Заноза

               
Парень сунулся в такси у центрального универмага. Черноволосый, лет двадцати пяти. Загорелое, чуть вытянутое лицо, к которому, как говорится, любая кепка пойдет. Рабочий парень.       
- Друг… -  замялся, оттачивая вопрос.  – На Щербакова до автобусного парка доскочим? Там сварщика захвачу. Стеллажи подрядились в ЦУМе ремонтировать, а он - опаздывает.         
- Поехали… - и хотел было прикинуть стоимость поездки, да собеседник перебил:    
- Полторы сотни хватит?! 
- Хватит, - согласился, - хотя нынче за такой крючок и вдвое больше берут.
- Ну, таксисты... – пассажир аж крякнул от досады, усаживаясь рядом со мной. – Как проскочим автобусный парк, - его палец ткнулся в панель приборов и вывел на пыльной поверхности  загогулину, - сразу и остановишься. Я оттуда в цех зайду. – Вспомнив таксистские расценки, опять крякнул, но уже менее энергично: - Ну, дерёте! Шкура трещит.   
       - Шкура… - буркнул я. – А вы за «спасибо» работаете? …А в работу лишь руки вкладываете да пару электродов.    
И пассажир уже был согласен с  моими доводами, не каша ведь  у него в башке.       
Так за разговорами и домчались до автобусного парка, вернее до заправочной станции рядом за ним. Слева от заправки тянулся забор из бетонных плит, к правому её крылу не примыкало пока ничего, лишь царство крапивы и ивняка буйствовало под лёгким ветерком. И тропинка устремлялась в то сонное царство. 
- Эх, как оно! – подосадовал пассажир, - Сказал ведь сварщику: «Подвези швеллеру!»  …Ничего не сделал!  – Выскочив из такси, расстроено махнул рукой и зашагал к тропинке. 
Его не было уже минут пятнадцать… Вот, зараза!  Всегда надо  за подобные поездки деньги вперёд брать: и клиент быстрее бегает, и ждать не так тягостно.
   А может тот сварочный цех неподалеку? Поторопить бы… И шагнул из машины.  Но за оградой, где юркая тропинка  выныривала из ивняка, ничего похожего на цех сварщиков и близко не было. Лишь непонятное нагромождение бетонных чушек таилось слева, а поодаль, ближе к голове парка, высилось  ребристое строение. Посреди его рёбер стоял оранжевый  автобус и голый до брезентовых штанов кудлатый мужик щедро поливал его водой из резиновой кишки.
- Поди, заждались? – услышал знакомый голос. Тяжело дыша, рядом со мной стоял пассажир. Видать, торопился, поспешая к такси. – Я говорю сварщику: «Заждался таксист!» А он своё: езжай один,  доварю эстакаду и на тестевом «Запорожце» сам к универмагу подъеду! Тесть у него, - пояснил, - неподалёку живёт. Ну, ладно, - заключил, вдохновляясь, - сейчас проскочим до диспетчерской на Рабочем поселке, захвачу дрель, а потом уже и к ЦУМу. Доплачу, чего там…    
Сунул захваченный у сварщика целлофановый пакет в ноги и теперь, когда ехали в поселок, смотрел на меня даже заискивающе. И говорил о том, что несёт множество хлопот, но ничего: деньги любому вихор причешут!
И говорил бы, поди, про те деньги бесконечно долго, да увидел Рабочий посёлок и оборвал себя:
- Теперь налево и к диспетчерской!
Там, где была конечная остановка маршрутных  автобусов, стояло несколько сизых от пыли  вагончиков. Дремали себе, спрятав внутрь двери и амбразуры окошек, а наружу торчал лишь вагонный тыл.
Пассажир выскочил из такси и устремился вглубь вагончиков. «Подожди, шеф!» услышал я сквозь распахнутую дверку. Появился он тут же – за пакетом:
- Сейчас отдам диспетчерам дыньку, давно уже обещал, да дрель и заберу!
И пропал в вагонном чреве. …Когда спустя уже много времени, я сунулся туда, куда убежал пассажир, то увидел лишь закрытые вагонные двери да древние замки на них. А в заросли кустов и крапивы уходил   тротуарчик шириной в доску. Им-то, поди, и ускакал мой пассажир! Сбежал, выходит…
Я плюхнулся обратно в машину. …Знал ведь, что Парфеново ненадёжный район! …И не к сварщику бегал мой пассажир у автобусного парка, а к цыганам! Там ведь только они одни и обитают. Наркотиками торгуют. 
И жил бы в моей душе тот многорублевый урон не один час, а то   и весь сегодняшний день, да затмило его вдруг совершенно   иное происшествие. 
Уже у гаражного кооператива, куда я ставил на ночь машину,  меня обогнал синий «жигулёнок». И обошёл-то, стервец, на полном ходу, и как раз там, где обычно нудно притормаживаешь, чтобы не покорежить на выбоинах  машинное днище. Грянув подвеской о щебень, «жигулёнок» поднял густое облако пыли и вынырнул из него уже у сторожки кооператива. Но номер-то машины был Пашкин, вот что главное! Моего соседа по гаражу… Того самого Пашки, что любил машину больше, чем жену, а то и всю родню вкупе!
Преодолев, наконец, колдобины, я проскочил к своему гаражу. Пашкина машина была уже там. Стояла в клубах пыли и фырчала, отпыхиваясь от скачки. Водительская дверка распахнута.
И именно хозяин машины появился передо мной, встал, покачиваясь, возле железного коня.
- Павел, ты?!
Пашка широко улыбнулся и качнулся навстречу:
- Как я тебя, а?! Обошёл, как стоячего…
- Пьяный что ли?!
Года два назад Пашка купил возле моего гаража кирпичную развалюху. И как-то вечером подошёл ко мне:
- Что, сосед, успею до зимы гараж изладить?
- Вряд ли… Только, если кровь из носу!
- Вот и я также думаю…
И он пару недель завозил крошечным прицепом бэушные кирпичи да обломки бетонных плит, складывал их в кучу возле ржавых ворот, а потом принялся сволакивать сюда же то, что послал ему Бог из гнутых металлических труб и прочего железного хлама.
На моих глазах учился стыковать те трубы, схватывать    сваркой, пеняя на жену, что замешкается вдруг, да вовремя не подаст электродину или иную надобность.  Сам вёл кирпичную кладку. Горяч Пашка на работу, деревенские они все такие.
И воздвиг  монолит на загляденье, правда, не за одно прошлое лето - и нынешнее прихватил! С полатями для оставшегося от стройки металлического хлама и утепленным закутком под самой крышей. Отсюда Пашка мог постоянно видеть   ёмкое гаражное нутро и тут же, в лучах  электрических ламп, заниматься какой-то  кустарщиной. …И «жигулёнок» его блестел пуще всех соседских легковушек. И вот сейчас этим-то «жигулёнком», да о щебень! 
- Пьяный?! – я всё ещё не верил увиденному.
- А что? – ощерился Пашка. - Всем можно - мне нельзя? – и  возмущенно шагнул навстречу.
- А Настя где? - Я так привык видеть их вместе: и Павла, и его помощницу жену со смешливой, как радуга, дочкой.
- Настя? В деревню уехали, на молоко. А я тут… Решил отдохнуть, как человек! Выпьем?
Ну, Пашка! Ты же, брат, меня сегодня убил! …Без стыда лица не износишь, любому ясно, но как хотелось бы увидеть  всё-таки   безгрешного-то! Чтобы детям показывать: вот он – живёт в труде и радении человек. Учитесь!
- Убил ты меня! – повторил уже вслух. – Весь день испортил…
- Скажешь тоже! – сосед даже волосы на затылке взлохматил от негодования. – Неужто хуже меня тебе сегодня ни один гад не попался?
- Нет, не попался… А-а, - вспомнил-таки наркомана с тремя порушенными сотнями, - но это совсем и не гад был… Так -  гадёныш! С тобой-то заноза поострее вышла.