Зима 1942-го года была в полном составе всех бед и несчастий, свалившихся на долю моей много-много страдальной матери и самого главного человека-девятилетнего брата. Он прожил 40 лет, и его нет в этом мире 51 год Его смерть долгое время была нестерпимой болью для 67-летней нашей мамы и нас-младших его сестёр. Об этом позже, а сейчас я вплотную в своих воспоминаниях подошла к моменту своего появления в этом мире. Всё то, что было написано раньше - это скупые материнские слёзы и упорное преодоление всех трудностей, во имя торжества правды и справедливости.
В доме уже давно не было отца со своими "друзьями" и бесконечными пьянками, отцовские сапоги из-за непригодности для его сломанной ноги остались в доме, и в этих сапогах мой брат отвёл нашу маму в роддом. Свою маленькую сестричку он носил в ясли, а сам ходил в школу. И сестра, и дом были в полном порядке, и очень скоро в этом доме, которое именовалось как временное жильё, появилась я. Мой брат всё в тех же сапогах принёс меня из больницы. У мамы на ногах были носки-никакая обувь не подходила на её отёкшие ноги. Эта зима была очень холодной. Шла война Немцы в городе задержались недолго, им нужна была нефть и на перевалах кавказских гор шли ожесточённые бои. Конечно,событиям той давности не суждено было запечатлеть памяти 2-3летнего ребёнка,но я отчётливо помню как сама уходила из ясель и приносила своей больной маме зажатую в кулачке печенюшку,превратившуюся в муку или конфетку,полученную на полдник. В яслях дети ходили до 4-х лет, но эти нечастые моменты глубоко врезались в мою память потому, что домой из ясель можно было попасть по тропе,идущее через поле,на котором росла кукуруза,она была намного выше меня и мне было очень страшно. Мама наша смогла устроиться на работу. Она была счастливатак как за работу сторожем на угольной шахте №11 за каждое ночное джурство выдавали 3-4 кг. угля и это была единственная возможность согреть квартиру и приготовитьсвоим детям иеду.