Вадим проснулся от ласкового утреннего солнца, которое игривым лучом щекотало ему нос, он чихнул окончательно скинул сон и сразу же ворвался шум птичьих голосов, а совхозные петухи будто свихнулись горланя своё кукареку, по всему селу. Он с удовлетворением потянулся, чувствуя силу во всём теле, рывком выскочил из ватного спальника, а за тем из кабины своего восьмиместного уазика и трусцой побежал к водной глади реки. Узкая тропа вела под уклон к воде мимо стоявшей телеги с задранными дышлами к небу, мимо общипанной прошлогодней копны сена; мимо разбросанных берёзовых чурок; мимо, прелого навоза, облепленного бродячими курами, к мостику уходившего в воду для полоскания белья. Мостик обрывался у кромки прибрежного камыша. Глубина с мостика казалось уходила в тёмную пучину, бала зеленовато устрашающей и отражала в себе барашковые облака словно стадное небо упало в воду…
Вадим с разбегу оттолкнувшись нырнул, по наклонной уходя, в глубину. Открыл глаза, тёмно-зеленоватая вода пугала, но он упорно опускался, пока не достиг дна. Здесь огромные валуны на половину затянутые песком, переливались волнами в лучах солнца от колебания воды на поверхности. Было изумительно красиво и тихо как в вакууме. Проплыв не большое расстояние вдоль дна, Вадим поднял маленький камушек, ярко выделяющийся среди других и быстро стал подниматься на поверхность. Вынырнув, тяжело дыша и отфыркиваясь, поплыл к мостику, легко взобрался и сел на него, подставляя застывшее тело лучам утреннего солнца. Он сидел и разглядывал красивый бело-голубой камушек с серенькими, в крапинку, полосками пересекающий поперёк его элипс. Расцветка Вадиму понравилась и он мысленно представлял куда его можно пристроить или где применить… В этом раздумье, не произвольно, краем глаза, обратил внимание на край доски мостика. Она надломилась и готова была вот-вот обломиться, даже от незначительного груза. «Не свалился бы кто из тёток…»-Подумал Вадим и хотел обломить её, но увидел, что к берегу, с полотенцем шёл шеф, отвлёкся и поднявшись направился к своей машине одеваться.
- Как водица? – Спросил шеф.
- Лучше не бывает! Во! – И он поднял большой палец в верх.
- Я сейчас тоже окунусь, а ты давай заходи, завтракать будем.
- Нет, я к бабушке Маше, на чай. – Ответил Вадим одеваясь.
- Прижился ты здесь как я погляжу.
- А, что?
- Да нет ничего, иди пей, только не уходи ни куда, скоро поедем.
***
Бабушка Маша сидела у стола штопала чулок натянутый на электрическую лампочку. Вадим входя поздоровался. Она, подняв взор по верх очков, радостно пригласила:
- Проходи, садись. Сейчас чай пить будем, он подкипает уже, а ты что купался?
- Окунулся для бодрости.
- Не холодно?
- Освежает от сна.
- А, я вот штопаюсь, - сказала она, - совсем поизносилась.
- Зачем? Сходили бы в магазин да новые купили.
- Ну мне новые ни к чему, эти донашивать надо. Она отложила шитьё, грузно поднялась, держась за поясницу и принялась собирать на стол.
- Ты садись-садись – сказала она Вадиму.
Но тот вспомнил, что у него в бардачке завалялась пачка печенья, заспешил к выходу.
- Ты куда?
- Печенье забыл, сейчас принесу.
Да погоди ты с печеньем-то! Глянь тут всего полно.
- А, чего оно у меня валяться будет? Я быстро!
И он выскочил из комнаты, пересёк гостиничный коридор и вышел на улицу к машине. Уже у своего уазика услыхал короткий вскрик и всплеск воды. Вадим резко обернулся, в реке барахталась девочка, безпомощьно, руками, пыталась ухватиться за не известно, что… Захлёбываясь скрылась под водой. Не раздумывая Вадим бросился к реке, на ходу сбрасывая сапоги. Девочку не было видно, Вадим прыгнул в воду. В тёмной глубине увидел светлое пятно пульсирующими движениями по кругу уходило на дно. В стремительном погружении Вадим нагнал и схватил девочку за волос, дёрнул на себя, за тем быстро перехватив под мышки и стал подниматься на поверхность, вынырнув из воды приподнял голову девочки на уровень своей головы, боком поплыл к берегу. На берегу опрокинул её через колено и с силой нажал в районе лёгких раз, другой, почти что сразу из рта хлынула вода и девочка всхлипнув с тяжёлым писком произвела вдох и тут же закашлялась. Вадим ещё раз, резко, но не сильно нажал на лёгкие, кашель возобновился вместе с остатками воды, выплеснулся наружу.
Прокашлявшись девочка задышала ровнее. Вадим поднял её на руки и понёс к копне почерневшего сена, бережно усадил, сбегал к машине взял полог и расстелил его возле девочки пересадил её. Она открыла глаза, испуганно взглянула на него, тяжело ещё дыша попыталась встать.
- Сиди, а лучше ляг. – Остановил её Вадим и изумился васильковыми с поволокой глазами.
Он ласково провёл рукой по её влажным волосикам, по розовеющей щеке, участливо спросил:
- Как ты себя чувствуешь?
- Здесь больно, - тихо произнесла она, показывая на грудь, - и здесь жжёт. – И провела рукой по горлу.
- Нахлебалась ты, пройдёт, в рубашке родилась.
- Не знаю я…
- Зато я знаю. – Улыбнулся Вадим.
Девочку постепенно начало трясти, видя это Вадим сказал:
- Тебе отогреться надо, раздевайся, быстро! Бельё просушим на солнце.
Она подола ему мокрую маячку и платьеце, Вадим принял и сказал:
- Трусики тоже.
- Зачем?..
- А, как же? Их тоже просушить надо. – И внимательно посмотрел на девочку, спросил:
- Это не ты, в лесу, за мной подглядывала?
Девочка дрожа кивнула, сцепив на груди руки.
- Ну что сидишь? – Поторопил Вадим, - трусики снимай!
- Нет.
- Чего нет? – Не понял Вадим.
- Снимать не буду.
- Почему?
- Вы молоденький.
Вадим оторопел от услышанного и пялился на неё в удивлении, а за тем осознав её стыдливость, рассмеялся:
- Ишь ты, молоденький. Зелень пупырчатая! Только что с ангелами ручкалась, отошла и сразу, молоденький. Что бы ты ещё понимала? А ну снимай!
Девочка стыдливо съёжилась, упрямо ответила:
- Не буду.
- Я больше повторять не стану снимай! Или сам сниму и по голому месту отшлёпаю. Пологом прикройся, раз такая стеснительная.
Он отвернулся, отжимая девчёночье платьеце с маечкой, подумал: - «Вот стрекоза, с характером.» - Накрывшись пологом девочка передала Вадиму трусики.
- Так то вот, -принимая трусики сказал Вадим, - а то молоденький… - И покачивая головой, улыбаясь, понёс развешивать бельё на тент автомобиля, предупредив девочку:
- Лежи не высовывайся, а я горячий чай принесу, согреешься.
***
Вадим быстро вошёл к бабушке Маше и с порога спросил:
- Чаю бы, баб Маша…
- Так проходи давно жду.
- Да скорее! Не мне чай.
- А кому? И почему ты мокрый?
- Да тут у вас девчушка малая, чуть не утонула, чаю ей надо согреться.
- Какая девчушка?! Где? Ох ты господи! – И баба Маша, всплеснув руками, словно гусыня, вывалилась на улицу.
Вадим второпях сам налил в кружку чай, бросил душистой травы в парящий кипяток и почти бегом выскочил следом. Бабушка Маша суетилась возле девочки и причитала:
- Как же ты Нинка бултыхнулась?
- Доска обломилась. – Высовываясь из-под полога, отвечала Нина.
- А, одёжа твоя где?
- Вон сушится. – Нина кивком головы показала на машину.
Подойдя Вадим подал девочки кружку, сказал:
- Значит тебя Ниной зовут, утопленница, пей чай только осторожно он горячий.
И Нина, слегка обжигаясь, стала пить, благодарно посмотрела на Вадима и он, не выдерживая этого с поволокой василькового взгляда, обратился к бабушке Маше:
- Сухое бы ей принести одеться…
- Сейчас-сейчас! – И бабушка Маша, поднимая сплох на всё село, колобком покатилась через дорогу.
«Ну вот подняла шум» - не довольно подумал Вадим и обратился к девочке:
- Как, сейчас, легче?
- Да, спасибо. Дышать стало лучше.
- Это чай помог. – И не выдерживая взгляда девочки, сказал:
- Пей-пей чай, не отвлекайся, а я пойду одежду твою переверну. – Вадим поднялся с корточек и не оборачиваясь, пошёл к машине.
Солнце уже высоко поднялось к зениту и обжигало землю кипящим диском, было тихо и жарко. Даже камыш, согретый лучами, поник замшевыми головками к воде, и синие стрекозки, и те не порхали над водными лопухами и лилиями. Утро переходя в день набирало знойную силу. И две женщины баба Маша и вторая, с проседью выбивающуюся из под косынки, спешили через дорогу, к стожку сена, где под пологом скрывалась Нина.
У седовласой в руке был газетный свёрток, они подбежали к девочке, за суетились, причитая на разные голоса. Вадим присел на подножку автомобиля у открытой двери, закурил.
На голоса женщин вышли из гостиницы сотрудники-почвоведы, подошли к Вадиму спрашивая:
- Что стряслось?
- Утопленницу нашли, вот и галдят.
- Живая?
- Чай пьёт.
Сотрудники, вместе с шефом, подошли к женщинам вникая в обстановку. Бабушка Маша, показывая на Вадима, сказала седовласой женщине:
- Ты Валька вон кого благодари, а не господа бога. Если бы не он, не видать бы вам вашей Нинки.
Женщина кинулась к Вадиму, бросилась ему в ноги и запричитала:
- Спасибо родненький! Спасибо касатик! Век за тебя молиться буду! Счастье тебе! – Она плакала, от радости, обнимая ноги Вадима, а он стоял смущённый, растерянно озирался пытаясь приподнять её, бормотал:
- Ну-ну, что вы в самом деле?.. Жива ваша дочка, всё хорошо. – Он поглаживал женщину по волосам и съехавшей косынки, не ловко поглядывая на набежавшую толпу, ища поддержки.
К ним подошла бабушка Маша придерживая за руку Нину:
- Ну чего голосить то? Бери Валька дочь да идите уже, народу гля, тьма!
Женщина поднялась, беря за руку Нину, поклонилась Вадиму:
- Спасибо тебе сынок! Ещё раз спасибо! И поклон от меня твоим родителям, жене, если есть. Спасибо!
- Жены нет, - ответил Вадим, - а вот невеста появилась. – И он подошёл к Нине державшуюся за материнскую руку, потрепал ласково по щеке, со словами:
- Будь здорова, утопленница! Не тони больше, а то тошно будет, на земле, без твоих глазёнок…