Цепные псы самодержавия. Глава 18

 
 
                Глава восемнадцатая

 Утро выдалось очень жарким. Гурьев весь покрылся потом, пока пешком прибыл на службу.»А что будет в июле или августе? Говорят, что ад! Не знаю! Знаю только одно, что я от такой жары буду очень сильно страдать. Придётся будет как-то привыкать,» - Михаил налил из графина стакан воды. Выпил залпом. Затем второй.. вроде бы немного полегчало. Снял пиджак и ослабил тугой узел галстука.
 
Гурьеву необходимо было срочно заниматься документами, которые вчера ему вручил адъютант.  Вместо этого он вынул дело агентурной разработки «Весельчаки» и вновь принялся читать. Внимательно, обращая внимание на самые незначительные детали.
 
 За время вынужденного нахождения дома, озабоченность Михаила  по этому делу несколько угасла, но сейчас нужно было понять, что и как ему следует делать далее.
 
 Стук  в дверь. В кабинете появился Кирсанов.

 - Михаил Иванович, срочно к Апостолову! - сообщил он и немедленно вышел.
 
 Гурьев надел пиджак, поправил галстук. Посмотрел на себя в зеркало. «Шрам, надо признать честно, смотрится отвратительно. Широкий, красного цвета, похожий на молнию в грозовом небе».
 
- Михаил Иванович, здравствуйте! Присаживайтесь! - недовольно буркнул штаб-ротмистр. - Как дела с «Весельчаками»? Подвижки есть?
 
- Никак нет, Александр Иванович! Я ведь только вчера вернулся на службу, поэтому с секретным сотрудником «Байрон» ещё не имел возможности встретиться, - Гурьев замолчал.

 - Я вас понимаю! Понимаю! Не будем ждать больше никакого дальнейшего развития событий. Нами получено шифрованная телеграмма из Департамента полиции. Наши начальники требуют срочной реализации этого дела! - Апостолов вздохнул, - они правы! Очень простое дело, а мы никак не можем его решить. Ладно! - ротмистр встал из-за стола и подошёл к открытому окну. Что-то высматривал во дворе. Долго молчал. Затем повернулся к Гурьеву, - вы помните, что я вам, Михаил Иванович, сказал ещё две недели назад?
 
- Так точно, Александр Иванович! Вы мне приказали  подготовить план реализации дела агентурной разработки «Весельчаки». В связи с событиями , которые...

 - Гурьев, уже нет никаких событий! Они уже закончились! Вам это понятно! Завтра утром вы обязаны предоставить мне план реализации. К концу недели мы должны её провести. Она  или сразу же даст нам нужные результаты, или мы начнём процесс дознания по этому делу, что уже само по себе неплохо.
 
- Я всё понял, Александр Иванович! - Гурьев встал со стула и вытянулся перед начальником.
 
- Если вам, Михаил Иванович, всё стало понятным, тогда не теряйте время! Ступайте!
 
- Есть! - Гурьев повернулся, как на строевом смотре, и вышел.

 В коридоре, в его дверь стучался Шубинский.
 
- Я здесь, господин прокурор! - тихо произнёс Михаил, - одну секундочку!

 Гурьев отомкнул ключом замок двери.
 
- Проходи! - тихо прошептал он, чтобы не услышал дежурный унтер-офицер.
 
- Мишанька, здравствуй! Ты как? Я с удивлением узнал, что ты вышел на службу! - обнял его Сергей.
 
- Точно так! Вышел! - Гурьев запер дверь кабинета на ключ, - проходи! Присаживайся! У тебя есть время для меня? - он бросил озабоченный взгляд на Шубинского.
 
- Мишанька, для тебя у меня всегда есть время! Случилось что-то?

- Да! Случилось! - перешёл на шёпот Гурьев. - Сейчас я дам тебе папку. Посмотри её содержание, пожалуйста! Мне нужно знать твоё личное мнение. Честное мнение, - он открыл сейф и вынул из него папку с делом «Весельчаки».

- Нет вопросов, господин поручик! - тихо засмеялся Шубинский, - посмотрю! - он удобно устроился за столом Михаила.
 
- Серёжа, ты понимаешь, что я иду на нарушение и даю тебе ознакомиться с секретной информацией? - Гурьев протянул ему серую папку.
 
- Мишань, я такого добра столько уже насмотрелся, что ты себе даже не представляешь! Уверен,что, кроме, очередного бреда, я в ней ничего больше не увижу! Да, пусть твоя совесть будет спокойной: в деле не указаны личности  информаторов! Я  это тоже знаю заранее, - Шубинский принялся листать папку.

 Гурьев открыл окно и достал из кармана пиджака портсигар.
 
- Мишанька, а вот с папироской погоди! Не кури! Отвлекает меня запах табака, когда я что-то очень важное читаю! - предупредил Шубинский.
 
- Извини, не буду! - Гурьев спрятал портсигар в пиджак и стал смотреть на улицу.
 
Как и обещал городовой дежуривший у городского управления полиции в мае месяце, с приходом жарких дней грязь на улице Полицейской исчезла. Остались только ржавые гвозди, обручи от бочек и прочий хлам.
 
Очевидно, что совсем недавно у проезжавшей телеги соскочило  колесо. Теперь она, раскорячившись, стояла посреди улицы. Возница, худой мужичок с редкой бородёнкой, ходил вокруг телеги и растерянно чесал свои длинные сальные волоса.

 - Давай убирай немедля своё барахло! Освобождай улицу! - орал на него высоченный широкоплечий городовой. - Щас начальство должны прибыть, а ты тута затор сотворил! Давай убирай!
 
- Так, господин полицейский, так я один чё можу сделать? Мне телегу нужно приподнять... Вы сможете мне подсобить? - огорчённо, как собака, скулил мужик.
 
- Я на службе! При исполнении! Вон прохожих попроси! Может они тебе и помогут. Давай! Давай! - лицо у городового от злости стало наливаться кровью.

 Шубинский читал быстро и, как-то странно: по диагонали. Такого Михаил ещё никогда не видел. Очень редко Сергей возвращался к уже прочитанному тексту.
 
Михаил вновь выглянул в окно. Два прохожих, по виду портовые рабочие, принялись помогать вознице.
 
- Смотри, благодетель, не обмани! Обещал двухгривенный дать, так исполни, - громко предупредил один из них.
 
- Так я чё? Не христианин, рази? - обиделся возница.
 
- Мишанька, готово! Возвращаю тебе сей монументальный труд! Ха-ха! - Шубинский встал из-за стола.
 
- Ну что? Говори! Не тяни! - торопил его Гурьев.
 
- Я не тяну! Дело этой самой твоей агентурной разработки велось отвратительно! Невозможно понять, кто является главой преступной группы. А вообще есть ли она - это преступная группа, если в деле нет даже намёка на вещественное доказательство? Хотя бы кусочка прокламации или, на худой конец, пересказа того, что читали. Какая партия или революционная организация являлась автором этого сочинения?  Но  самое главное  заключается не в этом! - Шубинский покачал головой и замолчал.
 
- Говори, Серёжа! - Гурьев начал нервничать.
 
- Главное в том, что ваш секретный сотрудник «Байрон» самолично написал только одно донесение. Единственное, между прочим! Остальное - это рапорты поручика Швачкина, сделанные им на основе  устной информации полученной от «Байрона».  Это самой загадочный  и непонятный мне в этом деле факт! Больше я ничего не нашёл, - пожал плечами Шубинский.
 
- Серёжа, спасибо тебе! Спасибо! - в порыве эмоций Гурьев кинулся  к своему родственнику и сильно прижал того к своей груди.
 
- Пусти, Миша... - захрипел тот, - задушишь!
 
- Прости, Серёжа! - отпустил Шубинского Михаил. - Ты мне очень помог!
 
- Я рад! - вздохнул Сергей. - Хотел справиться у тебя о здоровье, но не буду. Чуть не умертвил! Значит здоров, как бык! Ха-ха! Пойду- ка я к Фёдорову! У меня опять дела с ним! - Шубинский протянул ему руку.

 Гурьев закрыл за братом дверь и едва сдержался, чтобы не закричать. «Ведь всё это лежало на поверхности, а я не увидел! Занозой сидело в моей голове, а я не смог ни увидеть, ни понять!»

 Через несколько минут Михаил уже был в кабинет Грабовского.
 
- Николай Васильевич, здравствуйте! Я вам вот папиросы принёс! - радостно улыбался он.
 
- Какая радость видеть вас, Михаил Иванович! - штаб-ротмистр вышел из-за стола и протянул ему руку. - Ваш подарок, как всегда, любезно принимаю! Ха-ха!
 
Гурьев вынул портсигар и протянул его Грабовскому.
 - Все вынимайте и перекладывайте в свой! Я же прошу прощения, но хотел бы спросить у вас, Николай Васильевич, одну вещь. Можно?
 
- Всегда к вашим услугам, Михаил Иванович! - бледные тонкие губы  штаб-ротмистра растянулся в улыбке.
 
- Насколько я знаю все секретные сотрудники должны оформлять предоставляемую нам информацию в виде письменных донесений. Это согласно Директивных писем управления полиции. Могут быть какие либо исключения?

 - Правильно вы всё говорите, Михаил Иванович! Однако бывают исключения! - Грабовский кинул свой взгляд на Гурьева. - Исключение первое: у агента нет рук. Он их лишился в результате чего-то. Исключение второе: у агента переломаны руки. Взяли у него руки и поломались. Загипсованы. Исключение третье: секретный сотрудник является неграмотным. Я слышал бывает и такое. Мне, лично, с таким не приводилось сталкиваться. Ведь я никогда не завербую себе неграмотного агента. - Вот и ответ! Ха-ха! - Грабовский заканчивал набивать свой золотой портсигар папиросами «Дюшесс».
 
- Значит всегда! - подвёл итог Гурьев.
 
- Конечно же да! Но если агент по каким-либо причинам не может подписать донесения, которое вместо него было написано его куратором, то он, как минимум, должен поставить крест или какую-нибудь другую закорючку. Ваш портсигар остался пустым. Возьмите его! - Грабовский протянул Михаилу его портсигар.
 
Из кабинета штаб-ротмистра Гурьев кинулся к Кирсанову.
 
- Дмитрий Ильич, разрешите телефонировать? Это очень важно и срочно! - попросил разрешения Михаил.
 
- Конечно! Конечно! Аппарат, как всегда, висит на стене над столиком у окна. Пользуйтесь! - официальным тоном объяснил адъютант.
 
 Гурьев поднял трубку и набрал коммутатор.
 
- Барышня, здравствуйте! Соедините меня с номером 141! Срочно! - попросил Михаил.
 
- Соединяю! - послышался в трубке сонный женский голос.
 
 Затем гудки. Длинные. Гурьеву показалось, что они продолжаются целую вечность.
 
Наконец в трубке послышался чей-то противный старческий голос:
 
- У аппарата аптека Роземблюма! Чего-с угодно?
 
- Пригласите к аппарату господина Бурлакова! Срочная необходимость! - стараясь быть любезным, попросил Гурьев.
 
- Помощника провизора? Сейчас. Подождите!
 
- Слушаю Бурлаков, - послышался в телефонной трубке бодрый голос «Байрона».
 
- Александр Иванович, добрый день! Это Гурьев! Как вы себя чувствуете? Выздоровели? - Гурьев был настолько любезен, что не узнавал себя.
 
- Какая радость, Михаил Иванович! - послышался в трубке, после длительной, паузы знакомый голос,- конечно выздоровел! А вы...
 
- Есть срочная необходимость увидеться с вами сегодня вечером! Во сколько вы сможете подойти? - перебил Михаил агента.
 
- Если необходимость, то я обязательно приду! Только, разумеется, после работы. Вас устроит около восьми часов вечера? - без энтузиазма, вздыхая, предложил «Байрон».
 
- Меня вполне устраивает! Жду вас! До встречи! - Михаил повесил трубку.
 
 Гурьев нервничал. Почему он никак не мог понять. Во время обеда молча съел всё, что накрыла ему Антонина. Впервые не понял наелся или нет.
 
- Тоня, спасибо! Вкусно... -  Гурьев встал и поцеловал женщину в щёку. - Я на службу. Может быть вернусь поздно. Даже очень поздно. Ужин приготовь обязательно!
 
До семи вечера Михаил в очередной раз прочитал дело агентурной разработки «ВЕСЕЛЬЧАКИ», запоминая все даты и события. Затем продумал какие вопросы должен будет задать «Байрону».

 Затем закрыл на ключ свой кабинет, спустился вниз и неторопливо зашагал в направлении конспиративной квартиры. По дороге купил баранок, сахара песка и немножко китайского красного чая.
 
- Михал Иванович, здравствуйте! Вы прям, как на свадьбу собрались! - удивился Фёдорович, рассматривая Гурьева.
 
- Добрый вечер! Ставь, любезный самовар, чай будем пить! - попросил Михаил.
 
- Да! Да! Конечно! А как же? Михал Иванович я о вас такое слышал! Неужели это правда? -  Фёдорович с любопытством посмотрел на шрам Гурьева, когда он снял свою шляпу.
 
- Не знаю, что тебе рассказывали. Ставь самовар! Будем чай пить, и я тебе всё расскажу, как дело было. - Пообещал Михаил.
 
- Бегу, Михал Иванович! Уже бегу!
 
Потом они пили очень вкусный чай. Фёдорович  вприкуску, а Гурьев с вишнёвым вареньем, которым угостил его хозяин конспиративной квартиры. Беседовали а различные бытовые темы...
 
- Тук! Тук! - кто-то постучал в закрытую ставню.
 
- Фёдорович, иди открывай! Наш человек пришёл. Да, убери грязные стаканы. Принеси чистые, - распорядился Гурьев и посмотрел на часы. Было без пяти минут восемь часов вечера.

 Вошедший секретный сотрудник сегодня  и в прям был похож на Байрона в последние годы его жизни. Женственный овал лица, высокая шея, чувственные мясистые губы, чёрные волосы свисающие чуток на воротник дорогого пиджака.
 
- Здравствуйте, Михаил Иванович! Что-то срочное? - подал он свою пышную белотелую руку Гурьеву.
 
- Вопросы у меня некоторые накопились. Надеюсь, что вы, Александр Иванович, мне поможете на них ответить? - почти ласково улыбнулся Михаил. - Самовар к вашему приходу уже закипел. С большим удовольствием могу предложить вам прекрасного китайского чая с баранками, сахаром, вареньем.
 
- Михаил Иванович, я большой поклонник кофе. Чай пью, конечно, куда от этого деваться? - безразлично согласился «Байрон».
 
 В дверь постучали. Вошёл Фёдорович с чистыми стаканами.
 
- Вот видите стаканы готовы! Я наливаю! - со смешком произнёс Гурьев.
 
Секретный сотрудник взял одну баранку, разломил её и сделал крошечный глоток чая.
 
- Меня интересует большая партия нелегальной литературы, которая должна была прибыть в конце мая, - почти по-слогам произнёс Гурьев.
 
- А я здесь при чём? - равнодушно произнёс «Байрон» и принялся жевать кусок баранки.
 
- Как при чём? - чуть не подскочил со стула Михаил, - так именно вы, Александр Иванович, об этом сообщили поручику Швачкину!
 
- Я? - глаза у секретного сотрудника сделались круглыми и очень глупыми. - Я сказал Павлу Степановичу о какой-то нелегальной литературе?! Вы, Михаил Иванович, меня с кем-то перепутали! Я даже не пойму о чём сейчас идёт речь!
 
- Как это не вы, Александр Иванович! - возмутился Гурьев, - именно вы! 6 мая на квартире у Амосовой вы случайно услышали её разговор с Илларионовым. Он сказал ей, что где-то через две -три недели из Курска прибудет его доверенный человек с большой партией нелегальной литературы. Значит  она уже должна быть здесь в Ростове на Дону!
 
 «Байрон» смотрел на Гурьева, как на полоумного. Он даже поставил подстаканник на стол, чтобы, очевидно, не отвлекаться на посторонние предметы.

 - Такого разговора никогда не было! Вы слышите? Никогда! 6 мая я действительно присутствовал на квартире у Амосовой, но ничего не слышал! Скажите мне, пожалуйста, а зачем этому придурку Илларионову нелегальная литература? Он, наверное, до сих пор по слогам читает? - «Байрон» принялся приглаживать пятернёй свои пышные чёрные волосы.
 
«Всё становится на свои места: Швачкин совершил подлог! Зачем? Для чего? Каков масштаб этого подлога?» - подтвердились наихудшие предположения Гурьева, но он,  решил  продолжать задавать агенту вопросы.

 - Александр Иванович, а вы хорошо помните 28 января?
 
- Конечно! На память не жалуюсь! В тот день не было Сартуковых, я очень мало играл на гитаре, и вечеринка длилась не очень долго. Прошла, так сказать, на скорую руку, - усмехнулся «Байрон».
 
- Амосова говорила что-нибудь о конституции Северо-Американских Соединённых Штатов? - Гурьев внимательно следил за реакцией агента.
 
- Надька? Амосова? О конституции? О Северо-Американских Соединённых Штатах? Да эта дура слов таких не знает и не повторит! У Надьки ведь мозгов, как у голубицы: совсем малая толика. Она же ограниченная баба! - «Байрон» резко поднялся со стула.
 
- Ясно! - вздохнул Гурьев, - Александр Иванович тогда для чего  вы посещали вечеринки у Амосовой? Ведь вам, как я понял, многие люди там совсем не нравились.

 - Как для чего? Швачкин меня посылал на вечеринки эти! Деньги мне платил хорошие. Почему не сходить и не поиграть на гитаре? - Бурлаков вновь посмотрел на Михаила, как на придурка.
 
- Ясно! Всё мне ясно! Только вот не знаю теперь, как реализацию мы будем проводить? - с тревогой произнёс Гурьев.
 
- Какую это реализацию? - «Байрон» сел на стол и закинул нога за ногу.
 
- Мы арестуем всех участников вечеринок у Амосовой, за исключением вас, разумеется. Поместим их в тюрьму и начнём проводить по делу об антигосударственной организации дознание. Наказание уже установит суд! - официально заявил Михаил.
 
- Ка-к-а-ка..., - лицо секретного сотрудника вдруг сделалось бледным. Он не мог произнести ни одного слова. - Како... доз... Я не... не
 
- Водички налить? Или так успокоитесь? - скривил свои губы Гурьев.
 
- Нет... Не надо... Воды не нужно. Я сейчас, - «Байрон» принялся массировать свои виски белотелыми пальцами. - Как же это так? Как же это так? Ведь Павел Степанович мне лично сказал, чтобы я просто посещал эти вечеринки, и мне платил за это! И всё! Теперь оказывается, что это вовсе не вечеринки, а преступная организация!
 
- Правильно вы сказали, Александр Иванович! Именно преступная! - Гурьев встал и принялся расхаживать по комнате. -  С какой целью вы в ней состояли?
 
- Да нигде я не состоял! - «Байрон», вдруг, зарыдал. - Просто получилось так. Я сейчас вам расскажу всю историю. Было так.. - секретный сотрудник вынул из кармана пиджака носовой платок и принялся вытирать слёзы. - В конце декабря прошлого года, дату не помню, я разговорился в аптеке с четой Сартуковых, которых знал уже довольно продолжительное время. Они меня пригласили на вечеринку на квартиру Надежды Амосовой. Андрей Сартуков долго меня уговаривал:
 
- Саша, - говорит,- ты же на гитаре играешь и поёшь. Ну приходи ты в гости к Надежде Амосовой, модистке, на вечеринку! Чего ты стесняешься? Она - молодая вдова. Кстати, очень интересная женщина, а ты холостяк! Чего тебе дома сидеть?

 Я, упорствовал, не хотелось почему-то... Но всё таки 27 декабря прошлого года пришёл. Пришёл только с гитарой, а в квартире стол шикарный уже был накрыт: вино, пиво, закуски разные. Амосова мне сразу понравилась. Хохотушка, весёлая. Волосы светлые, носик курносый! А коса! Коса -загляденье! Я играл на гитаре, пел романсы. Всем понравилось, а Надежда Амосова всё время кидала на меня недвусмысленные взгляды, от которых меня даже потом пробивало. Да, на вечеринке была Копылова Нина. Учительница семьи купца Генч-Оглуева. Очень видная молодая женщина! Ну очень!  Голубые  глаза, правильный нос. Натуральная блондинка! Я хотел даже за ней приударить, но вскоре выяснил, что она является любовницей Николая Аверкова и оставил в стороне свои намерения.

 Также были Сартуковы. Сначала было как-то напряжённо, а потом - очень хорошо. Выпили вина. Я играл, пел. Мне подпевали! Хорошо было! - «Байрон» спрятал носовой платок в карман пиджака.
 
Второй раз встретились уже в 1891 году 2 января. Копыловой и Аверкова не было. Сидели за столом вчетвером: Сартуковы, Надежда и я. Амосова, как и в прошлый раз, накрыла хороший стол. Пили вино, ели... Я очень много пел. Даже горло сорвал. Надежда от меня была в восторге. Благодарила Сартуковых за то, что познакомили её с таким интересным человеком, как я. - Михаил Иванович, - прервал свои воспоминания «Байрон», - самовар можно поставить? Вода остыла. Вот рукой трогаю уже едва тёплая. Есть мне чего-то очень захотелось! Чая выпью.
 
- Сейчас распоряжусь! - немедленно отозвался Гурьев и позвал Кукушкина.
 
- Фёдорович, поставь самовар! Чаю хочется!

 - Улучив момент, я намекнул Амосовой, что не прочь  остаться у неё переночевать. На это предложение она ничего не ответила, а только засмеялась. От её смеха мне ещё больше захотелось иметь Надежду.
 
В третий раз собрались у Амосовой на вечеринку 9 января. Я принёс пять бутылок хорошего крымского вина, конфеты, сыр, много копчёной дорогой колбасы, окорок и овощи. Потратился сильно. Очень мне хотелось добиться расположения Надежды. На вечеринку пришли все. Появился и этот придурок Илларионов Емеля! Полный дурак и круглый кретин! Оказалось, что он является  тайным любовником Амосовой  уже пару месяцев! Сартуковы об этом не знали и мне не сказали! Это был очень сильный удар по моему самолюбию. Надежда прижималась к Емеле, гладила его редкие светлые волосы, смеялась. Даже один раз поцеловала его в ушко. Боже мой, какая мерзость! - от злости «Байрон» даже слегка хлопнул ладонью по крышке стола.
 
- Дальше! - холодным тоном потребовал Гурьев.
 
- А что дальше, Михаил Иванович? Эта вечеринка нанесла удар не только по моему самолюбию, но и по карману! Я, как никогда , очень сильно потратился. Я - неженатый мужчина и живу в трёхкомнатной квартире ещё с двумя холостяками. Проживаем мы в складчину. За квартиру платим по 5 рублей в месяц, прислуге - по 3 рубля. За завтраки и ужины, которая она стряпает, ещё по 8 рублей в месяц. Оклад у меня совсем небольшой: всего 28 рублей 75 копеек в месяц! Мне же ещё нужно платить за обеды в дешёвой шашлычной. Покупать ещё что-то... Для меня справить новый костюм - это настоящее событие! И тут такое дело: дыра в моём личном бюджете. За квартиру нужно платить! За еду платить! Прислуге платить! Денег нет! Я почти всё потратил на дорогое крымское вино и различные угощения для Надьки! Что делать? Я долго думал и пошёл в жандармское управление. Там был Павел Степанович. Я ему и рассказал, что Амосова вынула из кармана прокламацию, которую ей кто-то сунул на городском базаре.
 
- Так прокламация была или это лишь ваша личная фантазия? - бесцеремонно перебил Гурьев агента.
 
- Как не была? Была, естественно! Надька даже похвасталась ею!  Прочитала нам всем. Читала плохо, почти по слогам... Дура неграмотная, одним словом!
 
- Куда делась потом эта прокламация? - вновь перебил рассказчика Михаил.
 
- Куда делась? Не помню! Честно не помню! Думаю, что Надька её куда-то положила. Так вот: рассказал я Швачкину всю эту историю. Он явно обрадовался. Заплатил мне за информацию 20 рублей и предложил стать секретным сотрудником с месячным окладом в 20 рублей. Я, прежде чем согласиться, поинтересовался у Павла Степановича, что  должен буду делать за эти деньги.
 
- Не волнуйтесь, Александр Иванович! Будете посещать вечеринки у Амосовой и рассказывать мне всё, что там происходило. Вот и всё! - так Швачкин мне сказал, - «Байрон» взял баранку и, разломив её, засунул в рот один кусочек.
 
- Степан Павлович хотя бы раз упомянул о возможном аресте в будущем всех членов посиделок у Амосовой? - Гурьев, не моргая, пристально смотрел в глаза «Байрону».
 
- Да вы что, Михаил Иванович! Никогда! Вот вам крест! -   секретный сотрудник подскочил со стула и перекрестился.

- А ещё когда либо на вечеринках читали какую-нибудь  нелегальную литературу? - Гурьев наблюдал за поведением  агента.

 - Никогда! И вообще на политические темы мы никогда не разговаривали! Я вам, Михаил Иванович, клянусь! Я приходил, ел, чем угощали. Играл на гитаре и пел романсы. Чувствовал я себя на этих вечеринках как-то не очень уютно, но выполнял приказы Швачкина всегда. Да и знаете 20 рублей, а потом и 25 рублей - это прекрасная добавка к моему месячному окладу.
 
- Тук! Тук!
 
- Заходи, Фёдорович! - разрешил Гурьев. - Ставь самовар на край стола! Ставь! Не бойся, не упадёт! Я присмотрю! А теперь ступай, чай я сам заварю.
 
 Теперь «Байрон» ел уже торопливо, обжигая губы горячим чаем, запихивая в рот целые баранки.

 Гурьев делал маленькие глотки и думал.
 - Александр Иванович, после того, как выпьете чая, вы могли бы изложить на бумаге всё то, что вы мне только что поведали?
 
- Написать? Конечно! Только мне листа три или даже больше нужны буду, - ответил агент после того, как проглотил очередную баранку.
 
- За это вы можете не волноваться! Есть перья, чернила и много бумаги. Спешить не нужно! Пишите всё так, как происходило и обязательно по порядку. Красивый почерк мне тоже не нужен. Пишите только ясно и разборчиво! - улыбнулся Михаил.

 Вскоре «Байрон» взялся за ручку. Писал он «грязно»: зачёркивал, переписывал слова, оставлял на бумаге чернильные кляксы.
 
-Ничего страшного! - успокаивал его Михаил, - самое главное вы должны описать всё и чётко по датам. Не стесняйтесь, также добавлять своего мнения.
 
 «Творчество» секретного сотрудника длилось больше часа. Гурьев внимательно прочитал все исписанные листы и остался удовлетворён.
 
- Хорошо! Прекрасно, Александр Иванович! На этом мы с вами расстанемся! - Михаил протянул «Байрону» руку.
 
- Михаил Иванович, а я хотел спросить самое главное ...

 - Давайте перенесём все вопросы на следующую нашу встречу!  довольно резко оборвал агента Гурьев, - идите отдыхать! Время уже позднее.
 
 В дверной колокольчик  квартиры Шубинского Михаил позвонил в десять часов тридцать пять минут.

 - Хто тама? - раздался женский голос. - Ночь на дворе, а они усё шляются! Хородового нужно кликнуть! Чиво надобно?
 
- Доброй ночи! Поручик Гурьев из Ростовского окружного жандармского управления! Имею срочное дело к товарищу прокурора Шубинскому. - Громко и чётко объяснил Михаил.
 
- Из жандармского? - дверь открылась. На пороге стояла неопрятная тётка с недовольным лицом.
 
- Сергея Платоновича срочно! Слышала? - прочти закричал Гурьев.
 
- Так барин только что легли отдыхать. Будить штоли теперя? - открыла рот тётка, с подозрением осматривая  мужчину в партикулярном костюме.
 
- Срочно буди! Государево дело! - цыкнул на неё Гурьев.

 Прошло минут десять пока в прихожую не вышел Шубинский, в халате, с взлохмаченной головой.
 
- Ты чего, Миша? Случилось что-то? - спросил он, забыв поздороваться.
 
- Случилось! Просто так  не беспокоил бы тебя! Веди к себе в кабинет! - ничего не объясняя, сказал Гурьев.
 
- Пошли! Только тихо, не шуми! - Шубинский проложи указательный палец правой руки к губам.
 
Михаил на цыпочках медленно следовал по коврам за хозяином.
 
- Серж, кто там? Ты когда вернёшься? - неожиданно прозвучал капризный женский молодой голос из-за боковой двери.
 
- Веруня, спи! У меня срочное дело! Веруня, я скоро приду! - слащавым голосом ответил Шубинский.

 В кабинете Сергей зажёг сразу две мощные керосиновые лампы.
 
- Садись в кресло! Что случилось, Мишаня?
 
- На вот читай! - Гурьев развернул газету «Донская пчела», в которую были спрятаны листы исписанной «Байроном» бумаги и протянул их Шубинскому.
 
Сергей сел за стол, придвинул лампу, и принялся читать.
 
- Швачкин сукин сын! Вот подонок! На рельсы под паровоз всех вас положил! Особенно тебя! Сукин сын! Казался нормальным мужчиной.Сукин сын! - возмутился Шубинский.
 
- Серёжа, скажи, что делать? - оборвал его Гурьев.

- Как что? Это  элементарно! Написать документ о том, что факты о государственном преступлении не подтвердились и закрыть дело агентурной разработки, - Шубинский махнул рукой.
 
- Уже поздно! Департамент полиции требует срочной реализации дела с дальнейшим привлечением всех проходящих по делу к уголовной ответственности. Так мне объяснил Апостолов, - вздохнул Гурьев.
 
- Ах! Даже так! Тогда хреново, - теперь вздохнул Сергей, - дай подумать.
 
Шло время. Михаил ходил по толстым коврам кабинета, бездумно глядя на книжные полки, заставленные книгами по юриспруденции, на лепной потолок с фигурками амуров в углах...
 
- Есть мысль! - наконец произнёс Шубинский.

 - Давай говори! Не тяни! Я весь на нервах! - остановился перед ним Гурьев.
 
- Слушай, Мишаня! Все члены этой, так называемой,  антигосударственной организации должны одновременно явиться в ваше жандармское управление и покаяться.  Мол слушали чтение какой-то то ли прокламации, то ли не прокламации, а какой-то бумажки,точного содержания которой никто не помнит. Не подумали. Виноваты! Каемся! С опозданием, однако каемся! Никогда  подобного больше не произойдёт! Каждый прибывший «преступник» обязан написать признание и поставить дату и время. У всех даты и время должны быть абсолютно одинаковыми! Это очень важно! Ты слышишь меня, Мишаня? - Сергей посмотрел на Гурьева, стоящего перед ним.

 - Слушаю и очень внимательно! Это  всё? - удивился Михаил.

 - Нет, конечно! Нужно вам будет сделать так, чтобы ваш секретный сотрудник «Байрон» написал признание в том, что это он читал прокламацию, которую нашёл на улице. Также было бы хорошо, чтобы все «члены преступной группы» в своих покаяниях указали на то, что именно он читал им прокламацию! После этого можете дело агентурной разработки закрывать! - Шубинский довольно потёр ладони.
 
- Как это так? А что потом делать с «Байроном»? Его привлекать что-ли? - схватился за голову Гурьев.
 
- Мишань, заплатите этому типу: вашему секретному сотруднику 1000 рублей! Пусть напишет признание сам на себя в том, что это он принёс на вечеринку прокламацию и сам же её и читал! Уверен, что за такие деньги он вам в чём хочешь признается! Ха-ха-ха! Деньги в вашем управлении есть! Жандармам для  работы с секретными сотрудниками хорошие суммы выдаются. Я это знаю. Он вам напишет признание, вы ему заплатите и отпускаете его на все четыре стороны, В Департамент полиции пошлёте письмо, что никогда не существовало преступной антигосударственной организации. Внедрённый человек просто сгущал краски. И всё! Я думаю, что моя идея великолепна! - Шубинский встал из-за стола.

- Я всё понял, Серёжа! Всё понял! - задумчиво произнёс Гурьев. - Спасибо тебе огромное! Прости за позднее вторжение в твой дом! Я пойду! -  Михаил обнял Шубинского.