Мы все такие идиоты, пока молоды, хотя и не понимаем этого.
Но так, наверное, и должно быть.
Хелен Миррен
Сейчас вспомнить эту историю и стыдно и жутко. Вернее жутко стыдно. А ведь по молодости неуемных лет шутка эта казалась очень даже смешной, и раньше, когда ее вспоминал, кто-то из нас, троих ее участников говорил: «А чё, прикольно было!». Но со временем, и за жизненными взрослыми хлопотами шутка эта как-то сама собой забылась. Многие годы про нее вообще не вспоминали. Да и один из главных зачинщиков этой шутки давно ушел в мир иной, и все воспоминания о случившихся с его участием «шутках» больше вызывали грусть, пока не позабылись в большинстве своем.
Начало этой полукриминальной истории было положено давно, еще вовремя моей службы в армии. И надо же было запомнить именно такой способ пошутить над ближними своими. Ну, в армии понятно. Когда ты уже старослужащий, а до дома еще служить и служить немного менее половины срока, вся эта армия с ее ограничениями и почти полным отсутствием развлечений, заставляет тебя искать способы ну хоть как-то развлечься. Тут фантазия солдатская старается вовсю. Чаще все эти шутки остаются только в планах. Хотя некоторые все же получается не только придумать, но и реализовать. Армейский юмор может и не всем понятен, бывает достаточно груб, но точно высмеивает, чего в армии быть не должно, а часто показывает сильные или слабые стороны человека, служащего рядом с тобой.
Началось все это в мое очередное дежурство по роте. Старше нас на полгода осенний призыв спал, и в роте была тишина. Не спали только три человека. Травили истории из прошлой «гражданской жизни» и вспоминали разные шутки. Больше других страдал от скуки Володя «Литва». Его ночные бдения поддерживали Володя «Цыган» и Жека. Эти трое были «с Одессы». Одесситам вообще трудно жить без юмора, а в армии тем более. Привычка находить смешное и выгоду, там, где другие этого не видят – это про них. В общем беседа их была поначалу вялая, и кто-то периодически впадал в сонное состояние. Но в какой-то момент «Литва» привстал над кроватью и прошептал по-заговорщицки:
- «Слышь, пацаны, я тут один прикол вспомнил, из пионерского лагеря еще. Есть у кого одеколон?»
- «А нафига тебе?», спросил Жека.
- «Еще соль нужна, кто на кухню слетает?», спросил «Литва».
- «Ты че? Одеколон с солью хочешь того?» не выдержал таинственности Володя «Циган».
- «Да не, сейчас покажу, прикольно будет!», проговорил «Литва».
Одеколон «Саша», с брюнетом на этикетке нашелся в соседней тумбочке, а вот за пачкой соли сходить пришлось мне, о чем я потом не пожалел.
Со слов «Литвы», если на ложку с горкой соли полить одеколон и поджечь, то пламя получается мертвенно-фиолетовым. А если при этом подсвечивать этим пламенем лицо в темноте, то лицо это выглядит по особенному фиолетово-бледным, «как у покойника». Для убедительности компанией было решено на светлой стороне коробки для спичек нарисовать полосы синей авторучкой и вставить в рот под видом страшных зубов, как у черепа. А на голову натянуть простынь как саван. Когда продемонстрировали это на примере, эффект был просто потрясающим. Увидеть такое ночью, никому не пожелаю. Первым это не себе испытал Вова «Рюрик». «Рюрик» спал сном младенца, когда к нему приблизилось это чучело с подсветкой из соли и одеколона на алюминиевой ложке, со коробком во рту и простыней на голове. «Рюрик» спал, не желая просыпаться. Пришлось Жеке промычать через коробок что-то невнятное, типа «Бу-у-у-у! Ух-ух-ух!», а «Литве», спрятавшись за спинку кровати, покачать ее из стороны в сторону. «Рюрик» открыв глаза еще пару секунд не выдавал никакой реакции, а затем, разглядев сквозь сонные вежды образ, который навис над его кроватью, не говоря ни слова стал с неимоверной силой вдавливать себя в пружинный матрац так, что тот прогнулся на полметра, а стойки кровати жалобно заскрипели и стали раскачиваться из стороны в сторону. «Рюрик» при этом стал издавать тихое, почти неслышное остальным мычание. Вот тут «Литву» прорвало на смех, и его тихому самодовольному смеху присоединилась вся компания. При этом дежурный по роте сержант Олег «Малыш», сам любитель пошутить, давясь от смеха прошипел на компанию: «Да тихо вы, а то дежурный офицер по роте услышит!» «Литву» это не остановило. Первый опыт не показался таким смешным как ожидалось. «Рюрик» только поворчал что-то на ненормативном русском языке и опять заснул как нив чем небывало, видно совсем не поверив в происходящее. Не смотря на первый неудачный опыт «Литва» решил продолжить. И хотя после хохота его компании в роте начали просыпаться другие бойцы, «Литва» выбрал новую жертву своих ужасных экспериментов. Кровати три от стенки Ленинской комнаты мирно спал Юра «Молдова». Был он парнем своеобразным. Не смотря на суровую внешность и интеллект сельского жителя, любил «Молдова» покомандовать молодыми солдатиками, погонять их, пошутить, называя их то "индейцами", то "индюками". Прибыл не так давно из сержантской учебки и имел по две лычки на пагонах. Так вот, спит «Молдова», выводит себе под нос рулады, а к нему подбирается этакое чудо как из фильма ужасов. В этот раз «Литва» с Жекой решили уже не ждать, пока жертва сама проснется, а подкрадясь к кровати, завыли скорбными голосами, мол вставай Юра, я к тебе явилась. Юра открыл сонные глаза и… В следующую секунду он, каким-то чудесным образом, в нарушение земного притяжения, подпрыгнул на кровати, кинув в чудище старую ватную солдатскую подушку и стал перепрыгивать через кровати к выходу, мешая крепкие русские и молдавские слова, громко икая и размахивая при этом руками как крыльями. Ну теперь уже смеялись все, кто не спал, а большая половина спящих в казарме проснулась. «Литва», довольный собой и своей шуткой, еще минут пятнадцать, под приглушенный хохот объяснял остальным, кто не видел, как им все было ловко придумано и устроено. Но, однако, на этом шутки кончились. «Рюрик» и «Молдова» еще какое-то время переругивались с «Литвой», обещая ему устроить шутку покруче этой, но в конце концов все затихло. Благо на шум не заглянул к нам тогда дежурный по роте офицер. Ну, а после того, как ушел на гражданку «Литва», Володя «Циган» и Женек, шутку эту позабыли, и мало кто вспоминал о той ночи.
Шутка эта мне вспомнилась через несколько лет, после того как я вернулся из армии. Воспоминания той ночи я поведал друзьям своим Сереге и Эрику. Родители Сереги жили на даче, куда регулярно выбирались летом, поэтому никто нас в тот вечер не отвлекал от игры на гитаре со светлым пенистым напитком, который так любим молодежью. Пока болтали и пели, стемнело. И вот тут Сереге пришла идея проверить мой рассказ. После того, как друзья мои убедились, что да, действительно, пламень от соли, политой одеколоном, дает жутковатый подсвет лица, губы которого сжимают коробок спичек, Серега предложил выйти через окно второго этажа на крышу книжного магазина и попугать таким образом запозднившихся на ночь прохожих.
Одинокая фигура в белой простыне, при ее приближении к ограждению края крыши, которую должен был изобразить Эрик, оказалась далеко не впечатляющей. Поэтому, было решено в качестве экспромта посадить Эрика мне на плечи. Фигура получилась выше двух метров. Высокая, широкая, завернутая в белую простыню с мелкими синими цветочками, фигура устрашающе возвышалась над краем крыши и должна была казаться для проходивших внизу по тротуару людей просто исполинской и страшной. Но, для совершения удачной, как нам тогда казалось шутки, не хватало двух вещей. Во-первых, это собственно запоздалых прохожих, которых пока не было, а если они и были в редком случае, то не всегда двигались в нужном нам направлении. Во-вторых, одеколон прогорал в ложке с солью довольно быстро, и тогда стоять на краю крыши, не имея мертвенно-бледной подсветки на лице не имело никакого смысла.
Серега нашел решение всех проблем. Он решил выставить на крыше разведку и вылезать в таком наряде только тогда, когда запоздалый и желательно одинокий прохожий двигался в нашу сторону. Ну и соответственно, лить одеколон на соль и поджигать тоже только тогда, когда появиться потенциально нужный для совершения шутки клиент. Разумеется, я не возражал, так как таскать на плечах Эрика без толку мне тоже не хотелось.
Первый «пациент» не заставил себя долго ждать. Ближе к двенадцати ночи, затененное ночными сумерками окно квартиры приоткрылось и показалась голова Сереги. Его дежурство на крыше давало свой результат. Почему-то шепотом, как будто кто-то мог нас услышать с улицы, он сообщил, что по направлению к нам движется явно подвыпивший гражданин в кепке и очках. Пора делать страшилу и поджигать одеколон. За секунды Эрик залез ко мне на плечи, укрыв нас простыней и оставив для подсветки только лицо. Стоя у края крыши второго этажа, я с трудом мог видеть сквозь простыню, что происходит. Лишь раскрыв ее немного я увидел, как шагов за двадцать от нас по тротуару идет, слегка покачиваясь и разговаривая с самим собой средних лет гражданин. Шаркая сандалиями по асфальту и размахивая в такт ходьбе руками, облаченный в заляпанный пиджак серо-зеленого цвета, он периодически поправлял на себе то сползающую на затылок мятую кепку, то очки, сползающие ему на нос. Слова гражданина, обращенные к самому себе и шарканье сандалий, слышались все громче, фигура его приближалась к месту, над которым на крыше возвышалась облаченная в белое фигура. Мы замерли в нечеловеческом напряжении от ожидания. Не заметить это чудище, по нашему мнению, было просто невозможно. Поэтому мы просто ждали, когда он посмотрит наверх и ужаснется. Но, когда фигура запоздалого подвыпившего странника приблизилась к нам, ничего не произошло. Мужик остановился, обводя мутным взглядом все вокруг, достал носовой платок, громко высморкался и как ни в чем небывало, поправив очки в роговой оправе, покачиваясь направился дальше, продолжая разговаривать сам с собой.
Разочарование, вызванное отсутствием хоть какой-либо ожидаемой нами реакции от этого подвыпившего гражданина, не остановило нас. Поняв, что прохожему, спешащему домой в такое позднее время вовсе не обязательно смотреть на верх, где его ожидаем мы. Значит его внимание нужно чем-то привлечь. И это что-то, по мнению Эрика, не должно быть человеческим голосом или чем-то обыденным. Это должен быть какой-то звук, связанный с миром потусторонним, по нашему представлению. Что-то необычное, жутковато, пришедшее из подсознания, отчего ночной путник обязательно посмотрит вверх. Тут Серега нашел на крыше обломок старого иссохшего от дождя и солнца черенка метлы и ударил его концом несколько раз по бетонному парапету края крыши. Остывающий от жаркого летнего дня, покрытый толстым слоем гудрона парапет издал заунывные, глухие, вибрирующие звуки. «То, что надо!» сказал Эрик. И мы разошлись дежурить по своим постам.
Серега выглядывал, не идут ли прохожие, дымя одну сигарету за другой, Эрик рассматривал полупустой флакон одеколона местной фабрики, я пытался понять, сколь ж нам дадут за это хулиганство, если что. И как можно этого избежать. Время шло за полночь. Прохожих становилось все меньше и меньше. Ночные трамваи уже не ходили, перестав дребезжать стеклами на неровных стыках рельс. Я уже было расслабился и подумал, что все, не судьба, ан нет. В открытое на ночь окно просунулся Серега с не зажжённой сигаретой во рту, и хлопая глазами в очках, сказал: «Идет, точно идет. Вроде женщина. Прям торопиться, бежит!»
На организацию процесса ушли буквально секунды. Эрик взобрался на мои плечи, укутав нас простыней, Серега зажег светильник «ночного кошмара», и мы двинули к краю крыши. Нарядно одетая дама за тридцать спешила по улице изо всех сил, на сколько ей позволяли ее туфли на высоких каблуках. Несмотря по сторонам, она, с опущенной головой, старалась смотреть на дорогу под ногами, едва освещаемую светом бледных фонарей. Ее стремительно несло вдоль разделяющей тротуар клумбы с высокими пышными цветами и кустами каких-то растений, все ближе к нам. Когда до состоящей из нас с Эриком «мрачной фигуры» оставалось всего несколько шагов, Серега для того, чтобы она посмотрела на верх, привлек ее внимание тремя глухими ударами рассохшейся палки по краю крыши. Дама, видимо глубоко погруженная в свои мысли, услышав этот жуткий ухающий стук по крыше над ней, вздрогнула, медленно подняла голову и посмотрела на фигуру, стоящую на краю крыши. На ее лице, все еще сохраняющем задумчивость и озабоченность, до предела раскрылись глаза. Хлопнув несколько раз ресницами, поздняя путница, не сбавляя темпа сместила вектор движения и не отрывая взгляда от чудища, которое мы тогда представляли, прошла прямиком сквозь цветы и кусты на клумбе так, как будто для нее не существовало никаких препятствий. Затем медленно отвела взгляд, отвернула лицо с слегка приоткрытым ртом, и как будто не дыша, перешла на другую часть тротуара и двинулась напрямую через дорогу, через трамвайные пути на противоположную часть улицы, все ускоряя шаг. За все время дама эта не издала ни звука!
Мы были в восторге! Сбросив белое порывало и погасив горящий в ложке огонь, мы перебрались обратно, через окно второго этажа в квартиру к Сергею. Возвращались мы тихо. Подавляя в себе желание тут же обсудить удачную как нам тогда казалось шутку. Но обсуждать и смеяться стали только в квартире, перебивая друг друга и вспоминая каждую деталь только что произошедшего. Я считал, что нам крупно повезло, что тетка не упала тут же в обморок, не закричала на всю улицу истошным голосом или хуже того, не начала звать милицию и требовать возмещения ущерба за поврежденную при переходе клумбы одежду. С застывшим в глазах ужасом просто молча пройдя сквозь клумбу с кустами перешла на другую сторону улицы. Посмеявшись, мне через какое-то время стало ее даже жалко. Глупая шутка могла для нас кончиться плохо, но больше всего мне стало жаль женщину, которая как мне казалось, пережила некоторое потрясение. По мне, так лучше, чтоб под наш «ужастик» попал бы тот подвыпивший мужик, что был первым. Может и пить бы тогда бросил, и по ночам по улицам шарахаться. Шутка больше не казалась мне такой интересной и я, покинув моих все еще веселившихся друзей направился домой, благо квартира, где я жил была в пяти минутах ходьбы от Серегиной квартиры.
Спеша вдоль ночной улицы, выстроившихся в ряд жилых домов, парикмахерской, магазина с темными витринами, я все пытался представить, что увидела, что почувствовала та женщина? Как она смогла, не издав ни звука вот так решительно пройти сквозь кусты клумбы и двинуться на другую сторону улицы. Не заверещав, не завыв от страха, не послав нас куда подальше?
Проходя мимо ночного парка, я вдруг почувствовал липкий, неприятный холодок, скользящий по спине. Оглядевшись вокруг и никого не увидев, я ускорил шаг, миновал мрачный железнодорожный мост, пустующую стоянку такси у автовокзала. Чем ближе к дверям подъезда, тем сильнее становилось чувство страха. Мне постоянно казалось, что кто-то смотрит мне в спину. Но каждый раз оборачиваясь я не видел никого, кто бы также как я шел по ночной улице. Тишина была полнейшая, даже ночной ветерок не шевелил листья деревьев. Как будто я внезапно оглох и чувствовал только удары своего сердца, гулко отдающиеся в ушах. Напряжение во мне росло, и я готов был уже что-то прокричать в глухую тишину ночи. Но вот и подъезд дома. Скорым шагом, дыша как после энергичной пробежки я открываю дверь подъезда и тут…Краем глаза вижу, как из-за угла здания на один короткий миг появляется высокая фигура с белом балахоне. Она как будто висит в воздухе, в метрах двух от земли. Оскал черепа светиться бледно-фиолетовым светом, мне кажется, что фигура улыбается мне и делает приветственный взмах правой рукой. Я влетаю в подъезд, уже совсем не дыша и не веря в то, что только увидел. Стою несколько секунд в тамбуре подъезда, вдыхая пахнущий сырой подвальной землей воздух. Решаю, вернуться или идти домой. Если пойду домой, то буду мучиться тем, что только что видел. Или показалось, что видел? Ну нет! Выхожу из подъезда в ночную тишину двора и первым делом смотрю на угол дома, из-за которого выглядывала белая фигура. Нет! Нет, значит показалось, примерещилось, привиделось. Или… теперь так надо мной пошутили?
Не знаю, что это было, но с того времени я никогда старался не шутить на тему образов смерти, рядясь в белые простыни как в саван и подсвечивая лицо горящим одеколоном с солью. Кто знает, дорогой друг, как обернется судьба и не посмеется ли потом над нами кто-то, одетый в белый саван. Не придется ли нам, сдерживая свой крик ужаса ломиться сквозь колючие кусты, чтоб не видеть светящийся бледно-фиолетовым светом лик? Лучше на эту тему вообще может не шутить, а если шутить, то так, чтоб этот образ в белом сам исчез, понимая, что не место и не время сейчас. А? Вы то что думаете, друзья мои? Наверно не поверили в мои байки про все это?
10,32
12.04.2024г.