Не обсуждаемые книги

   
                «Временное все уже в вечном».
                Архиепископ Иоанн Сан-Францисский (Шаховской)

   Когда бываю в гостях у своих друзей, любящих читать и обсуждать  прочитанные книги, то чувствую себя немного не в своей тарелке. Всегда неловко, что   оказываюсь  не в курсе последних  литературных новинок.
 
   -  Заторможенная, - констатирует  Павлик. – Ты о чем таком думаешь, чего я не знаю?
 
   -  Ааааа, вон ты про что, – тяну про себя, смущаясь еще больше, а вслух говорю, - да так, о всяком…

   Поначалу  интеллигентных, интеллектуальных    друзей удивляла моя «серость», потом  любя стыдили, как подростка,  но со временем  отстали. Они придумали говорить, что я пеку пироги лучше, чем пишу и чаще, чем читаю. Вот и славно. И нечего их переубеждать.
 
   На самом деле я читаю много. Только другие книги,  которые далеко не всем интересны.  Их  авторов  обычно не  обсуждают в шумной и веселой  компании под аперитив. Вот и ладно…
 
   Сегодня Шурик сказал, что у меня  висок испачкан золотой пыльцой. Это, наверное, оттого, что я нашла первый цветок одуванчика и возилась с ним, как маленькая.
   
   Сейчас, по возвращению домой,   держу в руке книгу, со следами золотой пыльцы Бытия на каждой странице.
 
   Архиепископ Иоанн Сан-Францисский (Шаховской). Философ будущего.
 
"Я шел к молчащим русским городам
И проходил селения простые.
Мне открывалась тихая  Россия,
И я внимал ее святым устам.
Без третьих лиц я души слушал там,
Прямые чувства и слова прямые,
И радовался русскому уму,
И плакал, сам не зная почему".
      
Так написал он,  Странник, Священнослужитель Русской Зарубежной Церкви, владыка  Иоанн.  И мне почему-то не захотелось обсуждать его творчество в компании однокашников.  Разве  нельзя допустить, что  могут существовать  не обсуждаемые люди, которые пишут не обсуждаемые книги?
 
   В 1983 году под псевдонимом СТРАННИК  была опубликована его «УДИВИТЕЛЬНАЯ ЗЕМЛЯ». Первые строки первого  стихотворения звучали так:

«Не удержать земле любви нездешней…»
 
Эти слова принадлежали не тому, кто критиковал мир или пытался его переделывать. Так мыслил тот, кто замирал, наблюдая величие открывающихся перед ним тайн Бытия.

   Для Странника, наблюдающего долгую жизнь человечества,  много очевидного, понятного, выстроенного во времени от начала эпох до сего дня. 

   Очевиден  древний образ апостола Петра: «Петр на Фаворе рвется построить палатку. Чудесная душа, не видит, что он уже в ней».

   Очевидны труды ангелов: «Как много посылаем мы празднословия в небо. Жалко ангелов. Сколько им нужно терпения отсеивать нашу суету».
 
   Понятно  и то, что «поэзия – это не те стихи, которые мы пишем (она лучше)».
Странник уверен в том, что «у поэта истинного только две возможности: быть пророком или лжепророком».
 
«Стихи промелькнут. От них
Останется стих один,
Бедный, потерянный стих
Каких-то новых глубин.

Он все на свете поймет,
Взлетит над горящей стрелой,
Пойдет в свой последний лет
И станет навеки мной».

Каково?  Удивительно… И вот все, что дорого, близко и глубоко, не люблю  выставлять на всеобщее обозрение. Зачем? Чтобы что?

« Выхожу в сад свой. Светло-синее небо, цветы. На деревьях малые бабочки, пчелы и еще что-то летящее, живущее. Тепло, никакого шума, только еле слышны звуки, шорохи. Что-то есть райское в твоей свободе. Свобода человека очищена от всего не райского. Она есть начало ничем не нарушаемого мира, дыхания и тишины сердца. Так бы жить вечно.
   Здесь начинается удивление.»

   Не обсуждаемые книги. Сокровенные. Их столько, что жизни не хватит прочесть… Вот сегодня именно о такой захотелось рассказать. В ней не только о жизни, но и о смерти... Сердце человеческое не может же биться вечно. Рано или поздно оно остановится. И что тогда? Как часто мы думаем о красоте дня смертного?

«Все хотевшие безмятежности
Открывающихся путей,
Остановится в этой нежности
И неведомой, и твоей».


Иллюстрация: Юрико Ватари.