Кое-что об идеале и Идеалев романе Пушкина Евгений Онегин = выписки фрагментов:
И наконец перед зарею,
Склонясь усталой головою,
На модном слове идеал
Тихонько Ленский задремал;
Архивны юноши толпою
На Таню чопорно глядят,
И про нее между собою
Неблагосклонно говорят.
Один какой-то шут печальный
Ее находит идеальной,
И, прислонившись у дверей,
Элегию готовит ей.
В прологе:
Прости ж и ты, мой спутник странный,
И ты, мой верный Идеал,
И ты, живой и постоянный,
Хоть малый труд. Я с вами знал
Всё, что завидно для поэта:
Забвенье жизни в бурях света,
И прощальное:
Но те, которым в дружной встрече
Я строфы первые читал...
Иных уж нет, а те далече,
Как Сади некогда сказал.
Без них Онегин дорисован.
А та, с которой образован
Татьяны милый Идеал...
О много, много Рок отъял!
Блажен, кто праздник Жизни рано
Оставил, не допив до дна
Бокала полного вина,
Кто не дочел Ее романа
И вдруг умел расстаться с ним,
Как я с Онегиным моим.
Итак, Татьяна в финале из гадкого утенка скакнула как Золушка (Синдерилья) из степных дикарок в Идеал (именно с бол. буквы!) :
- мой верный Идеал
- милый Идеал.
Но идеал чего?
Перед этой тайнописью еще как-то было понятно: архивные юноши а следом и питерский бомонд нали Татьяну идеальной = то еcть идеалом формулы «ком илm фо» (comme il faut) = грубо говоря и несколько вульгаризируя, - «то, что надо»
Но затем верный и милый Идеал без привязки к сущности идеализации.
До этого мы решили, что это идеал супружеской или женской верности - два в одном:
- Татьяна идеально верна мужу – приняла вековой обет серной супруги мужу толстому и калеке
- Татьяна идеальна верна Евгению – она не вытравила в себе то чистое искреннее даренное ей свыше чувство небесной Любви-Логоса и Любви чувственной земнородных к своему избраннику (к Первой девичьей любви!)
Вот какой зигзаг с дьявольской разницей разворота оглоблей:
1) не указав Идеалом чего стала все-таки Татьяна, а Пушкин, обожая двусмысленность, мистификацию и тайнопись скрытого текста, оставил нам право на толки, кривотолки и версии мозговой (вой - не вой) диверсии
2) Татьяна ведь русская душою (пусть и якобы сама не зная почему), а значит она что-то «выкинула» = известно следующее: «Представляете, какую штуку удрала со мной моя Татьяна... замуж вышла...» — передавал Л. Н, Толстому удивление автора «Евгения Онегина» С. П. Жихарев, не раз принимавший у себя Пушкина в 1826 г. Удрала! Из под власти автора!
3) после исчезновения (бегства) Онегина от уголовного преследования Татьяна сделала попытку понять истинную причину отказа Евгения исполнить небесное «Я твоя!»:
XXIV.
И начинает понемногу
Моя Татьяна понимать
Теперь яснее — слава богу —
Того, по ком она вздыхать
Осуждена судьбою властной:
Чудак печальный и опасный,
Созданье ада иль небес,
Сей ангел, сей надменный бес,
Что ж он? Ужели подражанье,
Ничтожный призрак, иль еще
Москвич в Гарольдовом плаще,
Чужих причуд истолкованье,
Слов модных полный лексикон?..
Уж не пародия ли он?
Но в это время мать решила вдать Таню замуж …:
XXV.
Ужель загадку разрешила?
Ужели слово найдено?
Часы бегут; она забыла,
Что дома ждут ее давно,
Где собралися два соседа
И где об ней идет беседа.
— Как быть? Татьяна не дитя, —
Старушка молвила кряхтя. —
Ведь Олинька ее моложе.
Пристроить девушку, ей-ей,
Пора; а что мне делать с ней?
Всем наотрез одно и то же:
Нейду. И всё грустит она,
Да бродит по лесам одна. —
Но местным ухажерам Таня наотрез отказала отдать себя:
XXVI.
„Не влюблена ль она?“ — В кого же?
Буянов сватался: отказ.
Ивану Петушкову — тоже.
Гусар Пыхтин гостил у нас;
Уж как он Танею прельщался,
Как мелким бесом рассыпался!
ознакомив с абшидом троих – Буянова, Пеиушкова и гусара Пыхтина. А посему решено упрямую дикарку везти в Москву и продать на ярмарке невест:
Я думала: пойдет авось;
Куда! и снова дело врозь. —
„Что ж, матушка? за чем же стало?
В Москву, на ярманку невест!
Там, слышно, много праздных мест“.
— Ох, мой отец! доходу мало. —
„Довольно для одной зимы,
Не то уж дам хоть я в займы“.
XXVII.
Старушка очень полюбила
Совет разумный и благой;
Сочлась — и тут же положила
В Москву отправиться зимой —
И Таня слышит новость эту.
На суд взыскательному свету
Представить ясные черты
Провинцияльной простоты,
И запоздалые наряды,
И запоздалый склад речей;
Московских франтов и цирцей
Привлечь насмешливые взгляды!..
О страх! нет, лучше и верней
В глуши лесов остаться ей.
На этих смотринах Таня еще по инерции думает о Нем – о Жене своем…:
LIII.
Шум, хохот, беготня, поклоны,
Галоп, мазурка, вальс... Меж тем,
Между двух теток, у колоны,
Не замечаема никем,
Татьяна смотрит и не видит,
Волненье света ненавидит;
Ей душно здесь... она мечтой
Стремится к жизни полевой,
В деревню, к бедным поселянам,
В уединенный уголок,
Где льется светлый ручеек,
К своим цветам, к своим романам
И в сумрак липовых аллей,
Туда, где он являлся ей.
Но Пушкин как мойра ведет-прядет свою нить ее судьбы – он готовит ей мужа:
LIV.
Так мысль ее далече бродит:
Забыт и свет и шумный бал,
А глаз меж тем с нее не сводит
Какой-то важный генерал.
Друг другу тетушки мигнули,
И локтем Таню враз толкнули
И каждая шепнула ей:
— Взгляни налево поскорей. —
„Налево? где? что там такое?“
— Ну, что бы ни было, гляди...
В той кучке, видишь? впереди,
Там, где еще в мундирах двое...
Вот отошел... вот боком стал...
„Кто? толстый этот генерал?“
И иронично финиширует:
LV.
Но здесь с победою поздравим
Татьяну милую мою,
И в сторону свой путь направим,
Чтоб не забыть, о ком пою...
Да, кстати, здесь о том два слова:
Пою приятеля младого
И множество его причуд.
Благослови мой долгий труд,
О ты, эпическая муза!
И верный посох мне вручив,
Не дай блуждать мне вкось и вкрив.
Довольно. С плеч долой обуза!
Я классицизму отдал честь:
Хоть поздно, а вступленье есть.
Вот они ключи к морфозам фенотипа Тани и ее финальной метаморфозе:
Но здесь с победою поздравим
Татьяну милую мою,
О какой это победе так радостно пропел в последней строфе 7-ой главы ее автор?
О простой – о победе РУССКОСТИ В ТАТЬЯНЕ! Таня не просто вышла замуж, или удрала, как мистифицируя нас, выразился Пушкин. Она вышла за князя и генерала, что давало ей положение в свет и материальную обеспеченность, но и за толстяка и калеку, что позволяло ей без труда реализовать задуманное женившимся автором: принять обет целомудрия и супружеской верности, сохраняя в русской душе любовь к Евгению.
Это классическая женская русскость: любить студента Васю, но идти замуж по расчету за чувака с Рублевки!
Конечно есть и иная русскость: коня остановить на скаку, если он несет мужичка, в горящую избу вломиться. если он там, подвыпив, сгорает в бреду, и пр… совершить безумства, но … это все миражи поэтические мужей рогачей и любовников. В жизни все иначе … Золушка тоже ведь не на конюшню миловаться пошла! В Замок… к прынцу …
Вывод:
Татьяна – верный и милый Идеал русскости
(2)
Идеал русскости по Достоевскому и альтернативный
Ф.М. Достоевский (ФМД) из польско-литовского рода Достоев психопатически выкроил в Дневнике писателя такой лик Татьяны из пушкинского роман Онегин:
«Он первый (именно первый, а до него никто) дал нам художественные типы красоты русской, вышедшей прямо из духа русского, обретавшейся в русской правде, в почве нашей, и им же в ней отысканные. Свидетельствуют о том типы Татьяны, женщины совершенно русской, уберегший себя от наносной лжи, типы исторические, как, например, Инок и другие в «Борисе Годунове», типы бытовые, как в «Капитанской дочке» и во множестве других образов, мелькающих в его стихотворениях, в рассказах, записках, даже в «Истории Пугачевского бунта»…
Тут уже надобно говорить всю правду: не в нынешней нашей цивилизации, не в «европейском» так называемом образовании (которого у нас, кстати сказать, никогда не было), не в уродливости внешне усвоенных европейских идей и форм указал Пушкин эту красоту, а единственно в народном духе нашел ее, и только в нем. Таким образом, повторяю, обозначив болезнь, дал и великую надежду: «Уверуйте в дух народный и от него единого ждите спасения и будете спасены».
Несколько выдержек из речи Достоевского 08.06.1880 в заседании Общества любителей российской словесности по случаю юбилея Пушкина:
«В глуши, в сердце своей родины, он (Онегин), конечно не у себя, он не дома… Конечно, слыхал и об родных идеалах, но им не верит… Ленского он убил просто от хандры, почем знать, может быть, от хандры по мировому идеалу, — это слишком по-нашему, это вероятно.
Не такова Татьяна: это тип твердый, стоящий твердо на своей почве. Она глубже Онегина и, конечно, умнее его. Это положительный тип, а не отрицательный, это тип положительной красоты, это апофеоза русской женщины, и ей предназначил поэт высказать мысль поэмы в знаменитой сцене последней встречи Татьяны с Онегиным. Можно даже сказать, что такой красоты положительный тип русской женщины почти уже не повторялся в нашей художественной литературе – кроме разве образа Лизы в «Дворянском гнезде» Тургенева.
О, если бы тогда, в деревне, при первой встрече с нею, прибыл туда же из Англии Чайлд-Гарольд или даже, как-нибудь, сам лорд Байрон и, заметив ее робкую, скромную прелесть, указал бы ему (Онегину) на нее, – о, Онегин тотчас же был бы поражен и удивлен, ибо в этих мировых страдальцах так много подчас лакейства духовного! Но этого не случилось, и искатель мировой гармонии, прочтя ей проповедь и поступив все-таки очень честно, отправился с мировой тоской своею и с простою в глупенькой злости кровью на руках своих скитаться по родине, не примечая ее, и, кипя здоровьем и силою, восклицать с проклятиями: «Я молод, жизнь во мне крепка, Чего мне ждать, тоска, тоска!»
Это поняла Татьяна… И вот она твердо говорит Онегину: «Но я другому отдана И буду век ему верна». Высказала она это именно как русская женщина, в этом ее апофеоз».
Достоевский не употребил слова «идеал», но по сути он и вещал именно об идеальности Татьяны как типа русской женщины. Выделим эти его параметры русскости по почвеннику ФМД :
= русское – это нечто вообще сущностно идеальное в отличие от европейского, западного, не почвенного
= Татьяна - художественный тип красоты русской, вышедшей прямо из духа русского
= Татьяна - женщина совершенно русская, уберегшая себя от наносной лжи
= Татьяна – внутренний лик красоты народного духа, а не лик уродливости внешне усвоенных европейских идей и форм
= Татьяна - тип твердый, стоящий твердо на своей почве
= Татьяна - положительный тип, а не отрицательный
= Татьяна - тип положительной красоты
= Татьяна - апофеоз русской женщины
= Татьяна – уникальный красоты положительный тип русской женщины
= Татьяна - твердо говорит Онегину: «Но я другому отдана И буду век ему верна». Высказала она это именно как русская женщина, в этом ее апофеоз».
В каком состоянии был ФМД, когда писал Речь и Дневник - одному Богу известно. В финальном пассаже писатель, кажется, приняв, ей богу, ибоги и запив ее сомой, улетел в мифические чертоги христианского культа = намекнув, что Таня верна ДРУГОМУ = не мужу! Христу! Хотя отчего этот и такой обет есть единственно уникальный параметр русскости … не понятно. Для этого надо стоять на почве Русского мира и стоять твердо как Мальчиш-Кибальчиш или П. Корчагин. Не Чичиков же… или Бендер его мать.
Но отчего ФМД не рискнул к этому параметру добавить выбор Таней мужа – именно и только генерала и князя, к тому же толстого и покалеченного?
Нам скажут как дегтем смажут и не промажут: Таня не выбирала = ОТДАНА! (точнее = продана – это ж ярманка!). Нет, робяты-акробаты аты-баты не зольдатен, Таня выбирала:
- она отказала Буянову, Петушкову и Пытину
- она не была благосклонна к архивным юношам
И она сделала абс-но расчетливый шаг:
- удрала (так!) от папы-автора Пушкина
- выбрала обеспеченного человека в чинах и званиях и при средствах
Это поистине расчет девоньки с Рублевки!
И этот расчетливый (а вовсе не безвольный шаг) и есть доминантный параметр или маркер истинной женской русскости
Короче, земляне земнородные, женская русскость это когда между Петушковым из электрички Москва-Петушки и Олигарховым в Майбахе с Рублевки у девицы не возникает никакого желания рассуждать о неестественном отборе, рассуждать о принципах выбора, жевать насморк, проводить критериальные исследования и формировать решающие правила задач многокритериальной оптимизации сложных систем бабьего жития. Вперед, на Рублевку!
И никаких икон, гвоздей, крестов и распятий!