БРЫЗГИ, КАПЕЛЬКИ, ОСКОЛКИ НИКОГО НЕ ЗАЦЕПИЛИ
Частичная атрофия мышц левой ноги проявила себя во всей красе, когда скобы наконец сняли, а шрам трансформировался в постепенно бледнеющую розовую полоску: я передвигался как муравей, тянущий за собой соломинку в три раза больше него, и несмотря на регулярное посещение бассейна и занятия на велотренажере, чтобы поскорей прийти в форму и приступить к съемкам сказки для детей (меня - ура! - утвердили на роль чокнутого волшебника, страдающего раздвоением личности), переносить весь свой вес на травмированную конечность было тяжело психологически, - мерещилось, что сустав вот-вот издаст «хрусть», и я, не сдержав вопля, повалюсь на пол и покалечусь так, что my poor leg попросту ампутируют, и придется мне либо обзаводится протезом и в дальнейшем играть лишь инвалидов и пиратов (коль подобные предложения вообще поступят), либо зачахнуть, разъезжая по квартирочке на специальной коляске и жалеть себя, беспрестанно оборачиваясь назад, в относительно беззаботное по сравнению с теперешними реалиями прошлое, и старые troubles, швыряющие в пучину меланхолии, покажутся мне детским лепетом, не достойным переживаний. Самым эффективным помощником по восстановлению оказался эллипсоид, и хотя сценаристы, узнав о моем падении и тяжело заживающем переломе, переписали несколько сцен и снабдили моего героя тростью с набалдашником в форме двуглавого беркута, я настоял на том, чтобы самостоятельно выполнить несколько трюков и не привлекать каскадеров, поскольку считал важным поддерживать репутацию человека, любящего свою профессию и не боящегося рисковать. Кататься на лыжах я с тех пор зарекся, но в ежедневнике записал, что после сорока, коль доживу (поправка от Калленберга из будущего: don’t hope, silly puppy), возьму тайм-аут и годика два-три поживу в Рио, серфя по утрам и совершая длинные променады по вечернему городу. Я предвидел, что настанет день, когда Амбио перестанет являться востребованным, исчезнет с радаров и покинет шумную столицу Северной Гомерики, - тешить себя иллюзиями, что мой триумф продлится вечность, я считал неправильным, и вынужденная пауза, взятая по состоянию здоровья, лишь подтвердила правильность of this decision, поскольку движимый не только амбициями и тщеславием, я планировал following lead несравненного Джонатана Драйдена, прекратившего всяческую деятельность после череды раздутых журналистами скандалов, оказавшихся гнусной клеветой и вроде бы женился на девушке из очень обеспеченной семьи и воспитывал двоих детей. В одном из своих интервью мой кумир признался, что в лицедеи подался, желая заработать побольше денег, и ему, в отличие от меня, повезло оказаться в нудное время в нужном месте, встретить порядочных людей, не требующих интимных услуг в обмен на покровительство, однако мне, увы, пришлось отдать свою шкурочку на растерзание жадным до свежатинки ублюдкам, тешащими свое эго склонением к сексу начинающих актеров и актрис, полагающих, что они желанны не только из-за денег, но и потому, что чертовски харизматичны и востребованы. Это потом я, пребывающий на пороге тридцатилетия, сычевал и редко тусовался, because с возрастом социальная батарейка разряжается с неимоверной скоростью, и приходится копить ресурсы, прежде чем делиться энергией с окружающими, а в юности я был типичным экстравертом, душой любой компании, - в школе меня знали как весельчака и балагура, заставлявшего расцветать в улыбке даже чопорную фрау Шлоссер, способного разрядить атмосферу шутками и помирить разругавшихся друзей. Мне нравилось находиться в центре внимания, я постоянно таскался на устраиваемые женой мэра конкурсы для молодежи, принимал участие в танцевальных баттлах, брался за главные роли в любительских спектаклях, устраиваемой кураторшей класса every year, упросил маму записать меня в театральный кружок, а первую свою зарплату потратил на несколько уроков по ораторскому искусству, подкараулив у служебного входа в драматический театр педагогиню по сценречи Николетт О’Хэр и договорившись о том, что за триста таллеров, всученных ей, она слегка подтолкнет меня к азам и поделится литературой, необходимой для самообразования начинающим артистам. Наставником сия женщина оказалась строгим, и с присущим творческим людям альтруизмом взялась за меня, оказавшись от денег и высокопарно заявив, что лучшей наградой для нее станет успех, которого я обязан добиться. Научившись правильно дышать и выталкивать звуки из чрева чрева (голос становился более густым и звонким), менять интонации и расставлять смысловые паузы, я не ленился дважды в день сжимать между передними зубами цилиндрическую пробку и, артикулируя, читать наизусть стихотворения, стараясь проговаривать каждое слово четко и внятно. Совсем в детстве я наивно полагал: для того, чтобы скакать перед камерой, много ума не надо, а лицедеи, как правило, возвращаясь с тусовок, дрыхнут до полудня, затем, позевывая, примеряют образ и приходят на площадку когда им заблагорассудится. Reality, намного более жесткая, чем мог бы вообразить себе офисный клерк, в шесть вечера покидающий суетливый даунтаун и расслабляющийся дома за кружкой сладкого чая, осыпалась на мое темечко градом, и я осознал, как заблуждался, уверенный, что совершенно все «звезды» являются счастливыми обладателями недвижимости в солнечном Долливуде, летают на шоппинг в Сибанию на частном самолете, а в перерывах между проектами загорают на пляже, обмазавшись по самую шею маслянистым спреем с кокосовой отдушкой. Помимо того, что актерам надлежало следить за весом, сидя на высокобелковой диете, конфетки с тортиками позволять себе максимум раз в полгода, упахиваться в тренажерном зале до потери пульса, не терять веры в себя после многочисленных отказов, улыбаясь, выслушивать негативные высказывания в свой адрес, с пониманием относиться к тому, что тебя рассматривают под микроскопом, щупают как товар, существовало мерзкое неофициальное правило, гласившее, что every young star следует обзавестись патроном, готовым вложиться в movie ради тебя, а это, как понимаете, означает одно: продажу собственного тела в прямом смысле, поскольку готовыми на бескорыстные подвиги эксцентриков наподобие миссис О’Хэр Гомерика, к огромному моему сожалению, не кишела, и в большинстве своем балом правили пожилые мужчины, жаждущие заполучить послушную марионеточку, безропотно удовлетворяющую извращенные желания пресытившихся богачей, на старости лет возомнивших себя экспериментаторами, самозабвенно истязающими тех, кто добровольно отдался в рабство.
Story of my sexual harassment началась задолго до того, как я познакомился с Николетт и сообщил матери, озабоченной приготовлениями к свадьбе и переездом к мужу, что определился с choise of profession. Подруга Либертад, та самая помешавшаяся на заботе о братьях наших меньших, как-то ляпнула, что с практически двухметровым ростом в модельном бизнесе у меня отбоя от предложений не будет, и я отправил свое портфолио сразу в несколько агентств, справедливо рассудив, что начать можно с чего угодно, тем паче более шестидесяти процентов лицедеев - бывшие манекенщики. В одном учреждении меня, унаследовавшего от отца-подонка довольно приятные черты лица, обозвали уродом, в другом намекнули, что в ряды их работников я вольюсь только в том случае, если отстегну тысячу таллеров за курс по повышению квалификации, в третьем меня ожидал полнейший игнор, и лишь на четвертый раз удача послала мне некое подобие of smile, сведя с владельцем бутика, задумавшим прорекламировать свою продукцию в Интернете. Фотограф, неопределенного возраста дядька с испитым лицом вел себя в высшей степени непрофессионально: травил похабные анекдотишки, постоянно трогал меня, якобы поправляя одежду, а один раз заставил размять ему плечи. Я, разумеется, understood, что он на меня запал и не знает, как подступиться, but пожаловаться мистеру Марсдену не посмел, понимая, что ситуация в таком случае обернется против меня, и строптивого Амбио заменят более сговорчивым юношей, и когда хрустящий конверт с заветными пятью сотенным купюрами перекочевал в мой карман, я, отклонив предложение о дальнейшем сотрудничестве, не подозревая, что жизнь опрокинет меня по-полной, и от подросткового максимализма не останется и следа, а я, поборов отвращение, опущусь на четвереньки перед Декстером Элкоттом, чтобы взять в рот его сморщенный даже в полувозбужденном состоянии dick. Этот мужчина, женатый на красивой мулатке, подарившей ему трех детей, по версии глянцевого журнала «Smoque» считался самым влиятельным продюсером, основавшим компанию «Neuro-Max Films», выпускающей полнометражные картины, сериалы, продлеваемые на десятки сезонов из-за бешеной популярности на стриминговых сервисах, а также cartoon movies for children. Один за другим проваливая кастинги, я воспрянул духом, когда со мной связалась ассистентша мистера Элкотта и велела вечером подойти к отелю «Double Flower» близ Центрального парка, в сердце которого архитекторы по многочисленным просьбам жителей Нью-Моргкса воздвигли памятник Шэрон Бовэ-Кляйнедди в ее знаменитом трапециевидном платье и шляпке-таблеточке с вуалью. Стояла весна, по ночам шли дожди, влажно дышала почва, распахивая навстречу ветрам крошечные фиолетовые цветочки, умилительные в своей беспомощности, почти сливающиеся с яркой зеленью свежей травы. Садясь в автомобиль с тонированными стеклами, я, наслушавшись от приятелей жутких историй с приставаниями режиссеров к молоденьким девчонкам, осознал, как придется расплачиваться за исполнение великой мечты. Розовые очки уже треснули, и я, успокаивая себя тем, что большинство из нынешних селебрити тоже подвергались сей пытке, даже не пискнул, когда кивнувший сопровождавшему меня водителю Декстер, едва различимый в полутьме просторного номера с огромной кроватью, подтянул меня к себе и, обдавая запахом перегара и табака, прошептал «what the beautiful bird» и, схватив за ягодицу, швырнул на матрас и навалился двухсоткилограммовой тушей, срывая одежду и не заботясь о сохранности вещей. Коль у тебя нет влиятельных предков, огромного состояния или распахивающего любые двери статуса, придется, увы, сосать тому, кто предоставит тебе шанс в обмен на доступ к твоему телу. Для кого-то это - табу, и принципиально отказывающиеся обслуживать толстосумов моралисты так и остаются никому не известными лицами, мелькающими а массовке, лишь редкий везунчик становится официальным партнером мецената или музой кинопостановщика. Ничего, блин через «ять», экстраординарного: старый хрыч с арбузом вместо живота трижды потыкается вялым писюном в твою упругую задницу, попросит скинуть голые фотки и - вуаля! - ты засветился в собравшем миллиард блокбастере в качестве помощника антагониста, - ровно десять минут экранного времени, тысячи подписчиков, куча писем от рекламодателей и приглашение на костюмированную вечеринку, где можно обменяться визитками с сильными мира сего. Ради возможностей, предоставленных господином Элкоттом я, наплевав на гордость, изменил свое отношение к близости, убедил своего внутреннего ребенка, пребывающего в шоке от моих действий, что это просто секс, однако тошноту сей неумелый самообман не перекрыл, и после второй ночи со спонсором, закадычным дружбаньком Декстера, мерзавцем с садистскими наклонностями, заводящимся от чужих криков я долго стоял подле раковины и полоскал mouth раствором воды с зубной пастой. Мне казалось, вонючая сперма this son of fucking bitch разрастается как споры ядовитых грибов в пищеводе, просачивается в кровоток, закупоривает сосуды. Почему среди миллионеров так мало красавчиков, которых я с радостью обслужил бы бесплатно, наслаждаясь прикосновениями изящных пальцев, а не покрытых курчавыми волосиками сарделек, увенчанных псориазными ногтями? Часа два я таращился на отражение лампы на подернутой рябью глади воды в унитазе, медленно и глубоко дыша, призывая себя успокоиться. «Что, если сунуть в рот два пальца, выблевать заходящееся неритмичным стуком сердце-***рце, завернуть в пакет и сунуть (для пущей сохранности) в морозилку?» - подумал я, прижимая ладони к горлу в порыве придушить Амбиорикса Калленберга, разрешившего отхлестать себя ремнем и засунуть в анус смазанное вазелином горлышко от бутылки шампанского.
Затем, когда my name украсило не одну афишу, а координацию моей деятельности взвалила на свои плечи Лиситея Кармайкл, я залил цементом вызывающие дискомфорт memories, упрятал sleeping heart в рефрижератор, дабы оно не помешало достичь поставленной цели, но того себя, потерянного, сбитого с толку, жалкого, с распухшими полосами на животе и спине запомнил - и отрекся, сохранив в глубине души hope, что с возрастом, набравшись опыта, мудрости и мужества, соединюсь с ним в одно целое, прощу Амбиорикса Калленберга за жуткие преступления, избавлюсь от тяжести свершенных деяний, порицаемых обществом и оттого вызывающих омерзение. Первая значимая роль о парне, в пятнадцать лет отданном в поп-индустрию эгоистичной матерью, хотевшей сделать сына знаменитостью, досталось мне почти сразу, как только я завершил работу над своим первым проектом. Сеньор Элкотт обещание вознаградить за королевский минет сдержал и профинансировал фильм по мотивам романа ниппонской писательницы о певце, сменившим род деятельности после четырех лет пребывания в поп-индустрии, сыгравшего в детективном сериале мальчика, ставшего жертвой насилия и впоследствии жестоко убитого. Драма о молодом человеке, противостоящем фанатам, злящимся на него за кардинальную смену имиджа и профессии, забрасывающих его почтовый ящик недвусмысленными угрозами, помогла мне раскрыть потенциал, а транслируемый мной образ, нашедший отклик у критиков, высоко оценивших дебют громко заявившего о себе дарования, но мало кто ведал, что «Оскверненный лотос» - не выдумка, а основанная на реальных событиях история, демонстрирующая наглядно жестокость шоу-бизнеса и подвиги тех, кто бульдозером прет вперед, платя за success слишком высокую цену.
Я не держал обиду на Декстера, совращающего годящихся ему в сыновья юнцов, поскольку на аркане меня в его объятия не тащили, и я вполне мог отказаться от сделки и не спать ни с ним, ни с его друганом, but с наступлением цифровой эпохи и расцветом блоггинга ветер кардинально переменился, и актриса Айви Гэвинсон, снискавшая популярность десять лет назад, мастерски воплотившая Арабеллу из новеллы «Other times, another body» не побоялась объявить войну создателю «Neuro-Max Films», поведав Глории Торрадо и Лаэрте Лейн о домогательствах и грязном шантаже со стороны умело притворяющегося примерным семьянином Элкотта, а когда ее обвинили во лжи, аргументируя недоверие долгим молчанием и стремлением раздуть скандал из ничего, Айви поддержало еще несколько знаменитостей, и я, умозаключив, что в сторонке отсиживаться сейчас крайне недальновидно, и нужно хвататься за за possibility и отомстить сволочам, упивавшимся властью, посовещавшись с адвокатами, выступил с заявлением, что тоже подвергался принуждению к интиму и сделался, грубо выражаясь, секс-игрушкой для скрывающего гнусную физиомордию под латексной маской friend of producer. К тому моменту я уже мог позволить себе не лебезить ни перед кем и диктовать свои условия, так что очень скоро прокуратура возбудила уголовное дело против педофила, не гнушающегося затаскивать в свою койку подростков, не достигших возраста согласия, и мне отрадно было услышать новости, что жирнобрюхого продюсера и его двоюродного брата признали виновными в семи из двенадцати обвинений. Обоих мужчин, еще недавно держащих в страхе весь Долливуд, приговорили к тридцати годам лишения свободы в колонии строгого режима, что, учитывая возраст подсудимых, приравнивалось к пожизненному заключению, хвала восторжествовавшей Немезиде, расправившей свои черные глянцевые крылья.