За чаем как-то у подруги
О Шоушенке речь зашла.
Какие преданные дру’ги!
Что, дескать, в Энди влюблена.
Какая жажда воли, жизни!
Что клеткой, мол, не удержать.
Что он её кумир отныне.
Герою нужно подражать.
Я уточнила аккуратно
Читала ль Кинга «Шоушенк»?
На что подруга деликатно
Просила сделать ein Geschenk.
И вот, после прочтенья книги
Мы вновь встречаемся у ней,
Обнявшись опосля разлуки
К великой радости моей.
Теперь иного мненья Дама.
Про Рэда думает она.
Какая, значит, в жизни драма.
В кого ж теперь - то влюблена?
И как могло то преступленье
Всю жизнь его отягощать?
О, каково же искупленье
Тюремным сроком проживать!
Рэд молод был, горяч и дерзок,
Ревнивый до девичьих глаз.
В короткий жизненный отрезок
Жены убийцей становясь.
Еще соседки и ребёнка,
Случайно севших не туда.
Кто б знал, что глупая страховка
Не денег даст - придет беда.
Рэд в заключении три срока,
Но без раскаянья сидит.
Немного в темноте порою
Сердечко странно бередит.
Возможно, поступил иначе.
Но не вернуть тех дней былых.
Осталось прошлое. Тем паче,
Сердечный нерв чуток притих.
Дюфрейна Рэд однажды встретил:
«Организуй мне молоток».
Согласьем тот ему ответил.
Так дружбы начался виток.
Попил пивка на крыше жаркой,
В библиотеке почитал,
С Дюфрейном под небесной аркой
О силе зла порассуждал.
Кто виноват и что им делать,
Как быть, как жить в тюрьме сырой.
Они продолжили вздыхать
За тихой шахматной игрой.
Рэд здесь единственный виновный,
О чём Дюфрейну говорит.
Надежду он считал опасной,
А путь спасенья - невелик.
Сначала стены ненавидел,
Потом немножечко привык,
Затем от них же стал зависеть.
Жизнь просто шла, как черновик.
На тридцать лет губной гармошкой
Был награжден от друга Рэд.
«Сыграй давай!». Слегка встревожен.
Рэд так боится, скажет «Нет».
В один из дней узнал случайно,
Что, может, Энди чист, как лёд.
Но мистер Нортон чрезвычайно
Активность здесь свою ведёт.
Свидетель быстро умирает,
Рэд видит, что Дюфрейн потух.
Он друга словом приласкает,
Однако сам - тревожный дух.
Дюфрейн подавлен, но мечтает,
Зовет с собою дружбана.
Рэд недовольно возражает:
Тюрьма давно его страна.
Напротив, тут он ценный парень,
Любой предмет достать «могёт».
На воле он, скорей, бездарен,
Без гипса и воды лонгет.
Дюфрейн берет у Рэда слово:
На волю если увильнуть,
Найти в земле конверт почтовый,
И камушек перевернуть.
О жизни думай иль о смерти.
Иному быть не суждено.
Попросишь смерти - будут черти,
О жизни – в небеса окно.
Как будто Энди что задумал…
Прощался, вроде, хмурый был.
Веревку взял? Что он удумал?
Он, вроде, оптимистом слыл…
Внезапно Энди исчезает,
Рэд впечатлен и удивлён,
Напуган. Мысль его терзает.
А мистер Нортон разозлён.
Скучает Рэд без друга Энди.
Он вспоминает за столом
С улыбкой годы, дни вот эти,
Когда смеялись впятером.
Прошел д@рьмо и вышел чистым.
Друг оказался молодец.
Мысль в голове мелькнула быстро:
«Вдруг это всё же не конец?»
Как птичка яркая, бывает,
Своими красками горя,
Обогревает это место.
А улетит – ушла заря.
Рэд стал «тюремным человеком».
Он съеден черною дырой.
На воле он себя не видит.
За сорок лет совсем седой.
До смерти Рэду жить с той ношей,
Уже не мальчик, но старик.
Не ждет он ничего, прохожий.
Идет неспешно в свой тупик.
Поставь печать, не трогай деда,
Он не опасен, так и знай.
Пусть прекратится та беседа,
Печать поставь и отпускай.
И отпустили, видя это.
Он Брукс. Он больше ничего.
Толкнув с вещами и беретом
За ограждение его.
Вот штамп – Одобрено. Выходит.
Сомненья, страхи впереди.
Иному быть не суждено:
О жизни думай иль о смерти.
И капля - только с разрешенья.
Привыкнуть нужно головой.
Он всё в тревогах и сомненьях.
«Назад в тюрьму! Назад домой!».
Лишь обещанье держит Рэда,
Чтоб удержаться на плаву.
Найти бы «Эндивское» место,
Пожать бы руку братану.
В местечко Бакстона приходит,
Находит камень на земле,
Шкатулку, спрятанную в поле,
Читает письма на кале.
Придя в себя, ошеломленный,
Рэд повторят, словно эхо.
Уже свободный, возбужденный:
Зихуатанехо, Зихуатанехо…
Вернувшись в комнату, он пишет
Зарубку «Рэд здесь тоже был».
Досрочку жалкую нарушив,
В Техас билетик прикупил.
В поездке море вдруг он слышит.
Надежды по'лна голова.
Такое же голубой, как снился,
Наверно, Тихий океан?
В жарищу босиком по пляжу
Рэд видит лодку в далеке.
Объятья после всех вояжей.
И титры на такой волне.
P.S.
Порой приходится спуститься
Во тьму кромешную суда,
Чтоб захотеть наверх вернуться
И не спускаться никогда.
А Рэд еще не знает тайны,
Что, возродившись вновь и вновь,
Познает горечь он утраты.
Еще не раз получит в бровь.
Мы эту мистику опустим,
Пускай Сансары ход идет.
А фильм, конечно, не пропустим.
Пусть нас событье увлечет.
2024, by Flo