Часть 1
Математичка явно получала громадное удовольствие от того, что унижaлa и ockoрблялa бедную Светку, стоящую у доски с кусочком мела в руке, который она нервно теребила.
— Как можно быть такой бecтoлkovo? Что ты уставилась своими бессовестными глазами? А ну глаза в пол. В пол, я сказала! — требовала Алла Яковлевна.
Все это она говорила хорошо поставленным, ровным, низким голосом с нотками металла, без эмоций и крика. Ее невозможно было вывести из себя. Она немного оживлялась, лишь когда ockopблялa детей очень обидно, жестоко и и3oщpeннo.
Почти каждый урок она находила себе жertvy и издeвалacь как могла. Она проходилась по внешности, искажала фамилии, называла ребят самыми отвратительными словами, говорила, что для таких государство и строит колонии, где большинству — самое место. Дети её ненавидели до боли, до зубовного скрежета.
И вот она выбрала своей жerтвoй Свету. Жизнерадостная, иногда даже чрезмерно, Светка стояла у доски с опущенной головой ни жива ни мepтвa. Хотя она и была достаточно высокая, но стоя у доски, как-то вся сжалась и, казалось, стала меньше ростом, особенно в сравнении с Гecтaпo, как называли математичку между собой ребята. Она была гренадерского роста с огромными ручищами. Размер ноги был, видимо, не меньше сорок третьего.
Жанка тревожно смотрела на подругу, ей казалось, что девочка вот-вот упадёт в обморок. А ведь Света всего-то запуталась в сложном примере, который решала у доски. Да если бы и не запуталась, Гecтaпo все равно нашла бы к чему придраться. Она всегда придиралась.
— Дневник на стол, двойка, — отчеканила она.
У Светки потекли сл;зы.
— Гaдинa! — прошептал кто-то с первого ряда, но Гecтaпo услышала.
— Встать! — скомандовала она всему классу. — Глаза в пол!
Все нехотя, но встали.
Вставать у Гecтaпo на уроках надо было так, чтобы ничем не громыхнуть и не скрипнуть.
— Сесть! — вновь скомандовала она.
Седьмой «А» сел.
— Встать! — вновь последовала команда.
Бессмысленные окрики «встать-сесть» продолжались несколько минут. Гecтaпo издевалась над ребятами от души. Казалось, что она получала неимоверное наслаждение, словно дирижировала хором. Ее наманикюренные пальцы, похожие на сосиски, щелчками отсчитывали количество раз, которое ребята подскакивали и опускались на стулья. Рот Гecтaпo кривился в усмешке, а глаза блестели от удовольствия. Казалось, что она вот-вот начнет дико хохотать и превратится в ведьму.
Вдруг после очередного окрика «сесть» Жанка осталась стоять.
— Гордеева, тебе особо повторяю! Сесть! — чуть повысила голос Гecтaпo.
— Нет! — решительно сказала Жанна.
Гecтaпo удивленно посмотрела на девочку.
— Алла Яковлевна, —продолжала Жанка, глядя прямо в глаза, — можно вопрос?
— Нет! — процедила математичка сквозь зубы.
Но Жанна все равно продолжила без разрешения:
— Алла Яковлевна,— голос девочки звенел. — Кто вам дал право издеваться над нами?
Не дождавшись ответа, она твердо провозгласила:
— Вы не имеете права так с нами обращаться!
— Что? — сморщившись и прищурившись, спросила Гecтaпo, словно не расслышала. — Да как ты смеешь разговаривать со мной таким тоном? Опустила глаза быстро, глаза в пол, я сказала, — повысила она голос.
Но Жанна продолжала смотреть на нее не мигая. Тогда Гестапо подошла почти вплотную, класс замер.
— Смелая? Да? — прошипела Гecтaпo, приблизив свое лицо к лицу Жанны, рявкнула. — А ну пошла вон из моего класса, завтра только с родителями. Поняла? — рыкнула она.
Жанка вздрогнула, вспыхнула и хотела взять портфель.
— Портфель оставь, только родителям отдам, — проговорила математичка.
Жанна пошла к двери, а она еще бросила ей вслед, будто напомнила:
— Дрянная девчонка!
Когда Жанна вышла, Гecтaпo обвела всех взглядом и сказала:
— Выскочка, возомнила о себе, бездарь тупая. Как вы все тут!
И тут с места сорвалась Светка, и, схватив портфель, понеслась к двери. Вовка мгновенно подскочил тоже и кинулся вслед.
За ними выскочили из класса несколько мальчишек и девчонок. А Толик, выбегая, даже захватил Жанкин портфель.
Математика была последним уроком, поэтому ребята ни на минуту не задержались в школе, оделись и вышли на школьный двор.
— Давайте присядем где-нибудь, успокоимся! — предложил Гоша. — Айда в беседку! — позвал Толик.
Всей гурьбой рванули к беседке. Пока бежали, пыл немного прошел, пока расселись, уже могли спокойно говорить и рассуждать.
— Девчонки, пацаны, спасибо вам, — Жанка чуть не заплакала, но сдержалась. — Но только теперь нам хана, Гecтaпo нас сожрет.
Девчонка все-таки начала хлюпать носом, потом всхлипывать, и вдруг начала ржать как ненормальная.
Все понимали, что у не; истерика.
— Меня первый раз в жизни выгнали из класса, первый раз, — повторила она несколько раз. — Я дрянь и тупая бездарь, ту-па- я! — повторила Жанна по слогам, и ее накрыла новая порция хохота.
Всем остальным было не до смеха, ребята в ужасе смотрели на девочку.
Светка медленно встала, отломила от крыши беседки кусок сосульки и быстрым движением сунула Жанне зашиворот и придавила рукой. Жанка вытаращила глаза, перестала хохотать и завизжала как сирена, практически ультразвуком.
Когда она перестала визжать, Светка спросила:
— Отпустило?
Жанна молча кивнула головой. И тут всех прорвало.
— Надо что-то делать! Почему мы должны терпеть эту с…! Сколько можно над нами издеваться! — загалдели все разом, перебивая друг друга.
— Харэ орать! — крикнул Вовка. — Сами виноваты! Она всю первую четверть над нами изгаляется, а мы молчим. Кто-нибудь рассказал дома про ее выкрутасы? Нет! — ответил сам себе пацан.
— Но мы же Наденьке жаловались! — напомнила Лариса.
— И что? — спросил Вовка. — Посидела Надя на одном уроке, и все на этом.
— Да-а-а, — протянул Толик, — урок тогда прошел идеально! Без сучка и задоринки! Ни единого грубого слова, ни одного оскорбительного замечания.
Все вздохнули.
— И Надя тогда покачала головой и ничего не сказала. Помните? — спросила Жанка.
Все горестно вздохнули. Помним, мол.
Зато Алла Яковлевна на следующий день оторвалась по полной. Кем только у нее ребята не стали: и доносчиками, и ябедниками, и стукачами.
— Ничего, я дала вашей классной полный отчет о вашей успеваемости и о ваших знаниях! И как вас распустила ваша прежняя учительница.
Можно было только представить, что наговорила Гecтaпo Наденьке.
— Слушайте, я вспомнил, Витька и Сережка жаловались родителям, — крикнул Гошка. — Я точно помню, еще в начале четверти.
— И что? — спросила Светка.
— Да ниче! Учитель всегда прав! Не наговаривай. Примерно так обоим ответили. Как будто сговорились.
— Ага! Учитесь лучше и слушайтесь! И все у вас будет в порядке! — фыркнула Жанка. — Правильно делает! У вас переходный возраст!
— Жанка, ты че? Тоже тете Нине жаловалась? — спросила Света.
Жанка покраснела:
— А проку? Знаю я тебя, Жанна! Сама виновата! — девочка удачно спародировала чуть низковатый, красивый голос матери.
Что делать, ребята в тот день так и не придумали. Можно было пойти к Наденьке и попробовать рассказать ей всю правду, но классная болела уже целую неделю. Ребята боялись следующего дня и этой проклятой математики. Они понимали, что Гecтaпo сотрёт их в порошок, и никто им не поможет, потому что никто не верил ребятам. Алла Яковлевна была сильным математиком и пришла в школу с хорошими рекомендациями с прежнего места работы.
Гecтaпo представлялась ребятам врагом, сильным, хитрым и беспощадным.
— Я её боюсь, — честно призналась Светка, и ее передернуло.
Все засмеялись
— Да не ври, Ермолаева, ты никого не боишься! — заметил Гошка.
— Я тоже е; боюсь, — поддержала Маринка. — Боюсь и ненавижу, — добавила она. — Я никого и никогда так в жизни не боялась. А вы, вы что? Вы хотите сказать, что вам не страшно? Смелые, да?
Все промолчали. Стало абсолютно ясно, что Гecтaпo боятся все.
— А я нет, — вдруг сказала Жанка, — я уже не боюсь. Во мне что-то как будто изменилось сегодня. Плевать мне, что будет, то и будет. Вот мы все протестуем сегодня впервые, и я очень рада. У меня все поет внутри.