Когда в семье моего дорогого греческого друга Никоса все родственники закончились, то есть я написал портреты их всех: близких и дальних, он предложил мне полететь с ним в Америку, уверяя, что в Бостоне, Чикаго и Нью-Йорке их живёт гораздо больше, чем в Спарте, и меня там ждёт очень много работы
- Пола-пола лефта,- что в переводе с греческого означает «большие-большие деньги», - произносил он много раз и всякий раз как-то таинственно, заманивающе, разводя руками в стороны, округляя свои глаза, высматривающие мою реакцию. В этот момент мне казалось, что биополе его становилось больше, а рядом с нами незримо оказывался огромный мешок, туго набитый пачками зелёных денежных знаков. Конечно, иногда я представлял себя, сидящим где-нибудь в Бостоне у большого окна и пишущим какой-нибудь 125-й портрет из американской греческой диаспоры, с удовольствием принимающим благодарность, восхищение и рукоплескания моих новых заказчиков. Но мог ли я захотеть поехать туда, как говорится, всерьёз и надолго, после слов Никоса, в которых он неоднократно выражал свой прогноз будущего России, США, Греции через каких-нибудь 50 лет?
- Сэ пенинда хроня, - опять привожу я слова Никоса по-гречески, - сто козмо та инэ моно Америки! – по-русски «через 50 лет в мире будет только Америка» - говорил мне Никос, пытаясь доказать это конкретными фактами из своей Бостонской жизни, где он работал два месяца в году официантом, получая за свою работу большие чаевые.
- До двух часов дня, - расширял свои зрачки Никос, - минимум 200 долларов! Рубашка, - показывал Никос на свою рубаху, - два доллара! Телефонная связь (ещё обычная, не сотовая) – тыпота! То есть ничего не стоит!
Какие причины стали непреодолимым препятствием к тому, что в США я не только не полетел, но и даже не сделал ни единого шага в этом направлении? Причина первая: видимо, я слишком много прочитал и посмотрел всякого патриотического, в частности, про Александра Невского, и мне было обидно, что в мире Чупа-чупс, образно говоря, становится популярнее, чем Александр Невский. И зачем тогда я порвал 20 долларов и разложил их на тарелке, когда услышал, что америкосы бомбят Ирак? Нет, с тем, что везде будет только Америка, я никак не мог согласиться! Это я ещё Новую хронологию Фоменко и Носовского не знал, в частности, их точку зрения, что на самом деле золотая лихорадка была не на Аляске, а в имперском штате Нью-Йорке, где реформаторы грабили имперскую казну Всемирной русской империи. Второй причиной была та, что я не хотел туда на год или даже более. Вероятно, тут сказалась некоторая усталость от моих восьми или девяти поездок в Польшу, в начале 90-х, где я переписал всех родственников своего польского друга Михала.
Спросите, где деньги? Да всё там же… Дело в том, что я цены не загибал, мне без работы было гораздо более тягостно, чем без денег. Зато ко мне практически всегда была очередь, за моё качество при столь невысокой цене меня, образно говоря, носили на руках, относились, можно сказать, по-родственному.. И Никос был как раз из тех, кто меня очень ценил и всегда называл только Бэнжамэн, каждый раз произнося моё имя на американский манер с сердечной теплотой и очень уважительно. Колю, кстати, возможно, это как-то задевало и обижало, ведь он, работая там разнорабочим, не познал и сотой части того дружеского и уважительного ко мне отношения, и он ка-то сказал фразу, наверное, для любого художника довольно обидную. «Художник, - изрёк мой даниловский приятель Коля, - только тот, кому платят по 9 тысяч долларов». Это он где-то накануне услышал, что какой-то художник продал какую-то свою картину за такие деньги. Потому и сказал: «9 тысяч». Было бы больше, сказал бы больше. Добавлю: это сказал мне человек, который за возможность попасть в Америку на работу, как говорится, маму бы продал.
В общем, ни в какую Америку я не полетел, и даже не попытался это сделать, хотя мои друзья греки (не только Никос) предлагали мне свою в этом деле помощь. Я же, видимо, для прикола ответил, что в Америку очень хочу, но только не в Бостон и Чикаго, а на уже упомянутую выше Аляску.
- Охи, охи, - что значит «нет-нет», - эки поли крио, - «там очень холодно», - съёживался Никос, поднимая воротник своей рубашки, всем своим видом показывая невозможность и нецелесообразность нашего с ним туда путешествия. А я, говоря про Аляску, живо представлял себе удивительные снежные пейзажи, и мне становилось как-то радостно и спокойно. Разве я виноват, что его родственники живут в основном в Нью-Йорке, Бостоне и Чикаго, а на Аляске нет никого, даже самого дальнего, как говорится, седьмая вода на киселе, всеми забытого родственника? Иначе, наверное, пришлось бы ехать… Ведь за слова свои надо отвечать. Не так ли?
..
(«Мои биографические заметки»)
Около 2021г.