В следующий раз Анатоль и Эдуард поехали к Наполеоновичу уже в начале лета. Явились они без денег, но со спонсором в лице умственно отсталого Тёмы. Как и полагается спонсору, он пытался доминировать над теми, кому покупал пиво, постоянно требовал, чтобы они его веселили, угрожая прекратить покупку пива. Но больше всего Эда и Толяна раздражало, когда он пытался экономить, покупая самое дешевое пиво, которое невозможно было пить. Они отправились к Островскому на дежурном трамвае, который ходил по ночам раз в полтора часа. Тёмный и тут решил сэкономить, он предложил тучной строгой кондукторше вместо покупки трех билетов за четырнадцать сантимов каждый, десять сантимов. Кондукторша решительно заявила, что если они сейчас же не купят три билета, то она остановит трамвай и выкинет их на проезжую часть. Тёмный поплевал на пальцы, и принялся считать мелочь на ладони, предложил ей уже двенадцать сантимов за троих, кондукторша потянулась к кнопке аварийной остановки, тогда Тёмный предложил ей двадцать. Когда трамвай остановился посреди моста и под хохот пассажиров троицу по одному кондукторша выталкивала из трамвая, Тёмный уже снаружи предложил кондуктору двадцать восемь сантимов. Анатоль был в такой ярости, что шлепнул по руке Тёмы с мелочью снизу, и мелочь разлетелась. Эдуард хохотал над собирающим мелочь скупердяем, и уронил пельмени, в которых было только двадцать процентов мяса. Толян в ярости пнул этот пакет с пельменями, так что он попал в проезжающую мимо машину. И Тёмного едва не сбила следующая машина, когда он этот пакет подбирал.
Анатоль кричал уже на левом берегу Даугавы, о том, как им долго надо ещё идти, пытаясь слегка придушить Тёмного, который упрямо твердил о том, что он человек вредный, который привык транжирить экономно, чтобы растянуть удовольствие. На остановке стояло несколько человек, которые смеялись над экспрессивным поведением троицы, которая шла по трамвайным рельсам и скандалила. И из этой группы людей вдруг вышел Наполеонович, а рядом с ним был его старший брат, который был таким же высоким толстым, как Толян, но с бородой и глазами на выкате. Ральф принялся приглашать друзей брата к себе в гости и предлагать им выпить разведенного спирта. Анатоль решительно потребовал пива и именно Бауского. Ральф немного подумал и согласился зайти в ночник неподалеку, чтобы купить хорошего пива. Он жил рядом с Каменным мостом, идти никуда не надо было. Но тут Тёмный отозвал Анатоля и Эда в сторону и сказал, что боится идти к этому человеку в гости. Анатоль не понимал опасений Тёмного, а тот прошептал, что боится изнасилования. Неделикатный Толик тут же сказал Ральфу об опасениях своего умственно отсталого друга. Ральф возмущенно заявил, что у него жена и двое детей, которые на данный момент в отъезде и вообще он православный и показал большой деревянный крест на своей волосатой груди. Анатоль похлопал Тёмного по заду, гадко хихикая, сказал, что ему нужно будет расслабиться, и тогда он от изнасилования получит удовольствие. Эта грубая шутка в конец напугала Тёмного, и он заявил, что пойдет в гости только к Наполеоновичу младшему. Ральф расстроенный пошел домой, попаивая спирт с горла. Андрис остался на остановке ждать дежурного трамвая, а его друзья направились к его дому пешком.
Пьяная троица быстро заблудилась в незнакомой левобережной Риге. Тёмный то и дело грозился поймать такси и поехать на нем в одиночку пить пиво в своем районе. Эдуард в ответ на это спокойно объяснял ему, какая он после таких заявлений ядовитая тупая скотина, а Толь то хватал лебединую шею Тёмы сардельками своих пальцев, то давал ему пинка под зад. Но умственно отсталый пьяный скупец только ещё больше выкатывал свои бездумные, будто стеклянные глаза и говорил, что заслужил право издеваться над теми, кто пьет на его деньги. Наконец они добрались до станции, около которой жил Наполеонович и зашли в пивную, подозревая, что их друга ещё нет дома. В пивной они подсели за стол к симпатичной девице, которая начала глупо смеяться, когда тактильный Анатолий начал её тискать. Она села к нему на колени, но Тёмный сказал, что она должна сидеть рядом с ним, иначе он никому ничего не купит, и девица села рядом с ним с несколько недовольным видом. Тискать женщину Тёмный не решался, только требовал, чтобы она его погладила и целовала за пиво. И девица, к удивлению друзей, умственно отсталого, выполняла его требования, хотя и не выглядела совсем спившейся. Анатоль спросил у неё, что она делает в пивной в два часа ночи, и она ответила, что пошла в магазин за мылом, но ей захотелось пива, и она как-то засиделась в пивной.
Друзья затарились пивом в пластиковых бутылках и направились вместе с девушкой, искавшей ночью мыла в пивной, к Наполеоновичу. Тёмный не отпускал руку девицы, и даже в туалет ходил вместе с ней, не позволил ей танцевать с Толиком, который увлеченно отплясывал под диско восьмидесятых в тесной кухне, то и дело что-то роняя. Пельмени, которые Толик пинал на мосту слиплись и выглядели несъедобно, потому спонсор гуляний купил вермишель быстрого приготовления. Толян что-то бубнил, читая инструкцию приготовления этого супа несколько раз. И каждый раз он ясно произносил последнее предложение, в котором говорилось о том, что суп готов, и пожелания приятного аппетита. Он никак не мог понять, сколько же эту вермишель надо варить, ему не верилось, в то, что её нужно просто залить кипятком и подождать пару минут. Подозрительно он рассматривал пакетик с жировой основой для этого супа, потом пробовал приправу на вкус и сказал, что за десять сантимов за такую дрянь будет дороговато, лучше бы купили килограмм обычных макарон, чем десять этих дурацких пакетиков. На упаковке он, поев этой вермишели, прочитал, что её можно есть и, не заваривая. Умилила его и надпись о том, что «Роллтон» – это постоянный контроль качества.
После супов быстрого приготовления Толику, как и всем остальным быстро захотелось есть опять, и он выклянчил пятерку на копченую рыбу, черный хлеб, пиво и ушел в магазин. Эдвард очень захотел спать, и Андрис отвел его в комнату спать. Тёмному было не до еды, и не до сна, он очень боялся, что Татьяна уйдет и не отработает то пиво, которым он её напоил, те сигареты, которые он ей дал. Он говорил ей, что он вредный человек, и заставит её всё отработать, что бы ни случилось. Она была не против секса, и согласилась заняться им в ванной. Мало того, что у Тёмного из-за волнения и перепоя не было эрекции, так ещё и явилась соседка Андриса, которой его мама из Америки присылала деньги на оплату квартиры, покупку продуктов и прочих необходимых вещей. Потому что присылать деньги ему самому, его брату или его сестре, было бесполезно, ибо они совершенно не умели обращаться с деньгами. Люба с деньгами обращалась очень рачительно, настолько, что приходила к нему готовить себе еду и мыться, чтобы самой меньше платить за воду и газ. Вот и тогда она пришла помыться, а ванна была занята, и Наполеонович спокойно сказал, что там его друг со своей девушкой моются.
У пожилой Любы, которая в свое время отгоняла Толика от своей взрослой дочери палкой, после такого заявления началась истерика, она разбудила Эдварда и потребовала, чтобы он выломал дверь в ванну, потому что девушке стало плохо. У Эда жутко болела голова с похмелья, и он был готов на всё, только бы ему побыстрее позволили опять лечь спать. Не колеблясь, он рванул дверь в ванну и увидел, как Татьяна, глупо улыбаясь, натягивала рейтузы на свои объемные ягодицы и Тёмного в штанах с очень испуганными глазами. Люба кричала на прелюбодеев, объясняла, как нужно строить отношения на века, а Эдвард рухнул на диван и уснул. Вскоре явился Толик с рыбой и пивом и уговорил Любу продолжить лекцию в кухне за пивом и рыбой. Тёмный совсем не понимал, что такого безнравственного в его требовании секса без заключения брака. Он выкатывал свои водянистые глаза и говорил, что ему положено за его честно заработанные деньги. Чтобы Люба не злилась, Толик отправил Тёмного и Татьяну на балкон, а вскоре лег рядом с Эдиком и захрапел. Люба ушла к себе, Наполеонович сел в кресло возле дивана и уснул, накрыв лицо полой халата.
Сонная идиллия была нарушена ворвавшейся в квартиру Любой, она кричала, что соседи вызвали полицию, потому что Тёмный с Татьяной на виду у всего двора развратом занимаются. И действительно с балкона в комнату опять вошла девица, натягивая свои рейтузы и следом за ней напуганный и раздосадованный умственно отсталый спонсор. Все быстро убежали от строгой Любы в квартиру Алексея, которого дома не было, но был его квартирант, у которого была белая горячка. Он лежал на полу под осыпавшейся наряженной елкой, и нес полнейший бред. Пиво он, поначалу пить отказывался, как и что-то есть, но вскоре присосался к бутылке с пивом и не отпустил её, пока не выпил все два литра. Все, кроме возбужденного Тёмного и Татьяны уснули, но через пару часов проснулись, и пошли в туалет, который был совмещен с ванной, но дверь была заперта, и сколько туда все не ломились, её не открывали. Тогда часто выдираемый из двери крючок был выдернут ещё раз, это произошло слишком легко, потому что за ручку одновременно тянули сразу вчетвером. И снова Татьяна, уже не смеясь, натянула свои рейтузы и на этот раз убежала, а одетый Тёма грозно закричал, чтобы его друзья немедленно её догнали и вернули, иначе он им ничего больше не купит.
Толик и Эдвард поначалу даже кинулись из квартиры, но в подъезде опомнились, вернулись в квартиру, сходили в туалет и решили, что с пьянством пора заканчивать и направились домой на трамвае. У Толика внезапно нашлись деньги на два билета. Тёмный, как всегда, торговался с кондуктором, но, когда его начали высаживать, всё же купил билет, сел рядом с друзьями и начал упрекать их в том, что по их вине Татьяна не отработала пиво до конца.
- Как же она отработать-то могла? – смеясь спросил Толян. – У тебя же ничего не работало! Ты слишком много пива для храбрости выпил.
- Я вредный человек! – прошипел Тёмный. – Пальцы-то у меня есть. Я никому не позволю свое пиво на халяву пить…
Толян потребовал у Тёмного два лата в долг, и чтобы он отсел от них подальше. Тёмный обещал им отомстить за такое неуважение, но требуемые деньги выдал и отсел в другой конец трамвая.
Много ещё раз Эдвард с Толяном появлялись у Наполеоновича в гостях и всегда встречали там колоритных и неадекватных людей. Как-то раз у Андриса пил какой-то низкорослый культурист в форме охранника и пожилая женщина с красным распухшим лицом. Крепыш пребывал в состоянии постоянного восторга, иногда падал на колени и лобзал всем руки, и делал всем комплименты. Островский то и дело пытался язвить над его восторгами и просил похвалить его, что гость с удовольствием и делал. Толик никак не мог понять, кто эта опухшая старуха и восторженный назвал её мамой. Мало кто видел Наполеоновича пьяным, но в тот вечер он как-то раскис, и начал пародировать уже не политиков и артистов, а животных, и Эд так заслушался этими пародиями, что прожег себе штаны сигаретой. К утру культурист предложил Толику бросить вырубившихся Андрюху и Эдика в ванну с ледяной водой, чтобы они пришли в себя и продолжили веселье, но Толян отказался и сам лег спать.
Весьма примечательным соседом Наполеоновича был Андрей Губа, у которого была огромная нижняя губа до подбородка, но главной его особенностью были его фантазии. Он постоянно что-то выдумывал про окружающих, рассказывал другим, и рассказы его были нелепыми. Алексей тогда, стараниями своей сестры, переселился в однокомнатную, но приличную квартиру, в соседнем районе и даже получил какие-то деньги на её ремонт. В новой его квартире осталась приличная новая мебель. Работать у него не получалось, ремонт тоже застопорился, и он запил. Пропил он новую мебель, спал на матрасе от детской кроватки, который ему дали соседи. Есть ему было нечего, но была идея выиграть крупную сумму в автомате в ближайшем баре. Толян с Эдуардом в тот раз перед тем, как поехать к Наполеоновичу, навестили Алексея. И вот, когда они уже пили пиво у Островского зашел Губа и начал рассказывать, что видел, как Лёха купил на центральном рынке пять куриц, ящик дорогого пива и блок дорогих сигарет и поехал домой на такси, и квартира у него теперь четырехкомнатная. Наполеонович с серьезным видом покачивал головой, слушая это. Толян и Эд тоже начали удивляться удаче Алексея, а Губа сказал, что у него богатая жена, очень высокооплачиваемая работа и свое дело.
И тут Толик решил представить Губе Эдварда, сказал, что этот рыжий бородатый парень чеченский мафиози. И начал перед ним заискивать, кланяться, называть его Чингизом, прибавляя к его имени «да благословит его Аллах и приветствует». Наполеонович и Эд охотно подключились к этому розыгрышу. Эд пытался имитировать кавказский акцент, иногда вставлял в речь тарабарщину и вел себя высокомерно. Губа тоже начал кланяться гостю соседа, которого никогда ранее не видел, и просить Аллаха благословить его и приветствовать. Балабол явно испугался, сказал, что сбегает в магазин за пивом, убежал и не вернулся, и, конечно, всем и каждому рассказал о том, что его сосед связался с исламскими террористами.
Не менее интересным персонажем был Игорь, которого Толян прозвал Антикваром из-за того, что он вечно выносил из дома какой-то антиквариат и пытался его продать. Его часто за пьянство била истеричная мама, потому вечно его лицо было в синяках, ссадинах и царапинах. У него была вторая группа инвалидности из-за психиатрического диагноза, и он утверждал, что это после черепно-мозговой травмы, полученной на войне в Афганистане. Но все соседи, с Наполеоновичем во главе, яростно доказывали, что ни на какой войне этот Игорек не был. Внешне он чем-то напоминал цыгана или араба, и зимой и летом он ходил в банном халате и шлепанцах. Впрочем, дальше пятисот метров от дома он никогда не уходил. Эдуард и Толян гадали, откуда у его мамы столько всяких бронзовых и медных изделий, которые он грозился просто сдать на металлолом, если их у него не купят.
Говоря о соседях Наполеоновича, нельзя не упомянуть о Генрихе Воняеве. Это прозвище он получил от Толика, и оно так к нему прилипло, что он даже сам начал себя так называть. Один раз поутру, когда Толян и Эдвард прибыли на электричке на станцию, рядом с которой жил Наполеонович, и собрались зайти в пивную к ним подошел Генрих и предложил скинуться на бутылку спирта, продемонстрировав восемь сантимов на грязной ладони. Эдик начал смеяться, а Толян отчитал его за наглость. Анатоль спросил, за кого он его принимает, если думает, что он будет пить спирт с точки. Генрих извинился и ушел, а возмущенный Толик, заметил, что от соседа его друга пованивало дерьмом. Они зашли в пивную, и заметили, что рядом с небольшой будкой, где ранее был просто загон со всех сторон, окруженный глухим забором, и там стояли зонтики и пни, служившие столами и стульями, сделали большой шатер, с дощатым полом. Под шатром стояли большие колонки и между ними сидел патлатый диск-жокей, крутивший хиты восьмидесятых. Танцор Толик тут же решил поплясать с пластиковым стаканом пива наперевес. Эдик тем временем почувствовал, что запах в этом шатре совсем неприятный, потому что оттуда не убрали гравитационный туалет, и круглыми сутками там курило много людей, а вентиляции никакой не было. Он принялся звать друга пойти к Наполеоновичу поскорее, чтобы не провонять, но сильно пьяный и увлеченный танцами Толян на неприятный запах внимания не обращал.
После плясок они зашли к Наполеоновичу и оттуда пахнуло совсем неприятно, но идти куда-то у них уже не было сил, да и пельмени могли растаять и слипнуться. Толик, конечно, попросил Андрюху открыть окна пошире и дать ему что-то теплое на себя накинуть потому что опрометчиво пошел гулять в одной рубашке, и получил шерстяной пиджак в подарок. И в состоянии опьянения он не заметил, что пиджак изрядно потрепан и швы на спине и локтях разошлись после того, как он его одел. Наполеонович, извинился за запах в квартире, сказал, что обоняние у него после одной черепно-мозговой травмы не работает, потому он всегда забывает проветрить квартиру. Но под воздействием выпитого пива про проветривание и Толик забыл. Днем он вдруг погрустнел, стал строгим, и покинул гостеприимного друга, прихватив с собой бесчувственное тело Эдуарда.
На пути к станции, Толян начал будить юного друга пощечинами и упреками в том, что он не знает меры в алкоголе. Раздражен он был из-за того, что Наполеонович упрекнул его в том, что он живет за счет жены, не работает, пьет за счет друзей, которые по возрасту ему годятся в сыновья, и за несколько месяцев так и не начал делать ремонт. Эдвард, придя в себя, начал принюхиваться к себе и Толику, и смеясь заметил, что от них воняет так же, как от Генриха. Толик на всю улицу закричал, что от Генриха воняло говном, а от них не может так вонять. На станции, он заявил, что начинает новую жизнь, и потому не хочет ехать без билета. Эдуард только смеялся над решительностью Толика, но выдал ему деньги на билеты. В поезде ещё пьяный Эдя крикнул молодой кондукторше, чтобы она к ним не подходила, потому что от них дурно пахнет. Толик просил кондукторшу не слушать его, вытирал пот со лба платочком. Эд заметил кружева на этом платке и спросил, откуда его друг взял женский платок и этот вопрос вконец смутил Толика. Он не мог найти талоны и просил других пассажиров подтвердить, что он покупал талоны, но не может их найти из-за того, что пьяный придурок его нервирует. Кондукторша звонко рассмеялась, как и многие пассажиры, а пухлые щеки Толи, покрытые щетиной, побагровели и пошли белыми пятнами.
Утром Толик проснулся в своей квартире, где со стен обваливалась штукатурка и половицы были протоптаны местами почти насквозь, почувствовал неприятный запах и с ужасом понял, что Эдуард совсем не шутил, не издевался над ним. А потом он ещё рассмотрел, подаренный Наполеоновичем, пиджак и пришел в ужас. Он принялся греть воду в электрочайнике, чтобы по частям помыться в тазике и постирать свою одежду, а пиджак он в ярости выкинул в окно. Когда ему позвонил Эд, он упрекнул его в том, что тот сообщал ему о неприятном запахе, от них исходящем, в слишком ироничной форме, потому он не поверил, не принял никаких мер в этой связи, и опозорился на всю электричку. На отходняке он старательно стыдился ровно неделю, но в следующую пятницу снова напился с молодыми друзьями и поехал в гости к Наполеоновичу.
В какой-то мере интересным человеком был и Влад, которого Толян нарек Реставратором. Как обычно Эд с Толиком явились с сетками полными пива среди ночи к своему другу инвалиду, чтобы поддержать его морально, и в комнате обнаружили сидящего в кресле человека, который был в кожаной куртке и поднял у неё воротник, будто в квартире был сильный ветер. Вытянутые ноги он положил на пуфик. На его огромных ступнях были натянуты все в дырах носки. Толик задумчиво гладил подбородок, глядя на эти носки и спросил у Андрюхи и Эда какой смысл носить столь дырявые носки, ведь они совсем не выполняют функции носков. Все засмеялись над таким рассуждением, и обладатель дырявых носков проснулся, высунул голову из высоко поднятого воротника и принялся рассказывать о том, как он реставрирует старинную мебель и работает по шестнадцать часов каждый день без выходных. Наполеонович серьезно попросил друзей похвалить соседа за трудолюбие. Толик цинично сказал, что хочет видеть результат столь титанических трудов в денежном эквиваленте, а лучше сразу в пивном. Владик обещал принести много пива, когда ему выплатят задолженность по зарплате за три месяца, и натянул свои остроносые штиблеты, пока Толик его ругал за его трудолюбие и побуждал устроить забастовку, требуя повышения зарплаты и сокращения рабочего времени. Толик говорил, что из-за таких трудоголиков, готовых работать за обещания большая часть рабочих живет в нищете. Реставратор ушел за пивом, но вернулся с травой, говорил, что от неё удовольствия они получат куда больше, чем от пива и не будет похмелья. Но курить вместе с ними он не стал, ушел. И как глубоко они этой травой не затягивались, изменить состояние восприятия им не удалось, и они заподозрили, что это была не конопля, а действительно какая-то трава с газона или зеленый чай с советских времен.
Бывали у Наполеоновича в гостях и женщины, одной из них Толик сказал, что она монстр, настолько она была полной и одета в облегающую одежду. Она сказала Толяну, что он какой-то бандит. Но после десятков литров совместного распития пива требовательный Анатоль вместе с той женщиной сломал диван, пока все остальные пили в кухне. К счастью, у Наполеоновича в домашней библиотеке было достаточно толстых томов, чтобы заменить ими сломанные ножки дивана. Была частой гостьей Андрюхи и жена его соседа Губы, которая была всегда рада провести время подальше от своего болтливого мужа и его неправдоподобных историй и поближе к какому-то алкоголю.