Именно с таким названием выходил научно-популярный журнал в советское время. И надо сказать, интересный был журнал. И мало того, что интересный, там еще было много полезных практических советов и статей, которые помогали побеждать порой нелегкую советскую действительность. Но с одним из номеров журнала произошла совсем невероятная история, оказался сей журнал в Париже, нет не сам по себе и не по подписке, а совершил тот журнал путешествие в советском полуботинке знаменитой обувной фабрики "Скороход».
Конечно, это не была контрабанда, да и не весь журнал отправился в путешествие, а только статья про этиловый спирт и великого химика Дмитрия Ивановича Менделеева. А почему статья оказалась изрядно помятой и засунутой в полуботинок столь известной фабрики? Объяснялось это очень просто: владелец сей качественной обуви основательно промок под проливным осенним дождем. И вот незадача, назавтра ему предстояло улетать во Францию, а обуви, в которой можно покорять Париж, было всего две пары: свадебные чехословацкие лакированные штиблеты и те основательные полуботинки, промокшие, как назло, насквозь. Я не просто так рассказываю вам про набухшую от того дождя, обувь. По законам классической драматургии ружье, подвешенное в первом акте, должно выстрелить в финале, так и в этой пьесе мокрым полуботинкам придется сыграть не последнюю роль.
Заботливая жена, увидев промокшие насквозь "скороходы", напихала туда бумаги и старых газет, что попались под руку. В самой читающей стране ненужную бумагу собирали все, от мала до велика, любители остродефицитной литературы. В те прекрасные времена, чтобы обладать книжкой Дюма или Пикуля, приходилось сдавать двадцать килограммов старых газет, журналов, тетрадок и всего того, что могло объединить емкое слово макулатура. Поэтому волею судеб в тот промозглый вечер в одном ботинке оказалась толстенная газета "Неделя", а в другом - статья о Менделееве и целое исследование о спиртосодержащих растворах и их применения в народном хозяйстве. Нет, пожалуй, надо начать все сначала, а не морочить голову полуботинками и макулатурой.
Так вот в тот год в Париже проходила выставка древней архитектуры под эгидой ЮНЕСКО, и Советский Союз, чтобы не ударить в грязь лицом в лице министерства культуры, надумал привезти не фотографии и макеты, а поставить на удивление всем настоящую деревянную церковь восемнадцатого века, кои сохранились на тот момент в северной глубинке. Нашли подходящий экземпляр недалеко от Петрозаводска, раскатали - ну то есть разобрали по бревнышкам, пометили, упаковали и отправили в Париж на нескольких фурах.
Ну разобрать-то разобрали и даже утвердили достойных представителей для работы на стенде, все сплошь проверенные, закаленные морально борцы за светлое будущее во всем мире. Но потом спохватились и вспомнили, что как не крути, передовой отряд партии не сможет сам собрать уникальную церковь в городе Париже. Придется тратить валюту на не совсем идейно заточенных реставраторов деревянного зодчества. Так или почти так оказалась в славном городе Париже бригада идейно ненадежных реставраторов. Старший советской делегации был не абы кто, ну и конечно, не плотник вовсе. Я бы сравнил его с немногословным трехстворчатым шкафом, мечтой которого, наверное, было пострелять из пистолета Феликса Дзержинского или хотя бы сфотографироваться с ним. (это цитата из народных анекдотов, про сопровождавших в те времена руководителей групп из КГБ, вероятно, принадлежит конкретному автору,).
Он не уставал повторять реставраторам, что "государство вам не дойная корова, и потратила на вас уйму иностранных денег, так что вы должны показать всем лягушатникам, почем у нас тут фунт лиха бля ..." И конечно, мастера не подвели, и за неделю церковь встала в полный рост к всеобщему изумлению и восхищению видавших виды парижан. Успех был полный. Руководитель и отряд идейных и проверенных деятелей культуры купались в лучах славы: «Вуа ' ля, да гранде рюс», - ласкали партийное ухо. А заброшенные и забытые мастера были предоставлены в это время сами себе. Две недели им предстояло спать на матах в спортивном зале Советского посольства, что расположилось на бульваре Лан. Так и потянулись будни бедных командировочных в ожидании окончания экспозиции. Водка, которую везли в подарок французским коммунистам, закончилась почти сразу, но зато пока удавалось сохранить значки с профилем вождя и октябрятские звездочки с кудрявым ликом маленького Володи. Правда, ненадолго. Вскоре закончились и значки, они были обменены на кислющее красное вино с дурацким названием "буржуле". Деньги, выделенные в качестве командировочных, подходили к концу, а русская душа выла волком от недостатка алкоголя и смертельной тоски по родным березкам. Наши левши сидели в отчаянной грусти и не знали, как достать денег на родную столичную водку, которая, к их удивлению, до поздней ночи продавалась в местных магазинах. На чаше весов с одной стороны была родимая бутылка, а с другой - джинсы, без которых нельзя было появляться дома. Весы со скрипом, но все равно замирали стрелкой на джинсах, пропить за вечер мечту любого советского человека рука не поднималась.
Вот с такой лютой тоской по родине и жуткой нехваткой тогда еще французских франков сидели они в самом центре сияющего, вечно неспящего Парижа. А рядом, буквально в пяти шагах, витрины ломились от качественного алкоголя. Никаких более или менее легальных путей поправить создавшееся материальное положение не намечалось. Вчерашняя попытка сдать собравшуюся за время командировки стеклотару не привела к положительным результатам. Может, свою роль сыграло неумение объяснить французским капиталистам всю выгоду обмена пустых бутылок из-под "Столичной" на деньги или хотя бы на небольшое количество спиртосодержащей жидкости. И стоп!!!
Вот тут-то тот самый хозяин промокшей обуви зафиксировал ключевое слово - а именно «спиртосодержащий раствор». Где-то здесь, в Париже, похожее словосочетание уже попадалось ему на глаза. Скорее домой, а там в мусорном баке, еще не вывезенном посольским дворником, лежала скомканная статья из родного советского журнала "Химия и жизнь". Обычный человек, конечно, спросит: «Ну как может помочь разогнать нечеловеческую тоску и отсутствие простой русской водки какие-то обрывки журнальной статьи, да еще изрядно помятые, издающие отнюдь не самые приятный парфюм?» Да и чем может пахнуть кусок родной мятой бумаги, вынутый из мусорного ведра? Но не для этого был вывернут мусорный бак наизнанку. Найдена была та самая помятая страница, из того самого полуботинка. Конечно, не каждый сможет статью о спирте и спиртосодержащих растворах применить на практике, но прозорливый ум наших соотечественников, отточенный непростым буржуйским окружением, был не таков. И вот уже через пятнадцать минут наши "герои" стояли в близлежащей парижской аптеке с подчеркнутой и три раза любовно обведенной красным фломастером формулой спирта. Конечно же, по сравнению с винным магазином стоимость простого этилового медицинского спирта была равноценна подарку. Собранная общими усилиями мелочь была обменяна на целый литр чистейшего спирта, так легко превратившегося в два с половиной литра водки.
Это был праздник, наш народный праздник победы человеческого разума над недоработками буржуйского империализма в сфере повышения градуса в пролетарском сегменте народных масс. Но уже через час оказалось, что выпивать, совсем не закусывая, - чрезвычайно сложно, что даже припасённый с обеда хлеб нуждается хотя бы в гусином паштете, как это принято у парижских аборигенов. Мало кому из наших было доподлинно известно, значение слово «фуагра». Но люди, поставившие химию на службу рабочего человека, не ведали преград. Мало кто может представить, где можно насладиться закуской, ничуть не уступающей выбранному напитку. Должен заметить, что следующая сцена происходила в специальном гастрономическом отделе магазина для четвероногих питомцев. Правда в магазине были представлены и другие корма для плавающих, ползающих и летающих. Но в тот момент хотелось чего-то менее вегетарианского. Взору ничего не понимающей девушки - продавца предстало зрелище, достойное красочного описания: четверо раскрасневшихся былинных богатыря пытались изобразить ,кто мурлыкавшую от сытного обеда кошенцию, а кто закатившего от нечеловеческого удовольствия глаза кота, урвавшего с хозяйского стола что-то из деликатесов. Такой ужас она испытывала в первый раз, все остальные приключения и страхи не шли ни в какое сравнение с этим недетским шоу. Какой там фильм ужасов, когда жуткий спиртовой перегар исходил от мяукающих на все лады странных мужиков, закативших, как им казалось, в гастрономическом оргазме глаза.
Она мысленно распрощалась с жизнью, вот-вот эти мяукающие маньяки надругаются над её беззащитной невинностью. И зачем только она согласилась подменить подружку, упорхнувшую к своему лысому Жан Пьеру. Чёрт дёрнул остаться зарабатывать эти проклятые франки. Закончилось сиё действо ну прям как в кино. В приоткрытую дверь, слегка повизгивая проследовала такса, а за ней и хозяин в небрежно повязанном поверх вельветового пиджака шарфом. О чудо, местный гражданин знал русский язык, и как ему было не знать, когда его родители были родом из России. Достойный потомок эмигрантов первой волны, он-то и спас мадмуазель от разрыва сердца, а остальных от общения с муниципальной полицией, добыл им гусиный паштет из кошачьего меню и многое другое из вкусняшек