Шел 1995 год. Страна строила Социализм с человеческим лицом. Это выражение провозгласил господин Ельцин. Большинство граждан, предавших СССР, ему рукоплескали. Радовался этому и мой приятель Абас Михайлович член компартии. Странное имя? Так он по национальности азербайджанец. По приглашению я зашел к нему в гости. Дверь открыла его жена Татьяна.
- Проходи, Абас на кухне кушает мясо, - пригласила войти.
Я с Татьяной прошел на кухню. За столом сидел Абас и с аппетитом обгрызал варенные куриные ножки.
- Это мне сегодня повезло. На талон купила немного мясного. Еле в очереди отстояла. Абас любит куриные ножки. - И добавила, обращаясь к мужу. - Ты, Абас, быстрей ешь. Скоро со школы придет внук, то тебе и этого не достанется.
Не успели обменяться и двумя фразами как вернулся внук со школы. Представитель нового поколения свободного рынка и отношений. Бросил сумку с учебниками и тетрадями у порога, и появился на кухне:
- Ба! - это он так сокращенно обратился к бабушке. - Поклевать (кушать) схотел (захотел). Кинь вкуснятенькое!
- Алёшенька, внучек, сейчас подам покушать. Пойди ручки помой с мылом.
Внучек с тарелки дедушки Абаса схватил последнюю ножку куриную. Зажал ее в зубах, и не выпуская добычу ответил:
- Вечно ты «прикалываешься» ко мне, посканируй фарами (глазами), чистяк (чистые)! - и он покрутил руки перед глазами Татьяны.
- Дедушка уже покушал и с гостем уйдут в зал, а ты сядешь на дедушкино место.
- Ба, не сядешь, а присядешь, ты же не в «тюрягу» (тюрьму) меня кликаешь. – поправил внук бабушкину словесность.
- Ладно, ла. . . а . . . дно, Алёшенька, . . . .
Зазвонил телефон. Татьяна взяла телефонную трубку, приложила к уху, а движением глаз стала показывать Алексею, чтобы он садился за стол. Абас и я стали уходить из кухни в зал, и было слышно, как Татьяна беседовала с абонентом:
- Да ты, что! . . . По две бутылке водки на водочный талон!? . . . За талон прошедшего месяца не дают? . . . , - упавшим голосом, - пропал талон. . . Что ты, беру, беру! . . . Паспорт, . . . знаю, что не дадут без паспорта, возьму. . . Бегу!
В зале появилась Татьяна:
- Абас, ты проследи, чтобы внук не все ножки куриные съел. Пусть матери хоть несколько оставит. Я побежала, ты слышал, за водкой. Соседка говорит, что там очередь образовалась. На меня соседка, спасибо ей, заняла место. Побегу завтра на центральный рынок водку поменяю на продукты. Проследи за внуком.
Татьяна выбежала из зала. Хлопнула входная дверь квартиры. Из кухни раздался голос внука:
- Дед! А еще есть ножки куриные. Я все съел и не наелся! На этих ножках одна шкура да кости.
- Нету, внучек, больше. Может мама придет с работы и что-нибудь принесет.
Я и Абас сидели на диване и молча смотрели друг на друга, размышляя про себя. Наконец Абас промолвил:
- Дожили мы до свободы, и до свободного рынка. У меня осталось по чарочке, теперь уже древней Столичной водки. Выпьем за тот Гайдаровский «Свет в конце тоннеля», который для кого-то засветился и приблизился, а к нам никак не приближается. Давай за то выпьем, чтобы нам самим до этого заветного конца дожить.
Выпили, и стали терпеливо ждать конца.