И я всё не могла понять, - и как он смог столько барьеров преодолеть? Ведь тучи полностью закрыли серой пеленой всё пространство. И потом солнышко, когда я открыла глаза- заметила, сразу за густым лесом из-за рассеивающихся облаков за нашим домом спряталось.
И я быстро поверх лёгкой одежды натянула на себя лёгкую болоньевую удобную куртку, забыла про висевший на гвозде осенний шарф и бегом решила этакий лучик солнца догнать.
За нашими домами, сразу поле сплошное тянулось. Изредка колоски- жёлтые, их макушки под напором ветра наклонялись и снова ветерок на какие-то минуты стихал. Тучи стали ещё сильнее сгущаться и чернеть. Некая гроза отдалённо будто сверкнула, большой бубен сразу прогремел. Потом что-то рядом виде искры огненной пронеслось. И я на себе ощутила, как сквозь меня – моё сердце что-то невообразимое прошло. И тут же я почувствовала, как после попадания в меня раската молнии некий леденящий холод озноб по всему телу пошёл, потом резкая вспышка показалась снова в глазах и растопил мою дрожь сильный жар.
И я уже не ощущала, ни рук, ни ног, лишь только просила одного, чтобы снова вернутся домой и сесть на свой мягкий родной любимый диван.
Но, меня никто не слышал. Я чувствовала, как на моё тело бесцеремонно падают, растекаются бесцветные капли дождя. И тут я будто как птица вспорхнула, и моя душа полетела, выпорхнув с тела, виде ангела преодолела несколько чуть дальше метров. Моя душа стала чересчур лёгкой, и я парила над высокими пышными воздушными облаками. Наблюдала сверху на своё беспомощное уже не шевелившейся тело, которое удалялось всё дальше и дальше от Земли- становилось по размерам всё меньше и меньше, и окончательно оно скоро превратится в крохотную точку. Ну и конечно же, я уже, и не думала на Землю возвращаться. И это было скорее всего моё окончательное пребывание на Земле.
И тут как не странно, случилось чудо. Моё подсознание резко в тело вселилось, и я очутилась, сама не ведая как, на койке в больничной палате.
Время, когда меня- нашли, везли, спасали, я так понимаю прошло уже много. Рядом сидела рыдающая возле моей белой простыни поникшая мама. Смотрели- меряли пульс врачи. И большие приборы меня саму отпугивали.
И я сейчас же поняла, что я словно родилась в рубашке. Несколько секунд я не дышала. Ещё чуть-чуть и я бы умерла. Врачи называли этот феномен клинической смертью.
Оказывается, где я на поле тогда стояла, надо мной тянулись сплошные высоковольтные провода и молния, наверное, из-за них меня случайно зацепила. Некая часть моей плоти было с ожогами. Я лежала вся перебинтованная. Голова, руки, я не могла ими пошевелить. Мама, оставалась в палате, кормила меня с ложки. Я такой была беспомощной, что жуть сложно, аж и вспоминать.
Когда ты лежишь, все ходят, больные все друг с другом общаются, посматривают на тебя, как на застывшую неисправную куклу, а ты даже пошевелиться в этом аду не можешь.
Любое шевеление, давало при этом резкую жгучую боль, которую невозможно было переносить.
Соседки по палате мне помогали. Иногда даже успокаивали.
Повеселившись, подходят близко ко мне, говорят:
- В таком как у тебя возрасте, дорогуша, всё как на собаке заживёт!
- Вон- не то, что у неё! ...
Они показывают пальцами на пожилого старого на кровати у стены брошенного человека.
И дальше продолжают вести свой однотоновый монолог:
- Что вот у неё на самом деле куча проблем! Вот не заживают раны и что хочешь, то делай - и всё тут...
Соседка, самая старшая по палате, вечно мучилась. На её больные места, на сами раны- компрессы накладывали и всё это ей не помогало.
Ночью она несколько раз медсёстр звала, чтобы те, обезболивающее ей давали. По включат в час ночи свет, спать невозможно. Всё бегают, что-то решают. И окончательный ей диагноз не могут поставить. Сомневаясь руки разводят. И чтобы её хоть как-то подбодрить, говорят:
- Что вот на днях приедет профессор Смирнов, тогда и всё с вами порешаем!
И вот я лежу...
Мамка уже покормила меня. Сама в сторонке сидит, а ей самой, ох как спать то хочется!
Зашла медсестра, проводила мамку в другую комнату, и она там отдыхала.
А я всё в окошко глядела. Вот такая ты природа! - думаю я про себя. - Чуть что не так- можешь и наказать... Что теперь и самой страшно мне куда-либо было одной выходить. Всюду всех просила я себя сопровождать. Даже когда уже сама могла подниматься и свободно ходить, аж страх внутри во мне всё-таки присутствовал. Казалось, что вон там снова через дверь молния в мои покои залетит и прямо попадёт в меня. Дрожь, страх- я вся белая возле кровати сидела. Лицо, губы у меня дрожали. Даже психологи со мной работали. Пытались убрать и вылечить этот недуг.
Страх, конечно, прошёл и я продолжала лечится. Мне стало легче.
Мамка на днях забегала, по лицу видно было- вся такая радостная, говорит:
- Папа качели во дворе повесил!
- Там представляешь маленький Ваня катается!
Я у мамы спрашиваю:
— Это тот самый карапуз тёти Марины?
И тоже смеюсь.
А она мне машет головой:
- Да, доченька- он! ...
- Вчера они к нам приходили всей семьёй. О тебе вспоминали... Она, рассказывая гладит меня тёплой ладошкой по голове. - Хотели в больницу заехать- тебя проведать, но я отговорила.
- И так мы тут надоели всем. Особенно, - мамка испуганно шепчет, - моим тут присутствием...
- Спасибо девочкам медсёстрам!
Мамка смотрю им подготовила подарки. Каждой по большой со сладостями коробочки купила, да и ещё положила в придачу красивую бутылку Цимлянского игристого красного вина. Чтобы за здоровье моё выпили.
Мамка очень не любила быть кому-то обязанной, вот и всех, кого не встретит на пути благодарит. Верит, что Господь за доброту и чуткость награждает, и не оставляет тех в беде.
Пошла, отнесла она им пакет. А там слышу в коридоре проскальзывают слёзы радости и вопли. Так отреагировали медсестры на её добрый жест.
Продолжение следует.
http://proza.ru/2024/04/13/942