актеры. А теперь путевки все желающим продают! Зато сразу под пансионатом – пляж. Маринка представила, как они с Адихамом спускаются по лестничке, проходят через миниатюрные арочки к пляжу, на плечах у них – шерстяные пледы, в руках – стаканчики, у нее с чаем, у него - с кофе. Садятся на прохладные шезлонги, пьют напитки и любуются на Адалары – две скалы, выросшие из моря. Она собралась звонить Адихаму, но в телефоне пикнуло - пришло еще одно письмо. Чек на оплаченный новогодний ужин в кафе «Чайка». На одну персону….
Маринка, раз за разом, набирала номер Адихама и каждый раз сбрасывала. Эмоции кипели, она не могла сформулировать то, что хотела спросить, а точнее – высказать. Понимая, что ор неизбежно вырвется в микрофон, решила успокоиться и дождаться вечера.
- Привет, Маринуся! – Адихам вошел в квартиру.- Как тебе мой сюрприз?
- Привет. Сюрприз удался. Тридцать первого с утра поедем?
- Это мой подарок тебе. А поедешь ты одна…Я даже отвезти тебя не смогу, тридцатого на родину отбываю.
- Как так? Ничего не понимаю. Разве мы не вдвоем будем отмечать? После Гурзуфа и поедешь в свой Нальчик!
- Мариночка, сядь – Адихам в уличной обуви прошел на кухню, вынес ей табурет в прихожую, сам примостился на пенале. Помолчал.
- У меня есть семья. Двое детей. Мальчик и девочка. Я приехал в Крым, потому что попал на родине в неприятную историю.
- Врешь! Не может быть такого! Ты все время был здесь, со мной! – вскрикнула Марина, оглушенная новостью.
- Да, я поссорился с женой. А Новый год – лучший повод помириться. И дети ждут папу, с подарками.
Комната поплыла перед глазами, Марина едва удержалась на табурете. История повторяется… на том же самом месте… надо выкинуть этот пенал и поставить обувной комод в три этажа – почему то пролезла в мозг посторонняя мысль.
- Марин, Марин, не переживай! Наших отношений мое семейное положение не коснется. Скорее всего, я успею приехать за тобой в Гурзуф. А если не получится, встретимся 6-го на работе, у нас внеплановые смены, не забыла?
- Марш.
- Что, Мариш, не разобрал.
- Марш отсюда! - Марина вскочила. - Выметайся!
- Ты как со мной разговариваешь? Давай спокойно обсудим наши обстоятельства.
- Какие "наши"?!?? Никаких "наших" больше нет! Разбираться с супругой теперь будешь, понял? И «поллитру» свою забери!
Девушка, не раздумывая, схватила, намытые и сохшие на махровой салфетке, турку и кружку, замахнулась со всех своих, полнокровных, сил, бросила. В обманщика не попала. Кружка вбилась в стену, разлетевшись крупными осколками, а турка покатилась по полу, глухо стуча, перекатываясь начищенными медными боками.
….31 декабря, рано утром, Марина садилась на автобус, следующий по рейсу Симферополь – Гурзуф. «Почему я должна страдать еще из-за одного идиота?! Отказываться от моря, пускай зимнего, новогоднего ужина в кафе?! Да ни за что. Я остаюсь победительницей» - Марина запихнула чемодан в багажный отсек и устроилась на переднее сиденье, у окна.
Марина катила свой чемоданчик по гористой крутой дороге поселка, направляясь к набережной. Она не верила своим глазам. Это Крым? Или Турция? А может быть и Италия? Почему она ни разу не была в Гурзуфе?! Родители в детстве отдыхали на западном побережье Крыма, несколько раз в Евпатории, только потому, что там песочный пляж. Потом с Юркой осваивали подсевастопольские края.
Она любовалась старинными одно- и двухэтажными домами . Беленые первые этажи, вросшие в россыпь мелких плиток тротуара - и верхние этажи веранд из лакированных досок, украшенные орнаментом. Везде природный камень - парапеты,те же первые этажи. Марина вертела головой, не успевая рассматривать окружающие здания, и не заметила, как каблучок ее сапожка застрял между плитками. Она дернула ногу – тщетно! Уложила на тротуар мешавшие ей вещи и принялась вызволять из выбоины в плитке лакированное великолепие высотой восемью сантиметрами. На верху улочки появился автомобиль.
- А. Чтоб ты! – воскликнула, согнутая впополам, Маринка. – Подождешь…!
Автомобиль погудел.
- Гуди, гуди, зараза! Раньше, чем я уйду отсель, все равно не проедешь! – пальцем расширяя «капкан», бурчала девушка. Перед носом оказались лакированные же туфли, и раздался сиплый баритон:
- Снимайте сапожок, сударыня! Ножку на вещи поставьте.
Марина послушалась. Проворные мужские руки расковыряли ямку и протянули ей обувку. Надев сапожок, Маринка наконец выпрямилась. В глазах потемнело, закружилась голова. Мужчина придержал за руки, а когда перед глазами ее развиднелось, отпустил, перенес вещи к стоящему рядом дому и предложил:
- Стойте, я сейчас подъеду и доставлю Вас в пункт назначения.
Усевшись на заднее сиденье огромного внедорожника, Марина приходила в себя и пыталась рассмотреть «спасителя». Это был седой ухоженный господин, уверенно лавировавший по узким улочкам. Впереди показалась небольшая площадь с фонтаном, в середине ее на свинцовом кирпиче алела вывеска «Таверна».
- Вам стало лучше, сударыня? Вы знаете, еду издалека, слегка приморен и очень голоден. Не составите ли мне компанию за обедом?
Маринка помнила, что в чемодане у нее лежат утренние бутерброды и термос с чаем, но обедом этот сверток не назвать…
- Спасибо, пожалуй, соглашусь. – Коротко ответила, поддерживая галантный стиль беседы.
Господин вышел, открыв заднюю дверь автомобиля, вывел симферопольскую королевну, которая из всех сил старалась держать марку и ступать поизящнее. Мужчина оказался высок и длинноног, в рябом шерстяном тренче оттенков седины - он казался воплощением ухоженной импозантности.
Внутреннее убранство таверны было в той же редкой гамме сочетания серого и кораллового. По обоюдному согласию выбрали круглый столик в глубине заведения.
Марина листала меню и видела только несколько знакомых слов: салат, лагман, чебурек и чай.
- Я выбрала. – Она подала меню господину и указала выбранное. - Прошу счет выписать по отдельности.
- Насчет счета понял. Выбор ваш позвольте скорректировать?
Еще одно заумное слово - и еда ей в горло не полезет.
- Возьмите легкий овощной суп и мясной янтык. Не пожалеете.
Марина кивнула и стала рассматривать нового знакомого. За шестьдесят, благородное лицо с ярко выраженными носогубными складками, узкими губами. Глаз не видно, впитывающих разделы меню.
Янтык она пробовала впервые. Откусив с краю, Марина замерла. Нежнейшее тесто и текущий сок. Съев суп с чудом мясной выпечки, с маринованной помидориной и сыром, Марина заказала еще.
Господин оторвался от огромной коралловой миски с лагманом и рассмеялся.
- Я же говорил, Вам понравится. Ешьте, ешьте!
…Машина остановилась у кованых воротец «Дома творчества». Элегантный попутчик выгрузил чемодан, попрощался. Восседающие у ворот, задумчивый добродушный Шаляпин и строгий Коровин проводили, следующую на отдых, девушку незрячими свинцовыми глазами.
Когда горничная завезла в прохладный просторный номер электробатарею на колесах, сытая и довольная Маринка переоделась в спортивный костюм, кроссовки, и отправилась, захватив термос, туда, куда мечталось – на берег.
Прошла через одну из арочек и оказалась на пляже. Светило ярко солнце, и волны неторопливо набегали друг на друга серой – прозрачной пеной, омывая небольшие голыши пляжа… Топтались пожилые пары, благодушно настроенные, знакомились, поздравляя с наступающим новым годом; на стуле, видимо из номера, сидел старичок, закутанный в плед. Шезлонгов не наблюдалось. «А я хотела чай пить, с Адихамом, здесь… а теперь одна стою и тож топчусь. Знал, куда отправить, хитрая кабардинская морда, к пенсионерам!» - думала она, осматривая окрестности. Заметив справа лестничку, поднялась – и оказалась на набережной. Погуляв часок, посидела на удобной скамье, где и выпила весь чай из термоса. Морской воздух бодрил, но Марине очень захотелось спать. Да еще побаливало внизу живота.
Развернув бутерброды и завалившись на кровать, состоявшую из двух одноместных, Маринка погрузилась в расчеты. Что – то давненько у нее женских дней не случалось. Непорядок по этой части начался еще в институте. Большой город, где жарко было только летом. От общаги до института - рукой подать, и Марина не изменяла южным привычкам – ходила в капроне и длинном платье. На частые прогулки с закадычной подружкой – тоже. Зарка ругалась, щипала свои плащевые брюки на синтепоне, вот, вот что надо тебе носить, подруга, простудишься – всю жизнь жалеть будешь! Накаркала. Вернувшись в Симфи, Марина не обращала внимания на возникающие проблемы. А потом…. Потом начались походы по женским врачам. Пять! Пять лет по медицинским центрам! А сколько денег!....И все бесполезно. Муж свалил, любовник … пусть валит …жесткой поступью по песочку…
С этой мыслью Марина заснула, а проснувшись, и посмотрев на часы, вскочила и начала собираться на новогоднюю вечеринку в кафе «Чайка».
Для наступающего года Обезьяны Маринка купила, еще в ноябре, открытое золотистое платье в пол. Она, уже тогда, планировала на Новый год выход в свет, с Адихамом. Черное пластмассовое монисто от испанского бренда, и такой же браслет, оттеняли мелированный блонд, уложенных феном, волос. Наряд завершали сверкающие черные парчовые туфли на тонком каблуке и миниатюрная сумочка с застежкой - бантиком. Ярко накрасившись, Марина перекинула на руку пальто и спустилась вниз. Вестибюльное огромное зеркало отразило красоту неземную. «Ежедневный секс пошел мне на пользу, дааа…Красава, этот задрыга Адик, все ж…» - протянула томно Марина, оглядывая слегка похудевшую в бедрах, подтянутую фигуру, и подняла большой палец вверх. Она любила разговаривать с зеркалом. Подмигнула ему.
- Ни! Никого не ищу! Ни молодого, ни старого, ни молчуна, ни болтуна, ни бедного, ни богача. Сама по себе! – пропела Марина, направляясь в, находящееся на территории Дома творчества, кафе.
Нарядный, с камином, небольшой зал, сразу понравился Маринке. Головы присутствующих разом повернулись к вошедшей девушке. «Ослепительна!» - раздалось с какого-то столика. За предписанным ей, и накрытым столом, уже сидела приятная пара за пятьдесят.
Представились. Инга Альбертовна и Всеволод Юрьевич приехали из Подмосковья, отмечать Новый год и тридцатую годовщину свадьбы. Подошла официантка в накрахмаленном переднике и разлила в бокалы белого вина.
- Извините, мы не употребляем спиртного, можно нам сладкого сиропчика, и с пузырьками? – попросил Всеволод Юрьевич.
Марина закивала.
- И мне!
Официантка предложила лимонаду и унесла вино к барному комоду, стоящему у входа. Марина проводила ее взглядом. Неожиданно взгляд ее выхватил высокую фигуру вновь вошедшего в зал. Седой мужчина, в чайного цвета паре, прихрамывая, подошел к официантке, что-то спросил, а потом направился прямиком к столу Марины.
Продолжение следует.