Вокзал был как обычно - переполнен. Играла музыка, шумели голоса. По гранитным плитам деловито прыгали галки и вороны, по небу то и дело проносились чайки.
Я в толпе разглядывал забавную голубую шапку-котелок, из-под которой водопадом к плечам спадали тёмно-рыжие пряди волос. В реальности она оказалась не такою как на фотографии - гораздо ниже ростом, худощавее, лицо - особенно у глаз - уже было подёрнуто мелкой сетью морщин, которые начинают проявляться, когда женщине за тридцать. Рядом с нею был столь же низкий, широкоплечий, с узкими бёдрами мужчина, светловолосый, улыбчивый. Голубые джинсы-варёнки, расстёгнутая клетчатая рубаха.
- О! Привет! - низким голосом отозвалась женщина. И протянула минюатюрную ручку для пожатия. - Наталия. - Её рука была мягкой и влажной.
- Андрей. - отрекомедовался я, разглядывая с ног до головы собеседницу, в реальное существование которой я не верил до последнего момента.
- Юрий. - представился её спутник, протягивая широкую ладонь. Я пожал его руку. Его ладонь была сухой, шершавой.
- Идём? - переспросила Наталия.
На выходе из здания вокзала зазывалы с бумажными листами формата А-4 активно предлагали снять жильё. В такое время, конечно можно просто под открытым небом ночевать - на дворе стояла середина августа, воздух было горячий, терпкий. Но это конечно, если не боишься нарваться на шпану или отряд полиции. Последние ребята не сразу бросаются в глаза - их форма отличается от формы остальной страны - она серая, так что если их специально не искать глазами - не отличишь от другой праздно шатающейся по городу толпы.
Мы подошли к припаркованному на привокзальной площади авто - синего цвета Ауди. Мужчина сел за руль, завёл мотор, взревевший сразу и, то и дело оглядываясь назад, стал выруливать сквозь плотную толпу людей.
Его жена, с лёгкой улыбкой поглядывая на меня через зеркало в салоне, спросила:
- Ты уже бывал в Одессе?
- Да. - ответил я. - Но давно. В детстве.
- И как тебе сейчас наш город?
- Не знаю. - признался я. - Город как город.
- Хуже или лучше Киева? - не унималась Наталья.
- Все большие города одинаково хреновые. - отозвался Юрий.
- Это правда. - подтвердил я его слова.
Мы понеслись по широченной трассе вдоль крученых решёток оргады железнодорожных путей, дальше - вдоль белоснежного пляжа, на берег которого, брызжа пеной, катились беспокойные морские волны.
Их дом оказался небольшим снаружи, но вполне просторным внутри. Белые стены, коричневая крыша, зелёная лужайка с тщательно подстриженной травой, и квартира-студия, в которой кухня, зала, спальня - всё находилось в одной комнате. Мне предложили с дороги принять душ. Я ополоснулся под жгучими ледяными струями, всеми мурашками по телу ощущая, как вместе с пылью и потом с меня стекает вся усталость от дороги. Через открытую стеклянную дверь в дом доносился шум прибоя, солёный запах моря и пронзительные крики чаек, которых упорный ветер относит от берега дыханьем бриза.
После меня в душ пошла Наталия. Я же присел рядом с Юрием на широкой кровати, укрытой белым одеялом. Он смотрел телевизор, подвешенный на противоположной стене почти под потолком. Там ещё молодой и бодрый Рикки Мартин исполнял футбольный гимн. Мы молча смотрели телек, из ванной комнаты доносился шум воды. Потом он смолк. Рыжеволосая девушка, мокрая и абсолютно обнажённая подошла ко мне и долго смотрела мне в глаза. Потом положила на постель и разведя свои точёные - как у статуи греческой богини - ноги, опустилась на лицо влагалищем. Я сразу отметил, что она не красилась - короткая полоска лобковых волос была того же цвета, что и на голове. Забавный язычок малых половых губ розового цвета смялся об мой нос, обдав запахом ромашкового мыла. Она двигала тазом по моему лицу, я пытался схватить её прелести губами. И когда я задел языком особо чувствительное место, девушка ахнула и вжалась в моё лицо чуть сильнее. Юрий - её супруг - отстранённо наблюдал за нашими движениями. Глаза его блестели, видно было, что он возбуждается от этого зрелища. Возбуждалась и моя подруга - по её бёдрам стекали вязкие потоки слизи, которые я не успевал слизывать. Было слышно только хлюпанье влагалища, хриплое дыхание и песня бразильского певца на фоне.
Солнце изумрудами играло на стене, я столкнул Наталию с себя и повалившись между её ног, отметив, что на попе у неё странный синяк - уже пожелтевший от времени, стал впиваться в складки её письки, а позднее, задохнувшись, я поднялся и стал массировать ей груди. И тут же подключился Юрий - он пристроился сзади меня и я почувствовал, что он пытается войти в меня. Анальный секс мне не нравился и я перевернулся на спину. Поняв это, он отошёл и стоя у изголовия кровати, неистово мастурбировал, двигая рукой по члену с безумной скоростью.
А женщина меж тем оседлала меня сверху как наездница, направляя мой вздыбившийся член в своё лоно и наблюдая за этим процессом, который ей явно нравился. Наше соитие продолжалось достаточно долго - минут пятнадцать. Юрий, так и не смог кончить, поэтому пристроился к нам на кровати, которая жалобно скрипела, вошёл красным от дрочки пенисом своей жене в задний проход, заставив её тут же содрогнутся от оргазма. Несколько мгновений я ловил на своём лице её горячее дыхание, алые губы были полуоткрыты, а из них вырывалось лишь шипение, как из сдувшегося шарика. Тело женщины непрерывно дёргалось, как в приступе эпилепсии. Где-то в середине собственного живота я тоже почувствовал приближение оргазма. Я хотел спихнуть девушку с себя, но она, поняв, что я собираюсь делать, прошептала "кончай в меня". Я так и сделал. Её супруг уже забрызгал округлые ягодицы своей супруги белёсой жидкостью, теперь - словно выброшенная на берег рыба, ловил ртом воздух.
Спустя минут пять Наталия, лёжа рядом и глядя в потолок, спросила меня:
- Ты травку куришь?
- Да. - ответил я.
Девушка, сходив на кухню, принесла кальян, наполненный рубиновым вином, засыпала в колпак щепотку шишек марихуаны - фиолетового цвета, словно шмели, покрытых желтоватым налётом, подожгла зажигалку и через пластмассовую трубку стала раскуривать. Воздух в комнате тут же пропиталася ароматом свежей хвои. Мысли мои после двух затяжек стали путаться, а шум прибоя показался шумом поездов, мчащихся по параллельной колее, когда я ехал с Киева в Одессу. Кажется, я на секунду лишь прикрыл глаза, а когда открыл - было темно и за окном светили звёзды. Оба супруга спали, свернувшись калачиком на краю постели. В телевизоре - который до сих пор работал - яркими красками переливалась какая-то дурацкая реклама. Время показывало четыре часа утра. До моего возвращения домой оставалось двенадцать часов. Я молча слушал море и ждал рассвета.