... ибо жжёт он свечи на солнце.
Уильям Блейк
В политической программе нашего национального освободительного движения трезвенников и трансгуманистов, сформулированной тезисно в книге РУССКИЙ ФАУСТ, признаётся право палестинского народа на национальное государство.
РУССКИЙ ФАУСТ это книга из визионерской линии развития всемирной литературы. Среди повлиявших на творчество автора этих строк визионеров назову прежде всего имя Уильяма Блейка. В моей коллекции мистических книг есть небольшое издание в твёрдой обложке Блейка "Песни невинности и опыта" (Петербург, 1993), позволю себе процитировать о его произведениях из Предварения А. Глебовской.
Сейчас, почти двести лет спустя, ясно, что Блейк оказался прав: его произведения предназначались не для тех, кто жил на рубеже XVIII - XIX столетий.
...
Столь странная и непростая творческая судьба, вероятно, объясняется тем, что Блейк не был ни Поэтом, ни Художником, ни Философом в отдельности. Стихи его зачастую грешат против норм стихосложения, а иногда и против норм литературного английского языка, картины и рисунки - против канонов живописи и графики, философия не всегда последовательна и логична. Однако в результате возник не имеющий себе равных и подобных феномен культуры, некое совершенно неповторимое художественное целое, которое, будучи раз постигнуто, завораживает и ошеломляет.
...
Художественные средства, которыми пользовался Блейк, крайне необычны для его времени, однако именно такой странный, подчас тяжеловесный язык избрал он для выражения своих странных, подчас труднопостижимых пророческих идей, бросающих неожиданный, ослепительно яркий свет в тёмные глубины человеческого духа.
Жизненный путь Блейка не даёт особого простора его биографии: родился он в Лондоне 28 ноября 1757 года в семье мелкого лавочника, в Лондоне же прожил почти всю жизнь, до самой смерти 12 августа 1827 года.
...
Ни один крупный поэт, ни один серьёзный художник той эпохи не дал себе труда вглядеться в "неуклюжие стишки" и "аляповатые картинки" своего великого современника. Лишь двадцать лет спустя после смерти Блейка близкие ему по духу художники-прерафаэлиты "открыли" его для широкой публики.
...
На протяжении всей жизни он предпринимал попытки утвердить себя как Художника, но всякий раз наталкивался на глухую стену непонимания. Однако подобный поверхностный взгляд на биографию Блейка не менее ошибочен, чем поверхностное прочтение его стихов: его духовная биография столь сложна и богата яркими событиями, что могла бы занять многие тома.
...
Как и любой художник, Блейк тяжело переживал отсутствие понимания у современников, но в определённом смысле эта вынужденная изоляция сослужила ему добрую службу: его творчество всегда всегда оставалось ориентированным исключительно на внутреннее "поэтическое видение", безо всяких поправок на вкусы и интересы публики.
...
Одна из творческих задач, которую Блейк решал на протяжении всей жизни, - создание новой мифологической системы, так называемой "Библии Ада", которая бы описывала сложнейшие перепитии человеческого духа.
...
Некоторые из его философских поэм, такие как незавершённая "Четыре Зоа", "Мильтон", "Иерусалим" напоминают изощрённые литературные криптограммы: образы их сложны и многомерны, сюжет крайне условен, язык вычурен и архаичен даже для блейковской эпохи.
...
Кроме того, в этот период Блейк находился под сильным влиянием идей шведского философа и теолога Эммануля Сведенборга (1688 - 1772), создателя "Новой церкви", которая ... допускала ряд весьма существенных отступлений от канонов христианства. Сведенборг, как и Блейк, был визионером - еготакже посещали видения, которые и легли в основу создаваемой им религии. На основании своих видений Сведенборг выдвинул так называемое "учение о соответствиях", согласно которому мир земной является точным соответствием миру небесному, только менее совершенным, менее одухотворённым; кроме того, и в каждом человеке заключено небо в мельчайшей своей форме.
...
Новый этап духовного пути Блейка связан с резким отвержением идей Сведенборга.
...
... теперь же Бог становится для Блейка олицетворением деспотизма.
...
Пока существуют "духовные оковы", идиллия недоступна, но после падения этих оков Рай возможен и на земле, ибо Природа, по сути, и есть тот Эдем, который осуществит в конце концов все человеческие желания.
...
Развивая "богоборческую" традицию, идущую в английской литературе от Дж. Мильтона (от его поэмы "Потерянный Рай" (1967)), Блейк объявляет несостоятельной общепринятую христианскую концепцию Добра и Зла.
...
Добро олицетворяет духовный застой, а Зло - метания и борения духа, без которых невозможно движение мысли.
Иегова предстоит в поэме жестоким, деспотичным божеством и фактически отождествляется с Уризеном. Сатана же, напротив, показан как искатель, борец, воплощающий в себе Поэтический Гений.
...
Воображение, которое Блейк считает высшей способностью человека, несомненно, исходит из Ада. Небо олицетворяет порядок, рациональность, догматизм; Воображение же ничем не сковано, хаотично и абсолютно иррационально.
...
Душа не существует отдельно от плоти, поскольку плоть столь же священна, как и душа; а посему плотские желания отнюдь не греховны (как утверждает Небо), напротив, греховно их подавление.
...
А теперь несколько слов о Блейке в России. Его имя стало известно со второй половины XIX века, а первые переводы были выполнены К. Бальмонтом, который, как и многие поэты-символисты, восхищался Блейком и считал его предтечей символизма.
На этом завершаю цитирование Глебовской.
И теперь главное, то, что напрямую связано с Петербургом, столицей всех искусств.
Блейк – это английский Достоевский.
Оба признавали свободу человека как его неотъемлемое духовное качество.
Исследователи уже больше столетия пишут «o блейковских мотивах у Достоевского, который никогда не слышал о Блейке». Этот феномен интересен и требует своего исследования.
Ещё одна цитата.
Впервые эти имена свёл воедино, по-видимому, Андре Жид, который использует фразы Блейка для прояснения облика героев Достоевского в лекциях 1920-х годов. Он говорит: «У Достоевского мы находим то загадочное перемещение ценностей, которое встречается уже у Вильяма Блейка, великого английского поэта-мистика» [Жид, 1994, с. 97]; – и уточняет, что главной общей темой у них оказывается дьявол и концепция зла: «Наверно, ни один художник не отводил дьяволу такой крупной роли в своем творчестве, как Достоевский, если не считать Блейка» [Жид, 1994, с. 113].
Андре Жид первым привлекает Блейка и к анализу характера Ставрогина: «Ставрогин по-настоящему любит только энергию. Обратимся к Вильяму Блейку за объяснением этого загадочного характера. “В одной энергии – жизнь”, “Энергия – вечное наслаждение”, – говорил Блейк» [Жид, 1994, с. 110]. Исходя из лекций и эссе Жида, очевидно, что он воспринимает Блейка прежде всего как автора антиклерикальной, сатирико-аллегорической и вместе с тем возвышенной поэмы «Бракосочетание Рая и Ада», где Блейк действительно даёт голос энергичным дьяволам и морализирующим слабакам ангелам; правда, это всё происходит не совсем в прямом смысле, но по законам иносказания. Жид первым предлагает сближение трёх имён: Блейк, Ницше, Достоевский – которым предстоит часто упоминаться вместе. Парадоксальные писатели, вглядывающиеся в зло, ниспровергающие обыденную мораль и пытающиеся создать новую".
(Вера Сердечная. Уильям Блейк и Ф.М. Достоевский: история сопоставления // Достоевский и мировая культура. Филологический журнал, 2020. №3. С. 158-168).
Напомню, что Андре Жид (22 ноября 1869 — 19 февраля 1951) — французский писатель, прозаик, драматург и эссеист.
Оказал значительное влияние на французскую литературу XX века и умонастроения нескольких поколений французов.
Лауреат Нобелевской премии по литературе (1947).
«Записные книжки Андре Вальтера» не имели успеха у читателей, но принесли Жиду некоторую известность в литературных кругах и открыли ему двери литературных салонов. Он был представлен Стефану Малларме, мэтру французского символизма, и Полю Валери, который вдохновил его на написание «Трактата о Нарциссе».
Целиком посвятив себя литературе, а это позволяло ему отцовское наследство, Жид долгое время не интересовался социальными вопросами, лишь в 1920-х годах его позиция изменилась. После длительного путешествия по Экваториальной Африке он опубликовал две книги — «Путешествие в Конго» (1927) и «Возвращение из Чада» (1928), — в которых выразил своё возмущение порядками, царящими во французских колониях.
В первой половине 1930-х годов Андре Жид, как и многие представители западной интеллигенции, с интересом относился к СССР. В те годы, вплоть до подписания пакта Молотова — Риббентропа, Советский Союз многим казался главным, если не единственным, оплотом против захватывающего Европу фашизма. В своём дневнике Жид записал: «Сердцем, темпераментом, мыслями я всегда был коммунистом»[17]. Он неоднократно выступал в поддержку СССР, где его причисляли к многочисленным в то время «друзьям СССР». В 1935—1936 годах было издано собрание его сочинений в четырёх томах.
Летом 1936 года Жид посетил Советский Союз; всё оказалось не так, как ему представлялось. Своими впечатлениями он поделился в опубликованном в конце того же года очерке «Возвращение из СССР» (фр. Retour de l’URSS), в котором отметил отсутствие свободы мысли, жёсткий контроль за литературой и общественной жизнью, некоторые пугающие черты нового советского человека.
Но даже такая осторожная критика вызвала недовольство «друзей СССР», в том числе Ромена Роллана и Лиона Фейхтвангера, написавшего в противовес Жиду книгу «Москва. 1937».
В конце 1910-х годов Жид находился в состоянии «холодной войны» с другим кумиром молодёжи, Жаном Кокто, из-за юного Марка Аллегре, принимавшего ухаживания обоих литераторов. Сложные многолетние отношения с Аллегре, впоследствии известным режиссёром, нашли отражение в романе Жида «Фальшивомонетчики» (1925), который считается самым значительным его произведением; главного героя, писателя Эдуара, автор наделил многими собственными чертами (международное движение ЛГБТ признано экстремистским и запрещено в РФ).
Андре Жид начинал как символист, поклонник Стефана Малларме, но уже в 1894 году, по возвращении из Африки, разошёлся с символистами (этот разрыв ознаменовали «Топи», изданные в 1895 году), увлёкся поэзией У. Уитмена и философией Ф. Ницше; глубоким и долговременным оказался его интерес к творчеству Ф. М. Достоевского, и сам Жид своими статьями и публичными лекциями, в 1923 году составившими его книгу «Достоевский», немало способствовал популяризации творчества русского писателя во Франции. К каким бы направлениям ни относили его в дальнейшем (чаще всего к модернизму), красной нитью через всё творчество Жида проходит тема завоевания индивидуальной свободы, в том числе свободы от условностей и предрассудков. Творчество Жида оказало значительное влияние на французских писателей предвоенного и послевоенного времени, в том числе на экзистенциалистов, и прежде всего Альбера Камю и Жана-Поля Сартра. В 1947 году Шведская академия присудила Жиду Нобелевскую премию по литературе «за глубокие и художественно значимые произведения, в которых человеческие проблемы представлены с бесстрашной любовью к истине и глубокой психологической проницательностью». В том же году он стал почётным доктором Оксфордского университета.
«Подземелья Ватикана» (1914) – самый необычный роман великого Андре Жида. Остроумная, полная озорного юмора история шайки мошенников-интеллектуалов, задумавших поистине гениальный способ «отъёма денег у населения» – сбор средств на крестовый поход по освобождению несчастного папы римского, якобы похищенного масонами и заточённого в подземелья Ватикана.
"Подземелья Ватикана" это прекрасный пример его литературного мастерства. Несмотря на малое количество страниц в этой книге, наслаждаться произведением можно несколько вечером. Конечно же вы можете проглотить его одним залпом, но... Я настоятельно рекомендую вам этого не делать. Под сводами этой обложки собралось немало интересных героев, наблюдать за которыми отдельное удовольствие. Не отказывайте себе в этом) Дайте шанс этому роману Жида.
ФАУСТ И ДОСТОЕВСКИЙ
http://proza.ru/2023/04/09/1247