Зазвонил будильник. За окном едва светало, ну, зима, ночи долгие, дни короткие. Поморщившись, он приподнялся на локте и хлопнул ладонью по кнопке. Будильник умолк. Выдохнул, лёг, поддёрнул одеяло. Сонная одурь постепенно проходила. Вспомнил вчерашний день, и прилив счастья окатил его до пяток. Он добился!
Вчера главный режиссёр (главреж, как принято говорить) утвердил его на роль. И какую! Сколько мечталось о ней, сколько спектаклей проигралось в голове! И вот — свершилось! Уже не в голове, а в самой что ни на есть яви.
На соседней подушке завозилась Матильда Константиновна, похрапывание и присвистывания смолкли.
— Ты чего так рано? — умирающим голосом спросила она.
— Роль обдумать надо. Ты спи, тебе ещё можно.
Матильде Константиновне роль не дали. Назначили Леночку. Впрочем, Васисуларий Петрович был доволен. Молодая перспективная актриса, ей расти надо. Да просто красивая и обворожительная девушка. Когда Васисуларий Петрович смотрел на неё, у него что-то ёкало внизу живота. Нет-нет, он не по этой части, у него к женщинам интерес теперь эротически-наблюдательный, но мужчина всё равно до самой смерти остаётся мужчиной и ценителем прекрасного. Уж он-то в прекрасном толк знает, да. А когда по ходу действия она всем телом упадёт на него, ммм... Васисуларий Петрович разволновался, представив.
Отбросив одеяло, он рывком сел на кровати. Рывок даром не прошёл: привычно заныла поясница. Васисуларий Петрович сжал зубы и, кряхтя, потёр спину. Радикулит проклятый. А что делать, возраст. Но мы ещё повоюем! Сунул ноги в тапки. Вот врачи рекомендуют хотя бы зарядку начать делать, да и животик спадёт, говорят. И мысленно махнул рукой: что уж в наши годы привычки менять?
Умываясь, Васисуларий Петрович думал о предстоящей роли, о своей жизни. Мысли и воспоминания толклись в голове, как зеваки на базаре. Что годы? Юное горячее сердце, чистота чувств и помыслов... некстати по какой-то странной ассоциации влезли спонсорские деньги, из которых будут выплачены надбавки и премии. Скривившись, Васисуларий Петрович отогнал непрошеных гостей. Он не из этих, теперешних, которые одной Маммоне поклоняются и думают только о шкурном. Оборотистые люди. Да, он старой закалки, он по понятиям нынешнего века — мастодонт и не стыдится им быть. Он знает, что такое совесть и честь. Немногие в наше время помнят об этом. Ах ты, Господи, яичница чуть не сгорела! Никак он не привыкнет к этой модной варочной панели. Всё Матильда Константиновна, всё подавай ей новое и современное.
Машина. Асфальт. Светофоры. Бесконечная череда окон и бетона по сторонам. Пешеходы. Дождь в лобовое. Что за зима такая: то оттепели и дожди, то морозы трещат неуёмно. Природа сошла с ума. Не предугадаешь. А как тогда предугадать зрителя, если даже погоду не поймёшь? Да никак. Вот так. Не угадывать! Не подстраиваться! Брать на абордаж! Цеплять и вести за собой, послушного и покорного! Чтобы он — затаив дыхание и боясь пошевелиться! Уж кто-кто — мы-то это умеем. Не умели бы — и выручки не было бы. И спонсоров не было бы. А они — есть. И очень приличные деньги перечисляют. На этот раз Васисуларий Петрович отгонять мысль о деньгах не стал. Ну мы же — взрослые люди, живём в этом мире, не за облаками. Очень даже спонсорские надбавки пригодятся. Но суть же не в них. Суть, она — в Духе, идее, творчестве! Искусстве, которое превыше всего и определяет всё. Служебная стоянка. Приехали.
В коридорах театра было пусто и гулко. Храм искусства оживал позднее. Но тем более он внушал трепет от причастности к тайне, тайне, которая превыше времён. Сменяются века, поколения, общественные формации, но театр живёт. Как? Благодаря чему? Кто объяснит? И вдохновение — кто объяснит? Кто же там сказал?.. Невозможно объяснить непосвящённым, сколько усилий, работы и загадки скрывается в ремесле актёра, с виду таком простом и лёгком. И ещё, что нет ничего, что требовало бы более изысканных форм и более чистых нравов, чем театр. Артист — царь и владыка общественной этики и эстетики, жрец высшего божества. Священнодействуй или убирайся вон. Из двери слева выглянул главбух, поздоровался. И скрылся — на свиристение телефона. Из закутка кассы вышел осветитель, «здрассти» — и проскользнул мимо, как его звать-то?.. вот, забыл.
Телефон свиристел и у Васисулария Петровича в кабинете. Но смолк, не дождавшись ответа. Привычным движением хлопнуть по выключателю, снять пальто, мельком глянуть на стопки папок на столе, в зеркало, пригладить волосики вокруг лысины. Заглянул главреж.
— Здравствуйте, здравствуйте! Вы уже здесь? Вот, принёс на утверждение эскизы декораций и костюмов. Здорова ли Матильда Константиновна? А режиссёр-то приглашённый злой ходит. Кричит: да ведь ему же, дескать, такая подтяжка лица и фигуры нужна! И вообще не мальчик! Не понимает. Язык распускает. Молодой, зелёный. Не понимает. Заслуженные люди-то никак не должны в стороне оставаться, это же как два плюс два. И ни при чём тут — директор театра, не директор. Зелёный ещё. Идеалист. Горячая лошадка. Ничего, обкатаем сивку. Корсет для вас, кстати, уже заказали. Такой Ромео будет — стройней Джульетты! Да, Васисуларий Петрович, пока не забыл, вы обещали девочку мою помощником прокурора устроить, вы с ним уже говорили? Нет-нет, я совсем не тороплю, но девочка очень рвётся послужить Отчизне, переживает. Вот отдельно эскиз балкона, художник решил немного изменить традиционную концепцию, я его, конечно, предупредил, чтобы не зарывался, чтоб в смету уложились... здесь тоже подпишите... спасибо, не буду больше вас задерживать. Начнём репетировать — дам знать отдельно. — Дверь закрылась.
Ромео, Ромео. Мечта всей жизни, с молодых давних лет... Всё как-то не складывалось, то недосуг, то духу не хватало просить роль, не пользоваться же служебным положением. Хорошо, что главреж понимает. Милый, вникающий, добрый человек, знает, что такое мечта, сам предложил... да, обещал дочке его помочь, таким и помогать приятно. Не забыть позвонить прокурору, тоже хороший человек... и тут снова загундосил телефон. С непроизвольным вздохом Васисуларий Петрович протянул руку к трубке. День покатился своим чередом.