Пролог
-Я вернулся! - прокричал солдат, стоя напротив своего дома.
Он выглядел очень устало. Вся его форма была потрепана. Ботинки были в пыли. На лице проступали недавно зародившиеся складки и морщины. Солдат совсем не мог улыбаться и думал о чем-то далеком, но никому не мог сказать, о чем. Почему-то не решаясь войти, он мялся у порога уже больше пяти минут, хотя это было вовсе не в его характере.
Словно предчувствуя возвращение забытого гостя, женщина вышла из-за калитки. Тихо скрипя, маленькая деревянная дверца открыла ей взор на какое-то странное, знакомое лицо, которое предстало прямо перед ней. Ни замылились ли это ее глаза после долгой работы с иголкой? Ни видение ли это, что пришло к ней из самых страшных и желанных кошмаров? Ни смерть ли это, что самолично решила прийти по ее душу?
-Я вернулся, Валентина, вернулся! - тряс ее плечи солдат.
-Мертвый... - бормотала она, протягивая к его лицу трясущиеся руки. - Вася, я думала, что ты мертвый! - рыдала она и кинулась ему на плечи. Он нежно обнял ее и принялся вытирать слезы с ее румяных щек.
-Все хорошо, родная, я же здесь. - тихо говорил он, задыхаясь от подступающего в горло кома.
В этот же момент они услышали, как открылась входная дверь. Из дома выбежали ребятишки. Играя во что-то, они заливались громким хохотом. Из двора послышались их голоса:
-Мамочка, а когда мы будем обедать? Мы уже совсем голодные.
В воздухе повисла небольшая пауза. Вытерев намокшие глаза, мужчина громко сказал:
-Мои мальчики, ваш папка вернулся! - он придержал калитку рукой. - Идите сюда, родимые!
Три радостных мальчика и плачущая жена повисли на теле молодого мужчины, и теперь им уже казалось, что они навсегда будут вместе.
Это было начало 1946 года. Почти сразу после окончания войны*.
__________
*Великая Отечественная война
*История основана на реальных событиях.
Глава 1
Я родился в конце того же года и поистине мог называться настоящим ребенком любви. Объединив своих родителей после долгой разлуки, я развеял все горести, и теперь мы снова могли стать настоящей семьей.
Дело в том, что почти в начале Великой отечественной моя мать оказалась одной их тех, кто получил непонятный, злосчастный конверт. Это было письмо, в котором говорилось о том, что ее муж пропал без вести. И несмотря на обнадеживающее содержание, по факту оно часто означало тоже самое, что и простая похоронка*.
Наверное, я никогда не смогу представить, каково ей было все это время. Одна. С детьми на руках. Без будущего. За эти долгие тяжелые годы одиночества и страха ей пришлось взять себя в руки. Жестокая реальность разбила все ее надежды, и со временем она перестала убеждать себя в том, что ее муж вернется. Она уже совсем не верила в то, что из этой бесконечной и густой тьмы можно выбраться. Но она ошибалась. Все люди ошибаются, когда полагают, что из сложной ситуации уже никак нельзя выпутаться. Даже самые ужасные проблемы всегда могут найти решение. А иногда случается так, что они и вовсе разрешаются сами по себе.
И тем не менее, я думаю, что нам неимоверно повезло вновь обрести отца. Это было настоящее чудо, которое мы всей семьей лелеяли и оберегали.
В детстве папа с мамой олицетворяли для меня весь мир. Может быть даже целую вселенную. И с возрастом это ни капли не изменилось.
Я очень любил тайком слушать пение матери. Звуки гитарных струн тихо распространялись по комнатам нашего небольшого, но уютного дома, пока приятный женский голос нежно напевал знакомую мелодию.
-Ну как твои ученики в школе? - спросил папа, подходя к ней сзади.
-О, они делают большие успехи. - улыбалась мама, продолжая играть. - Знаешь, мне правда очень нравиться преподавать. Дети привносят в меня что-то такое, после чего я прихожу домой такая окрыленная!
-Это хорошо. Ты молодец. Заодно со временем начнешь подтягивать и наших озорников. - с усмешкой ответил он.
-Ну что ты, Вась! - засмеялась она. - Они-то у меня всегда будут на первом месте. Ты же знаешь.
-Да, знаю. - он глубоко вздохнул и присел рядом с ней на кровать. Затем он окунулся в блестящее озеро ее светлых глаз и приложил руку к ее лицу. - Спасибо тебе, моя любимая.
***
Мое детство было таким же, как у всех остальных детей. Я часто играл с соседскими ребятами, помогал матери по дому и очень любил гулять.
Помню, как в один из весенних дней мама послала меня в магазин за буханкой хлеба. Возвращаясь, я как обычно шел вверх по широкой улице и радостно напевал какую-то песенку себе под нос. Разглядывая дома соседей, я подмечал то, как они стояли ровно в ряд, красуясь своими росписями. На каждом из небольших деревянных сооружений, в основном около окон и крыш, располагались белые узоры. Они чем-то напоминали мне вышивку старинных платков и салфеток или девичьих школьных кружевных воротничков и фартуков. У каждого из домов было что-то похожее, объединяющее их в единую улицу. Все эти незамысловатые ромбики, веточки и цветочки казались мне чем-то очень красивым и в тоже время уже таким привычным, что теперь я жалею о том, что когда-то я вовсе их не ценил. Не обращал внимания на то, как проходил тот чудесный день.
Тем временем в стеклах домов мелькали разные картины, которые представлялись мне чем-то необыкновенно далеким. Небо с пухлыми облаками и деревья с набухающими почками на ветках отражались будто в совсем другом мире. В том, в который можно было попасть, прикоснувшись к маленькому росписному окошку.
Пролетающие птицы проносились мимо, весело разговаривая между собой. Я слушал их и думал о том, что у каждой из них, наверное, было собственное гнездо, куда они так сильно торопились. Я и сам прекрасно понимал их чувства, ведь там, вдалеке, за углом после узкой тропинки уже виднелся мой родной дом. Он стоял на горе, почти прямо на краю оврага, но это расположение вовсе не пугало меня. Наоборот, мне часто казалось, что этот клочок земли принадлежал только мне и моей семье. У нас было все: красота природы, плодородность огорода и прекрасный вид на город. Это был наш собственный маленький мир, украшенной лазурной полоской Саратовской реки. Волга простиралась направо и налево. Настолько далеко, насколько только мог пролетать взгляд. По воде часто плавали большие баржи*, а вдалеке виднелись зеленые острова, на которых мои братья иногда ловили рыбу.
Путь до дома был не таким уж и длинным, но меня вечно пугало кое-что, отчего я замедлялся, и из-за этого дорога уже казалась мне и вовсе бесконечной. Это были коровы одной из наших соседок - Марии Ивановны. Огромные, страшные животные, привязанные и тут и там. Мне казалось, что между ними совсем нет места для того, чтобы пройти. Толпа коров была везде. Прикованные деревьям и столбам, они бродили по земле, и я все никак не мог отделаться от мысли, что все они как будто смотрели на меня грозно и выжидающе.
Мама говорила мне, что Мария Ивановна занимается их лечением*, и что они пробудут здесь только во время теплого сезона. И тем не менее я все равно их боялся. Мой страх никуда не ушел, и каждый раз, когда я проходил мимо, все мое тело дрожало. Это было целым испытанием на храбрость.
-Сынок, да не бойся. - крикнула из окна Мария Ивановна.
Я быстро пробежал к тропинке, ведущей к моему дому, но все еще слышал, как позади раздавалось непрерывное громкое мычание.
Когда я вернулся, мама уже вовсю готовила кушать. Откуда-то снизу, с завода, стоящего на берегу Волги, раздался гудок*. Отец должен был прийти совсем скоро - у него был обеденный перерыв.
-Мальчики, посмотрите, не идет ли там ваш папка?
Мы с Валей выбежали в сени*, быстро обулись и вышли на улицу. Издалека уже виднелась знакомая фигура, устало шагающая по дороге. Когда папа подошел ближе, мы взяли его за руки с двух сторон и принялись рассказывать каждый о своем. О том, какие детские выдумки нам пришли в голову сегодня. Он редко задавал вопросы и в основном говорил очень мало, но нам с братьями нравилось проводить время с ним.
Папа зашел домой с едва уловимой улыбкой на лице. Он поцеловал маму, снял свою робу*, а затем сел за стол. Пообедав, мы снова проводили его на работу.
На обратном пути я решил еще немного подышать свежим воздухом. Увидев, как старшие мальчишки занимались одной из самых популярных игр, я незамедлительно решил понаблюдать за ними. И был такой не один - здесь столпилось еще несколько моих ровесников.
Наверное, для современных детей такая игра стала бы совсем не увлекательной, но тогда она казалась нам любопытной и даже азартной. Мальчики сбрасывали старые шины с оврага, и тот, чье колесо улетит дальше, выигрывал. Склон был достаточно крутой, и оттого наблюдать за общим зрелищем было только веселее. Иногда дело даже доходило до скандала, что было еще интереснее. Преодолев все препятствия, покрышки катились до низа оврага и залетали прямо в сарай или запрыгивали к кому-нибудь на крышу. Тогда хозяин сооружения с возмущением выходил на улицу и с угрозами кричал все свои бранные мысли наверх.
-Ты слыхал, что старшаки вырыли где-то неподалеку пещеру? - спросил меня Федька. - Говорят, лестница вырыта прямо в земле, метра два вниз, а само углубление находится где-то на склоне нашего оврага. - продолжил он полушепотом.
-Правда? Где? - с удивлением сказал я.
-Да кто ж знает, маленьких как мы туда не пускают.
-Почему это? - полуобиженно проговорил я.
-Дурень ты, не понимаешь что ли? Они же там прячутся от родителей. Ну и курят.
-Курят?
-Ну да-да, и выпивают может. Эх, хотел бы я вырасти. Наверное, и девчонки по ним с ума сходят.
-Но это же опасно. Многие падают в овраг и умирают там. Пару раз в год точно. А эти еще и специально лезут туда.
-Ничего ты не понимаешь, Шурик. - с остановкой проговорил Федька. - И ни в коем случае не говори про это взрослым - это большая тайна. А то старшаки всю жизнь еще будут нам это припоминать.
Я с недоумением смотрел вниз, гадая, где же может быть та самая пещера. Наступали сумерки, и я уже не мог толком ничего разглядеть. Вечерело быстро, и вскоре я уже услышал, как отец шел обратно с завода*.
Сзади скрипнула наша калитка, и я увидел, как из-за нее вышел мой младший брат Толька.
-Может посидим на улице? - жалобно бормотал он. - Дома так скучно.
-Ну конечно, я не прочь. - ответил я. - Только давай наденем теплые кофты, а то уже холодает.
Прямо напротив нашего дома стояла большая лавочка*. Она принадлежала нашим соседям по фамилии Мохначевы, но обычно на ней сидели все, кто жил неподалеку. В основном это были бабушки и ребятня.
Лавочка была настоящим центром для бесед. Если на ней не хватало места, некоторые старушки даже приносили свой стул, лишь бы только сесть рядом с остальными. Я сидел почти в центре, окруженный своими близкими друзьями. Это были Федька, Витя, Толя Комар (прозванный так из-за своей фамилии Комаров), Вовчик, Петька, и Саша Гавай (такая кличка закрепилась за ним с тех пор, как он начал играть на гитаре и петь как Высоцкий*).
Вечер сегодня выдался тихий. Вокруг было слышно лишь стрекотание сверчков. Только сейчас, в темное время суток, можно было разглядеть контур, который отделял небо от речной глади. На воде виднелся лунный блеск. В воздухе витала весенняя свежесть. Мне казалось, мы сидели прямо на самой вершине нашего поселка. Снизу виднелось множество домов и огней, и где-то в стороне лаяли собаки.
Пока я вдыхал влажный воздух, мне становилось как будто спокойнее на душе. В то время я думал, что являюсь частью всего этого. До всего мне хотелось дойти, все мне хотелось увидеть, до всего прикоснуться. Каждая травинка, каждый участок, каждый человек: все мне казалось здесь знакомым и близким.
Подняв голову, я долго смотрел на мерцающее небо. Звезды мелькали в полумраке. Словно подмигивая, они посылали мне свои теплые лучи, и я уже не мог усидеть на месте. Небо казалось таким широким, что иногда я чувствовал, будто оно может упасть на меня сверху. Временами, сидя на холме рядом с домом, я и вовсе не мог отвести взгляда от этой прекрасной светящейся широкой картины. Я был полностью уверен в том, что она простирается еще на многие километры вперед, но совсем не знал, что же скрывается там, далеко-далеко вверху, за пределами этих звезд. Думаю, там точно должны быть бесконечный простор и свобода.
Уже дома, лежа в своей постели, я все никак не мог перестать выгнать из своей головы одну мысль. Я возлелеял мечту о том, чтобы выйти из дома ночью, и пока никто не видит, выбежать на самый высокий холм. Найти бы мне какую-нибудь длинную палку и посшибать все эти маленькие кристаллики света. Тогда бы они обрушились на меня тысячами светящимися шарами, и я бы ловил их прямо в руки.
__________
*Похоронка - документ, извещающий о смерти военнослужащего или военнообязанного, присланного из войсковой части.
*Баржа - судно, предназначенное для перевозок грузов по рекам.
*Мария Ивановна была ветеринаром. Она проверяла животных на отсутствие болезней и делала им прививки.
*Заводской гудок - сигнал, оповещающий сотрудников о чем-либо (в данном случае о перерыве на обед).
*Сени - помещение между жилой частью дома и крыльцом, находящееся в деревянном доме.
*Роба - грубая рабочая одежда свободного покроя, не сковывающая движений во время работы.
*Саратовский Судоремонтный завод.
*Лавочка - особенное место в деревне или частном секторе, которое предназначалось для сбора нескольких жителей с целью встреч и разговоров по душам.
*Владимир Высоцкий - советский поэт, актер театра и кино, автор-исполнитель песен.
Глава 2
Если бы кто-нибудь задал мне вопрос о том, какое мое любимое время года, то я бы непременно растерялся. Казалось бы - простой вопрос, что в нем такого? Но для меня это было далеко не так. Каждый из четырех сезонов для меня был неописуемо красивой, неповторимой природной палитрой. И все они были прекрасны.
Весну я любил за солнечность и оживленность. Иногда я смотрел в окно и никак не мог оторваться от наблюдения за тем, как наш сад потихоньку начинал оживать. Маленькие изящные цветочки расцветающей яблони, вишни или сирени очаровывали меня своей красотой и шармом. Я был готов обнять каждый ствол, каждую веточку, которая давала жизнь всему живому. Лето я любил за простор и свежесть. Меня часто можно было найти на берегу Волги. Я играл на песчаном пляже, купался и даже рыбачил, притихнув в камыше. Было в лете что-то такое, отчего думалось, что все дела мне по плечу. Осень я любил за красочность и щедрость. Целый год мы всей семьей ждали сбор долгожданного урожая. Я как никто мечтал о походе в лес за грибами для того, чтобы как следует налюбоваться золотистыми листьями и надышаться осенней прохладой. Ну а зиму я любил за морозность и сказочность. Бывает идешь по улице - вокруг елки, а под ногами скрипит искрящийся пушистый снег. На носу Новый год. Каждый дом в это время наполняется светом и теплом, и не успев согреться в этом райском уголке, ты уже слышишь, как друзья зовут тебя на улицу.
В один из таких дней за окном лежали большие сугробы, а солнышко красиво подсвечивало снежинки, летящие по воздуху. Казалось, они спускались на землю в каком-то удивительном, завораживающем танце, тайну которого можно было узнать только досмотрев весь полет до конца.
В то утро я проснулся полный сил. И несмотря на то, что мама просила не хулиганить, сидеть на одном месте было вовсе не по мне. Я жаждал ощутить то чувство, которое обычно таится внутри у каждого ребенка - мне хотелось заняться чем-нибудь таким, после чего можно будет еле-еле стоять на ногах от усталости. Исчерпать свои силы я совсем не боялся, ведь раньше мне всегда казалось, что я могу сделать все, что угодно. Что мои возможности безграничны. Внутри меня был какой-то нескончаемый запас энергии, который то и дело побуждал меня на разные проделки и путешествия.
Выйдя из-за калитки, я поднялся на другую улицу. Туда, где мы обычно гуляли с мальчишками. Спуск с горы там был куда круче, чем во всей ближайшей местности. Именно поэтому было принято кататься на санках именно здесь.
Над нашими санями обычно трудились папы или дедушки. Они были самодельными, но достаточно вместительными и крепкими, и состояли из нескольких досок и полозьев*. Конечно, изначально санки использовались для того, чтобы возить продукты из магазина, но зимой мы с ребятами обычно забирали их на большую часть дня, так что взрослые уже смирились с этим и даже приспособились. Чьи-то бабушки и мамы вставали рано утром и быстрее шли на рынок. А как только первый ребенок вставал с постели, саночки уже тут как тут - стоят под окнами как ни в чем не бывало.
Мы взбирались на них целой оравой от пяти до семи человек. Иногда с нами даже ездили девчонки, которые во все остальное время существовали как-то по себе. Усевшись, мы ехали на санках прямо до конца улицы. Сзади, на самом последнем месте всегда сидел тот, кто следил за поворотами. У такого человека всегда была в руках длинная палка, которой он рулил, направляя движение в нужную сторону.
-А ну, помогите мне ногами. Поворачиваем!
Спустив одну ногу, мы тормозили сани о снег, и он, сопротивляясь, тут же летел нам прямо в лицо и за шиворот. Девочки - Аллка, Женя и Юля - визжали так, что мне закладывало уши, но и мы с пацанами не уступали им в веселье. От нашей команды проносился такой крик, что иногда из окошек домов вылазили лица соседей, которые, смотря на нас с грустной улыбкой, наверное, вспоминали свое детство.
-Ну что, а на коньках-то пойдем кататься? Домой еще не скоро позовут, а у меня уже такое чувство, что я инеем скоро покроюсь. - проговорил мой брат Валька, попутно слезая с санок.
-Да мы катались-то всего один раз в прошлом году. Я уж и не помню ничего. Не засмеют, как думаешь? - растерянно проговорил я.
-А мы старших братьев попросим помочь. Пошли позовем их!
-Пошли. - с надеждой сказал я.
Проскользнув по улице, мы быстро добрались до дома. Его окна сверкали на солнце, на его крыше виднелась белая шапка, а из дымохода просачивался теплый пар.
-Вы чего это тут делаете? Неужели нагулялись? - крикнула нам с крыльца удивленная мама.
-Мы хотим покататься на коньках. Можешь позвать нам Ваську или Вовку? У кого-то из них вроде был друг со своими утюгами*.
Братья действительно помогли нам. Через пол часа я уже стоял в конце соседней улицы на месте, отведенного специально для катка. Все дело в том, что у этой области было свое преимущество. Помимо того, что на этой дороге было и так довольно скользко, прямо здесь стояла колонка*, из которой вечно стекала вода, и она, замерзая, прибавляла нам площади для одного из любимых зимних развлечений.
-О, сейчас опять поскользим! - сказал обрадованный Вова, когда соседи вылили на улицу помойку*. - Держи веревку и пошли быстрее.
-Давай, Сашка, я тебе помогу. - Вася опустился на корточки и принялся привязывать утюги к моим валенкам. - Я подержу тебя за руку первое время, идет?
-Спасибо.
-А ты, Валька, давай аккуратнее, смотри не падай! А то отец старается - шьет для нас. Покупает шинели, делает выкройки, красит, полночи колит себе пальцы...
-Ладно-ладно тебе. Пошли уже.
Ноги совсем не слушались меня. Я неуклюже скользил по льду, подпрыгивая на каждой кочке, которая встречалась на моем пути. Постепенно привыкнув к катку и освоившись на нем, вскоре я смог найти баланс на лезвиях и уже начал двигаться намного увереннее, чем раньше.
-Так, отпускаю-отпускаю! - тихо приговаривал Васька.
-Давай, все получится! - кричали братья хором. Я чувствовал их поддержку и оттого мне хотелось подольше остаться на ногах. Стараясь изо всех сил, я все-таки смог добраться до Вовы, который стоял на противоположной стороне катка.
-Видишь, ты молодец! Мы все так начинали. - говорил он мне. - А теперь попробуй обратно.
Зайдя домой, я почувствовал некое облегчение. Греясь около печки*, я чувствовал, что мои ноги сильно гудели, но в тоже время животе была какая-то приятная удовлетворенность. Сегодня я впервые ни разу не упал, стоя на коньках. Улыбаясь, я ощущал, как мои щеки все еще покалывал морозец, но ощущение гордости за самого себя все никак не оставляло меня в покое.
-Дети, вы уже дома? Встречайте нас с папкой.
Как только мы с братьями услышали голос мамы, мы тут же вскочили и бросились к сеням.
-А я сегодня Сашку научил на коньках кататься. - сказал Вова.
-Оо, какие вы молодцы! - ответил папа, снимая пальто. Подойдя ко мне, он легким движением взъерошил волосы у меня на голове.
-Да они вообще сегодня такие путешественники, Вась, ты бы знал! Вся улица слышала их визги. - весело говорила мама. Обернувшись, она посмотрела на меня, рассмеялась и тут же принялась поправлять мою прическу.
Тем временем мои братья уже вовсю были увлечены тем, что разбирали кошелки*, которые принесли родители. Я быстро присоединился к ним, чтобы не упустить из виду ни одной покупки. Больше всего, конечно, нас интересовали сладости и фрукты, поэтому крупы, мука и соль были разбросаны на столе как попало, а конфетам и яблокам было отдано большее предпочтение. Одни братья уже принялись раскладывать их по тарелкам, другие, ругаясь, говорили, что фрукты сначала нужно помыть. Я же помогал и тем и другим, стараясь, чтобы никто не ссорился и все быстрее сели за стол.
Поужинав, я вспомнил, что еще с утра оставил на окне ловушку для птиц. Эта была простая конструкция из корыта, веревки и палки, которая должна была упасть, захлопнув собой тазик внутри с раскрошенным хлебом и пойманным воробьем или старчиком*. Умудриться поймать да еще и продать хоть одну птичку на базаре было замечательной возможностью, которую не упускал почти не один мальчишка из тех, кто жил неподалеку от леса. Что уж говорить, порой и там проходила охота. Например, мой сосед Витька Старцев летом и осенью частенько ходил туда со своими самодельными сетками и другими принадлежностями. Он проводил на лесных полянках все свое время, выжидающе сидел в кустах по много часов, и не удивлюсь, если он, когда придет время, вместо школы будет ходить все туда же.
Выйдя из комнаты, я увидел, как издалека виднеются очертания опрокинутого таза. "Ура, поймал наконец-то!"- довольно думал я, подбегая к окну. В этот момент случилось то, что я никак не мог ожидать. Прибираясь около сеней, мама задела таганок* и тот опрокинулся. А я в это же время наткнулся на него ногой, споткнулся и тяжело упал. Ничего не понимая, я только слышал мамин голос:
-Охх, Вася, быстрей заводи машину, едем в больницу!
Не помню, как, но мы доехали. Меня отправили в какой-то кабинет, из которого пахло спиртом и ватой, и, немного побаиваясь, я зашел туда, прикрыв за собой дверь.
-Сынок, ты как же руку сломал? - спрашивала меня врач. Она с сочувствием смотрела на меня так, словно мечтала изобрести волшебную микстурку* для быстрого заживления переломов.
-Да вот жидов* ловил, споткнулся и упал. - тихо проговорил я.
-Эх, ну ладно. Что ж с тобой еще поделать. - сделав паузу, она грозно посмотрела на меня и сказала. - Только не жиды, а воробушки.
-Ну да, воробушки.
Мне быстро сделали рентген и я впервые увидел свои кости. Рука моя, конечно, оставляла желать лучшего - она вся была какая-то горбатая и скрюченная. Мне наложили холодный гипс и я проходил с ним около месяца. Мама ухаживала за мной, обрабатывая меня различными мазями и пичкая меня творогом и рыбой. Вскоре можно было вздохнуть спокойно - мне сняли гипс и наложили лопатку. Правда, я достаточно быстро принял решение о том, что ее надо снять, потому что рука под ней ужасно чесалась.
Не прошло и двух или трех дней, как в один день я решил, наконец, без опаски погулять. Выйдя на улицу в Вовкином длинном пальто, я наслаждался зимней прохладой. Увидев друзей, которые катались по скользким дорожкам, я подумал, что теперь тоже могу не отказывать себе в этом удовольствии. Как же я ошибался. Поскользнувшись, я упал на спину и тут же услышал знакомый хруст. Моя рука не шевелилась. Я сразу же подбежал к Васе.
-Я руку сломал.
-Да иди ты! Ты бы сейчас тут так плакал. Чего шутишь то?
-Да правда сломал! Попробуй засучить мой рукав.
Увидев бугристую руку, Васька ахнул, а затем начал громко ругаться:
-Какой кошмар, опять у тебя все по второму кругу. Идем быстрее домой!
Меня посадили на машину и снова привезли в больницу. Ситуация, конечно, получилась смешная, но не настолько, насколько это казалось на первый взгляд.
Чувство дежавю не покидало меня до тех пор, пока мы снова не оказались в палате. Там меня ждала все та же женщина, которую я видел в прошлый раз. Увидев меня, она от неожиданности случайно выронила что-то из своих рук.
-Ой, сынок! А как щас-то сломал?
-Да вот пошел кататься на льду и упал. - сказал я и сел на стул, краснея от растерянности. Мне было как-то стыдно и совсем не по себе от того, что так много людей во мне разочаровались.
-Ну смотри, сынок, третий раз сломаешь - отрежем! Будешь без руки ходить.
-Как это так!? Не надо без руки! - испуганно говорил я. Мне снова сделали рентген. Снова наложили гипс. И снова наказали вести себя аккуратней.После этого случая я понял, насколько просто можно оступиться, и решил, что впредь я обязательно буду осторожен. Слыша на улице разные дразнилки*, я старался не обращать на них никакого внимания.
-Смотрите, девочка с косынкой идет! - смеялись они.
Вокруг моей руки действительно была повязана косынка, но я не видел в ней ничего такого. В отличие от других, у меня было то, что давало мне сил - понимание ценности собственной жизни.
__________
*Полозья - одна из двух нижних частей саней в виде загнутой спереди деревянной полосы (или металлической пластины), нижняя поверхность которой скользит по снегу.
*Утюги - старинное название одной из разновидностей коньков.
*Колонка - приспособление для подачи воды из системы централизованного водоснабжения.
*Выливать помойку - выбрасывать отходы (например, выливать грязную воду).
*Печка - каменное, кирпичное или металлическое сооружение, нагревая которое, отапливают помещение или готовят пищу.
*Кошелка - плетеная сумка.
*Старчик - синица.
*Таганок - приспособление, стоящее на трех ножках, служащее подставкой для котла при приготовлении пищи на открытом огне.
*Микстура - жидкое лекарство.
*Жид - негативно окрашенное слово, в простонародье обозначающее скупых и жадных людей, мошенников. В данном контексте это слово употреблено в значении "воробей", потому как эти птицы постоянно крадут еду у других.
*Дразнилки - краткие высказывания юмористического характера, используемые детьми с целью высмеивания того или иного лица.
Глава 3
Нос щекотал какой-то сладковатый запах, от которого по всему моему телу вдруг пробежало желание поскорее встать с постели. Я наконец открыл сонные глаза и, сглотнув слюну, посмотрел в сторону кухни. Оттуда и вправду шел приятный аромат маминой домашней выпечки.
-Вставай, мама жаворонков* напекла. - говорил Толька, пытаясь меня разбудить. - Пошли уже кушать. - жалобно говорил он, пока я мирно потягивался, лежа в кровати.
-Уже иду. - отвечал я, шагая на кухню полусонной походкой.
Я очень любил праздники, ведь во время них всегда было так много всего вкусного на столе, что аж глаза разбегались. Настроение мое было приподнятым, и я уже чувствовал, как на кончике языка просыпается желание попробовать долгожданное лакомство. Умывшись, я быстрее сел за стол.
Попивая чай из блюдца, мама взяла в руки одну из булочек и принялась кликать весну:
-Жавороночки, прилетите к нам, принесите нам весну-красну.
Тем временем я вместе с братьями изображал, как хлебная птичка свободно летает на фоне голубого неба, виднеющегося из окна. Смеясь и пытаясь, чтобы именно наша птичка взлетела выше, мы начали поднимать свои руки над столом.
-Нам зима надоела - весь хлеб поела! - сказал папа и тут же откусил голову своему жаворонку. - Ешьте-ешьте, мальчики, а то мать вон как старалась для вас. Ни свет ни заря встала, чтобы тесто замесить.
-Спасибо, мам. - сказал Вова, пережевывая булку. Все поддержали его повторяющимися возгласами. - А ну-ка, у кого уголь, а у кого копейка*? Кому сегодня повезет? - спрашивал он с азартом.
Вспомнив про интересную игру, мы тут же начали набивать рты маминой сладкой выпечкой. Когда Тольке, Васе и Вовке уже успели попасться копейки, Гора, Валя и я все еще дожевывали свои булки. Все уже прекрасно понимали бедственность своего положения. Мама ведь всегда кладет копейки и угли примерно поровну. Достав свои угольки, братья молча положили их на стол. Горка расплакался, Валя нахмурился, а я со страхом смотрел на своего жаворонка. Вся семья наблюдала за мной с увлечением и неподдельным интересом. Поломав оставшуюся от него часть пополам, я увидел внутри теста поблескивающую монетку, которая сверкала при свете дневного солнца. Взяв ее в руки, я искренне обрадовался. Ощутив приятное тепло в животе, я спросил:
-А давайте лучше сложим копейки в кучу и накупим всем угощений?
-Ну конечно! - мама кинула угрожающий учительский взгляд на тех, кто получил свои копейки. - Мы ведь семья.
-Идите-идите, заодно прогуляетесь. Там вон молодежь танцы устраивает на соседней улице. Сегодня ведь выходной.
Мы с братьями быстро собрались и всей толпой вышли из дома. В последние дни на улице и вправду потеплело - можно было позволить себе спокойно гулять в легких куртках. Проталинки уже были совсем большие, а снега вокруг осталось так мало, что он смешался с землей и оказался непригодным для наших любимых детских игр. Дороги были почти высохшими, кое-где уже виднелась зеленоватая трава. По пути на Красновую улицу, где летом я катался на велосипеде, а зимой на коньках, мы встретили еще пару здешних друзей. Многие приходили к нам с соседних улиц и приводили своих приятелей а, те, кто был постарше, даже приглашали своих девушек.
В этот раз на танцы пришел мой старший брат - Виктор. Уже больше года он жил от нас отдельно вместе со своей женой. Мы видели его в основном по праздникам, когда он приносил гостинцы. А я, если признаться, и вовсе не помнил то время, когда он жил вместе с нами. Он всегда казался мне взрослым и самостоятельным. В общем, мне думалось, что он всегда был таким - имеющим свой авторитет, отделяющий его от всех тех, кто еще оставался в родительском гнезде.
Накупив конфет, мы с младшими ребятами стояли в стороне на обочине* дороги. Нам было вовсе не скучно. Рассевшись на лавках, которые окружали небольшую часть дороги (так называемый танцпол), мы делили лакомства, играли в считалочки и слушали приемник*, из которого доносились доселе неведомые звуки записанной музыки. Но лично мне намного больше нравилось, когда из дома выходил один из старичков, садился на свою табуретку и играл на гармони*. Это живое звучание будоражило во мне какие-то новые чувства, и вечером среди всей этой молодежной суматохи я смотрел на назревающую луну, пытаясь понять, что же такое вдруг начало во мне переворачивается.
Наблюдая за тем, как радуются более взрослые ребята, я заметил, как весело им было танцевать. Не стесняясь своих движений, они самоувенно двигали своими частями тела так быстро и ловко, как будто это было последнее мгновение в их жизни. Кругом царили звуки гармони, смех парней, шепот девчонок, стрекот кузнечиков и биение многочисленных сердец. Но внезапно эту гармонию прервало что-то такое, после чего уже нельзя было продолжать веселье. К нам на танцы заявились чужаки. Конечно, этот факт сильно насторожил всех, кто был из здешних краев. Все в этой местности буквально вместе выросли и хорошо друг друга знали, а приход незнакомца сулил для каждого что-то запретное и опасное. Все жители Затона* (так назывался район, в котором я вырос), защищали свою территорию словно волки и держались целыми стаями, состоящими в основном из групп взрослых парней. Чаще всего случалось так, что юнец, пришедший из другого района, начинал ухаживать за затоновской девушкой. Вот тогда-то и начиналась схватка, которую невозможно было предотвратить. Один из главарей нашей районной шайки явно положил глаз на девушку, которая приглянулась чужаку, и теперь над тем повисла настоящая угроза.
-Что-то ты не нашинский. - проговорил один из шестерок*. - Не видел я тебя здесь раньше.
-Здравствуйте! Я и вправду здесь в первый раз. Не подскажите, где можно найти...
-Она не тебе принадлежит. - глухо сказал вожак. - Если еще раз увидим тебя здесь - отметелим, не задумываясь.
-А ну быстро идите домой, это уже не для ваших глаз. - шепнул нам Васька, и мы с младшими братьями немедленно ринулись к дому, пока Виктор, Вася и Вова остались от нас позади. Все остальные, кто пришел на танцы, также постарались быстрее удалиться.
-Они что, собрались драться? Разве нельзя просто поговорить, как нас учила мама? - задыхаясь на ходу, спросил я.
-Ну конечно они будут драться. - ответил Валя. - Там же девушка.
Придя домой, я понял, что знатно разволновался. Устало завалившись в комнату, я еще долго вспоминал музыку, которая разливалась ручьем по всем затоновским улицам. Мне все никак не хотелось, чтобы она прекращалась, и я вспоминал в голове те моменты, которые предшествовали приходу проклятого незнакомца, помешавшему моей идиллии. Не знаю, как так вышло, но, кажется, что мое состояние настолько ухудшилось, что мне пришлось остаться дома еще надолго.
Я без сил лежал в кровати. Уже несколько дней у меня была высокая температура. Даже не знаю, чем я тогда заболел, но помню, как все вокруг было будто окутано туманом. Все краски немного приглушились и казались совсем размытыми и неестественными. Временами я видел перед собой разные фигуры. Это были тени моих родителей, братьев и птиц за окном. В другие моменты я спал и видел сны, в которых постоянно куда-то шел или бежал. Не знаю даже, куда я мог идти, ведь мой дом здесь, и я нигде больше толком и не был. По крайней мере я искренне не хотел быть нигде, кроме как здесь.
Все это случилось еще тогда, когда я еще не ходил в школу. В один из дней я пришел в себя после долгого сна. Когда я открыл глаза, мне показалось, что я проспал уже больше суток - на улице снова было темно. Рядом со мной сидела мама и гладила меня по мокрому лбу. Напевая старую колыбель, она улыбалась и смотрела на меня своими большими добрыми глазами. В те минуты мне хотелось, чтобы я был болен вечно. Я отчаянно хотел, чтобы мама была со мной всегда, ведь порой заполучить ее внимание было так сложно. Все-таки, у меня было еще шесть братьев, и все они хотели провести с ней время. И имели на это полное право.
Когда в комнату зашел отец, я опять лежал в полусне. Сквозь какую-то непроницаемую пелену, я слышал, как он что-то говорил:
-Нужно перенести Сашку в зал. Там ему будет удобнее.
В родительской комнате действительно оказалось лучше, чем в нашей. В ней стояла большая мягкая кровать, а самое главное - внутри комнаты было больше света и воздуха.
С утра, в этот же день, к нам почему-то пришло так много людей, что я уже было начал думать, что у кого-то сегодня был день рождения. Но оказалось, что это вовсе не так. Все они пришли именно ко мне. Соседи, дворовые мальчишки, дальние родственники - все они столпились в комнате и смотрели на мое маленькое тело, лежащее под пледом. Но я не поздоровался ни с кем из них. Я не завел разговор, не шутил и не смеялся. Честно говоря, я даже не мог толком вглядеться в их лица. Все мое тело горело, а затем покрывалось какой-то неприятной ледяной коркой. Все это повторялось снова и снова, пока я окончательно не перестал понимать, где я находился и что со мной происходило. Я просто лежал, и язык, как и все мое тело, не желал подниматься с места. Перевернувшись на бок, я устало зевнул.
-Ну надо же, а? Ведь такой хороший мальчуган. - шептался кто-то.
Мама тяжело вздыхала и, быстро отвернув от меня голову, ушла на кухню. Отец отправился следом за ней. Когда они вернулись, у обоих были чуть покрасневшие глаза, а лицо, казалось, вовсе ничего не выражало. Заметив всеобщую грусть, которая накалялась с каждой минутой, одна из старушек перекрестилась и проговорила:
-Не переживайте. Детей же у вас и так много. Дай Бог все наладится. Выздоровеет - будет долго жить.
__________
*Жаворонки - вкусное весеннее обрядовое угощение в форме сидящей или летящей птички, которое символизирует приход весны, тепла, возвращение перелетных птиц.
*Уголь или копейка - игра на удачу, в процессе которой выясняется в чьей выпечке спрятана монетка.
*Обочина - боковая часть дороги.
*Приемник - устройство, соединяемое с антенной, служащее для осуществления прослушивания музыки или новостей.
*Гармонь - распространенный народный музыкальный инструмент со складчатыми раздвижными мехами, соединенными с клавиатурой.
*Затон - название саратовского пригорода, который находится неподалеку от речной зоны.
*Шестерка - пренебрежительное название человека на побегушках.
Продолжение следует...