Яркими персонажами моего одесского детства были дядя Гриша и его жена тетя Мила, наши соседи по двору.
Говорят, что полные люди добрее.
Я всегда считал это аксиомой, как известно, не требующей доказательств.
Тем не менее одно доказательство было перед глазами - невероятно грузная тетя Мила, что было особенно заметно на фоне чрезвычайно подвижного дяди Гриши, ее обаятельность и доброта.
Впрочем, у тети Милы был один вполне безобидный пунктик.
Она фанатично гордилась родством с поэтессой Верой Инбер.
Так как я был очень привязан к тете Миле, мне ничего не оставалось как тоже гордиться ее родственной связью со знаменитостью.
Я был вполне последователен, и, чтобы доказать самому себе обоснованность своей гордости, раздобыл в библиотеке домоуправления стихи поэтессы.
Очень быстро понял - поэзией здесь и не пахнет.
Хотел захлопнуть книжку, но вдруг увидел действительно настоящие стихи - такие трогательные:
"Лучи полудня тяжко пламенеют,
Вступаю в море, и в морской воде
Мои колени смугло розовеют,
Как яблоки в траве.
Дышу и растворяюсь в водном лоне,
Лежу на дне, как солнечный клубок.
И раковины алые ладоней
Врастают в неподатливый песок.
Дрожа и тая, проплывают челны,
Как сладостно морское бытие,
Как твердые и медленные волны
Качают тело легкое мое.
Так протекает дивный час купанья,
И ставшему холодным, как луна,
Плечу приятны теплые касанья
Нагретого полуднем полотна."
Прошло много лет и уже в перестроечные годы я узнал, что Вера Инбер была близкой родственницей Троцкого. Возможно одной из немногих, кто не был уничтожен. И даже получила Сталинскую премию.
Похоже, что у Сталина все-таки были маленькие исключения из его собственного правила зачищать семьи тех, кого он считал своими врагами, до седьмого колена.
Счастливая тетя Мила. Всё-таки ей повезло.
При своей советской жизни она так и не узнала кому еще из знаменитостей приходится родней...