Сны пьяницы.
Он вздрогнул и очнулся. Шел дождь, холодный поток намочил одежду, несколько капель пробрались за ворот и вот уже весело бежали по спине, возвещая победу над человеком. Он лежал на земле, дерево рядом с ним, поднимало вертикально свой неохватный ствол.
Ближайшие несколько деревьев еще можно различить сквозь занавесь дождя, если поднапрячь зрение, но дальше ничего невозможно различить. За слоем облаков и дождя ускользал ещё один его день. День должен был принадлежать ему, но прошел во сне и нет его, остаток дня нужно провести в темной комнате при свете тусклого огонька.
Вчера, или сегодня он расстался с женой? Невозможно было вспомнить... память отказывала ему даже в том, в чем, казалось отказывать не имела права.
Он поднялся с земли, тяжело дыша заложенным носом. Сильно пахло дождем, прошлогодней, сопревшей листвой. Качая головой, он с сожалением осмотрел пустую бутылку и бросил ее в сторону. Бутылка упала, потом тускло блестела мокрым стеклом.
Когда пьяница у себя дома накрывал голову ветхим одеялом, то не знал толком, что ему приснится, какой из его снов. Может то будет сон счастья, сон любви или достатка?
Он засыпал в лесу, он просто терял сознание от выпитого, тогда снились ему трудные дни, полные лишений войны. Война уже привязалась к нему, как нелюбимая женщина. Во сне он был солдат, он попал в плен. В плену он казнил своих соотечественников. Ему снилось, что он прокаженный, что он идёт, сам не зная куда и умирает потом в фонтане оттого, что ему отрезали руку.
Ему снилось, что он лейтенант большой северной армии вторжения, которого повесили партизаны. С накинутой на горло петлей, он вспомнил мать ...
Ему снилось, что он бабушка, живущая бог знает где, просто на краю земли и он, то есть она, нашла деревянную куклу, полную мух...
Был случай, ему почудилось, будто он не пьяница вовсе, он другой человек, с другой судьбой, он по праву спит с неизвестной ему женщиной и другая жизнь ему естественна и проста. Казалось все происходившее с ним прежде, один только сон. Проснувшись видел он например, с отвращением, что лежал в канаве в обнимку с грязным бомжом. Грязный, бесконечно отвратительный бомж, болен, постоянно кашляет и жуёт сухую корку хлеба голыми деснами. Он готов был принять страшное, любую болезнь, но обошлось, вымыл он лицо водкой, не пожалев початые пол литра.
Ему снились чужие ему города и чужие ему люди. Иногда, проснувшись вдруг, вот как сейчас под ливнем, он жалел, что сон закончился, иногда нет.