Утро 22-го вантоза, в отличие от теплого солнечного дня накануне, выдалось холодным, пасмурным и ветреным. Тьерсен спустился с экипажа около Нового моста и пока шел по нему и далее – по набережной Орлож, основательно продрог.
Подходя к длинному и мрачному, увенчанному четырьмя островерхими башнями зданию – тюрьме Консьержери, он почувствовал, что зубы его непрерывно стучат – то ли от порывов пронзительного холодного ветра, то ли от нервного напряжения. Так называемый Дворец Правосудия, в котором и проводилось заседание Революционного трибунала располагался здесь же, в правом крыле Консьержери. Подойдя к нему, Жан-Анри понял, что нужно было явиться раньше. Довольно большой двор перед входом в Революционный трибунал был заполнен оживленным народом. Тьерсен сглотнул и, поправив сбившуюся трехцветную розетку, прикрепленную к отвороту камзола, подошел к одной из женщин.
- Скажите… эти граждане… они все ожидают начала заседания трибунала? – обратился он к гражданке лет сорока в кружевном чепце и накинутой на костлявые плечи светлой вязаной шали. Женщина посмотрела на него блеклыми, на выкате глазами и улыбнулась тонкими губами.
- Конечно, гражданин. А чего ж еще они, по-твоему, ждут. Я и сама пришла посмотреть, как заговорщиков на гильотину отправят.
Сразу пятнадцать человек сегодня судят. У гильотины хороший урожай будет. Ты ведь и сам пришел посмотреть на это, так ведь?
И она улыбнулась ему еще шире, как доброму другу.
Тьерсен слегка кивнул, ощутив, как к горлу подкатывает тошнота. Он постарался отойти от женщины подальше, но сделать это оказалось не так-то просто. С боков и сзади уже вовсю напирали вновь пришедшие. Он видел их возбужденные блестящие глаза, открытые рты, из которых неслись крики – революционные лозунги вперемешку с ругательствами, смешки женщин. Где-то сзади заплакал ребенок. Спустя минут пять двор перед входом в Революционный трибунал был заполнен до отказа.
- Открывайте! – громогласно рявкнул какой-то санкюлот, стоявший позади Тьерсена, - уже почти 9 часов! Нам еще места занимать!
Жан-Анри со страхом подумал, что мест в зале на всех может и не хватить.
- Открывайте! – закричали сразу несколько голосов, раздался громкий свист.
Прошло еще несколько минут ожидания. Гул толпы стал нарастать.
С большим усилием Тьерсен продвинулся немного вперед, вытянув шею и не отрывая взгляда от двери, расположенной между двумя массивными серыми колоннами. Прошло еще несколько мгновений, и она наконец-то открылась… Толпа живо устремилась внутрь. Жан-Анри, работая локтями, также активно продвигался вперед, думая лишь о том, получится занять место в зале или нет.
- Граждане, соблюдайте порядок! – раздался громкий голос какого-то чиновника, стоявшего сбоку от входа. – Соблюдайте порядок, иначе заседание трибунала будет сделано закрытым!
Эти слова как будто немного отрезвили публику, которая прекратила давку у входа. Люди перестали лезть в дверь одновременно со всех сторон, и возникло даже некое подобие очереди. Очутившись внутри Консьержери, Тьерсен вместе с потоком людей влился в следующие открытые двери. Это и был зал, в котором заседал революционный трибунал. Ему очень повезло, так как почти сразу двери за его спиной захлопнулись, а гвардейцы, охраняющие зал, стали разгонять тех, кто остался снаружи.
Жан-Анри успел занять место и на скамье для публики. Правда, в самом последнем ряду, откуда мало что было видно, если только привстать. Но он был рад и этому.
Обвиняемых еще не привели, и в зале царил оживленный гул. Тьерсен выдохнул и посмотрел на большой белый циферблат часов, висевший над входной дверью. Без трех минут 9. Скоро… совсем скоро он увидит Жаннет. Свою бедную девочку. При мысли об этом к горлу подкатил комок… он опустил голову, чувствуя, как в глазах защипало. Тьерсен немного привстал и посмотрел вперед, на длинный стол, накрытый зеленой тканью, за которым сидели судья, общественный обвинитель и прокурор. Присяжные – 12 человек, располагались сбоку, на отдельной скамье.
- Введите обвиняемых! – голос Эрмана, председателя революционного трибунала, прозвучал резко и отрывисто.
Публика мгновенно стихла. В этой зловещей тишине Тьерсен слышал лишь глухие удары собственного сердца. Он провел рукой по лбу, на котором выступил пот…
Дверь открылась, и в зал, сопровождаемый вооруженными гвардейцами, первым вошел высокий худощавый человек средних лет, с темными волосами с проседью, завязанными в хвост. Он был одет в темно-синий камзол из вероятно дорогой прежде ткани, но сейчас уже изрядно поношенный. Лицо его, бледное, с правильными чертами, несло на себе печать усталости и обреченности. Тьерсен понял, что это, вероятно, и есть бывший барон Жером де Карвевиль. Что сразу же и подтвердилось выкриками из зала:
- Заговорщик Карвевиль! – откуда-то сбоку раздался истошный женский голос.
Тьерсен повернул голову, и увидел, что кричала та самая женщина в светлой вязаной шали, к которой он обратился с вопросом во дворе.
- Отправляйся на гильотину, аристо! – закричала она ещё громче.
Публика зашумела. Призыв женщины бодро поддержали еще несколько человек.
- Спокойно, граждане! – председатель Эрман деловито позвонил в колокольчик, призывая к порядку.
Карвевиль сел на длинную скамью, располагавшуюся справа от стола с судьей и устало прикрыл глаза. А в зал под конвоем гвардейцев уже входили следующие обвиняемые. Тьерсен привстал, радуясь, что находится в последнем ряду и не вызовет недовольство тем, что загораживает кому-то обзор. Он с каким-то мучительным страхом и в то же время жадно вглядывался в фигуры и лица людей, входивших в зал и по очереди садящихся на длинную скамью вслед за Карвевилем.
Вошло уже девять человек… десять… одиннадцать… двенадцать… Жан-Анри сцепил пальцы, теперь уже неистово, как ребенок, надеясь на чудо… на то, что вопреки всему что-то произошло, что Жаннет не окажется здесь. В этом страшном месте. Вдруг, накануне что-то изменилось, и ее решили не отправлять под суд…
Он уже почти поверил в это, когда последней в зале трибунала появилась она, его девочка. Тьерсен сразу узнал ее стройную фигурку, исхудавшее лицо, длинные темные волосы. Жаннет шла, гордо распрямив спину, плотно сжав губы и сосредоточенно глядя перед собой, словно уже приблизилась к подножию эшафота.
Тьерсен почувствовал, как сердце рухнуло куда-то вниз… Он едва сдержался, чтобы не позвать ее. Не выкрикнуть ее имя.
Девушка села вместе со всеми обвиняемыми на скамью подсудимых, после чего двери в зал закрылись, а рядом с ними встали двое вооруженных гвардейцев.
Председатель революционного трибунала Эрман позвонил в колокольчик.
- Заседание революционного трибунала объявляю открытым, - торжественно провозгласил он.