Про любовь. Короткие рассказы 15

 

  Лидия и Ренат


Любовь почему-то  часто начинается с весьма странных встреч и в весьма странных местах…

…Лидия старела столь стремительно, что стала выходить курить на балкон по утрам уже не в привычном прозрачном халатике, а сразу в  прозрачных трусах и таком же бюстгальтере.
Причем в таком наряде она поразительно походила на постаревшую актрису Елену Яковлеву из «Интердевочки».
Снизу кричала бабка Александра:
– Не стряхувай сюда вниз пепел,лахудра! Не стряхувай! Всех мужиков хороших страхнула, а теперь на голого живца ловишь? Дураков?
 Бабка Александра (она же Шурка-бабка) была человеком веселым и раскованным. Любила выпить и танцевала в ортопедических ботинках на чужих свадьбах.
В ортопедических – потому что умер муж - инвалид на ноги. И оставил после  себя много обуви. Что ж ей – пропадать? Тем более, что с теплым носком она носилась хоть в зиму, хоть в лето. Хоть на свадьбу или по гостям.
Или отпинываться, например, от алкашей. Тоже  хорошо получалось.
И она ни на кого не походила, только на старую бодрую бабку.
Носатую.
А Ренат (походивший на поддатого солиста из древнего ансамбля  «Верасы»), был строителем  по разным квартирам.  Типа прораб. А потом он пошел в рыбинспекторы, где  беспощадно ловил, а затем  «грузил» браконьеров. Интересного в этой профессии было так много, что он неожиданно увлекся писательством. Писал  прораб  очень много и всякого - и на всяких прозах, Избах и литрессах.
Но почему-то не  о   мужественных людях, а  о всяком сексе и историях с ним связанных.
И однажды даже родил, как выплюнул,  роман во много страниц. «Чужая жена в потемках» - называлось это произведение.
По многоим страницам романа кочевала интересная фраза: «… и ритмично задвигались бедра обоих».
А так как особой образованностью Ренат (как прораб, так и писатель), не отличался, то   встретилась там и такая фраза: «… на подносе благоухали чесноком  ломти копченого портулака, нарезанного широко и толсто…»
 
А познакомились Ренат и Лидия на похоронах.
Начальника средней руки и ума.
 Среди толпы провожающих.

…Покойник лежал спокойно. Не вызывающе.  Однако один глаз у него был не до конца закрыт, и от этого присутствующим казалось, что Иван Сергеевич подсматривает за ними, видит их всех насквозь и сейчас возьмет и скажет привычное: «Что, сволота, опять  за моей спиной шушукаетесь?»
- Ешьте, ешьте! Эти огурчики еще покойник делал. Своими рученьками! =- всхлипывала вдова на последующих поминках в  кафе «Любители»». – А сейчас лежит в сырой земельке…

Ринат и Лидия уже  сидели рядом.
А сзади наливали, и пили-ели. Вели достойные беседы на соответствующие темы.
Кто спрашивал вежливо, но путая ударения: « Сколько сейчас новых слов на этих современных похоронах и на поминках. Скажите, а вот эти креманки и кремация – они как-то связаны между собой?»
Кто-то эстетствовал: «Разве можно в такое кафе тащить свою  дачную консервацию? Хоть даже и от покойного?»
 Кое-то невольно  признавался в несовременности: «Халапения – это что такое?  Думал – продажная женщина. Оказался – халапеньо, острый перец. Какая игра слов…»
 Кто-то опасливо мычал: «Не люблю, я   всякие поминки вот в таких заведениях. У меня друг  там внезапно подхватил лошадиных глистов. А ведь это очень страшно, согласитесь? До сих пор выводит…»

А бабка Шурка (она в родственниках оказалась у покойного) немного перепила и  начала танцевать. Понимая трагичность момента –  в углу и медленный танец. Поскрипывая ботинками.
Но ее вывели, позвав здоровенного повара.  Бабка выходить не хотела,  и  уже в дверях, сорвав   с  выводящего  повара колпак, бросила его об землю и закричала-запела всем оторопелым   поминальщикам песню Людмилы Зыкиной: «Хлеб всему голова!»
- Моя соседка… - горестно сказала Лидия. – Любит это дело.
  - Может ей  ООО организовать?  Типа «Танцующие на похоронах»? – подмигнул  писатель Ренат.
Лилия засмеялась-затряслась  бюстовым смехом.
- Я тоже  танцевать люблю. Под  хорошее  красное вино.
 И на ухо пропела Ринату: - «Красиво жить не запретишь – в Монте-Карло»! Ты отвези меня, малыш, в Монте-Карло!»
 - Так поедем. Прямо сейчас. Знаю я одно местечко. Чужая дача. Но я там как свой. Что тут по похоронам киснуть…
 Ну, в общем, после похорон они и зажили вместе. С любовью, конечно. А что там было с их ритмично двигающимися бедрами, мы уже не знаем, естественно.
Вот так на мрачном поле похоронных трагедий рождаются (как  и вездесущий портулак), подснежники новой любви…