Покаяние

       

       Второе марта 2014-го года пришлось на Прощеное Воскресенье, и, как выяснилось позже, совпадение этой даты со всем тем, чему я оказался свидетелем в этот день, не было случайным.
        Я ехал в вагоне метро к ранней литургии в собор Владимирской иконы Божией Матери. В это время по выходным дням в транспорте обычно пустынно. Будничные пассажиры в эти дни обычно отсыпаются, и лишь немногочисленное исключение из этого правила составляют те, кто, вероятно, работают сторожами, водителями, медиками и т. д., словом, на таких должностях, которые выходных дней не имеют. В наше время таковыми работниками чаще всего являются пенсионеры. Другой тип пассажиров этого часа – группы молодежи по два–три человека, возбужденные, немного навеселе или, наоборот, полуспящие. Они в такие часы возвращаются домой после ночных бдений и дискотек.
         Я сидел на скамье и рассматривал рекламы и объявления на противоположной стене вагона, которыми они, стены наших вагонов, в последние годы беспощадно обклеиваются. Среди прочих объявлений было следующее:
         «Православная Русь. Моя история. Романовы». «Лен ЭКСПО», с 16 февраля по 2 марта, вход свободный.
         Надо сказать, что прочел я это вполне равнодушно. Объявление такое не вызвало у меня никаких эмоций. Я давно уже привык к бесчисленным разговорам и о Романовых, и о царских останках, и об их родственниках в разных странах и т.д. Однако заметил для себя, что день уже последний, а так как транспорт от собора до «Лен ЭКСПО» очень удобен, 10 и 11 троллейбусы, то решил все же съездить туда после службы.
        Так я и поступил. Отстояв раннюю литургию, я направился к месту выставки, к павильонам «Лен ЭКСПО».
        Ранняя литургия, я не устаю это повторять – особая христианская благодать. Если ничего не знать про Царство Небесное, то одно право начинать день с ранней литургии стоит того, чтобы быть православным. Но для меня она хороша еще и тем, что после этой службы вы выходите в пустой, чисто прибранный город, каким он бывает, быть может, только в это время. Мне всегда кажется, что ангелы-дворники прошлись по нему незадолго до этого и вымели не материальную грязь, это делают дворники земные, а грязь духовную, и город какое-то время стоит обновленным и чистым. Хорошо в этот час зайти в пустое еще кафе и выпить чашку кофе или чая.
        Троллейбус остановился в Гавани напротив постоянного выставочного комплекса «Лен ЭКСПО». В этот ранний час перед входом уже была очередь. Как это обычно бывает  в случае подобных экспозиций, очередь размещалась между турникетами. Я встал в хвост. Очередь, к счастью, продвигалась очень быстро, почти без остановки, и вскоре я оказался у входа на саму выставку.
         Здесь поток посетителей разделялся на два рукава. Первый, больший рукав, были люди верующие, православные. Они шли мимо Федоровской иконы Божией Матери, которая считается покровительницей царского дома. Рядом с ней стоял монах. Люди по очереди прикладывались к иконе и шли дальше, в первый зал. Другие следовали туда же, минуя икону.
         Экспозиция размещалась в двадцати одном  зале, следовавшем один за другим, образовывавшим галерею в виде замкнутого кольца и начиналась с зала, посвященного боярской смуте. Смута эта, как мы помним, случилась в нашей стране на рубеже 16-го и 17-го веков и грозила ей полной потерей суверенитета, а проще сказать, иноземным порабощением, прикрытым, как это часто бывает, благообразными самоуговорами, маскировавшими обычную измену. К счастью, у народа нашего в то время достало сил и воли не допустить этого. Здесь уместно вспомнить купца Кузьму Минина и князя Дмитрия Пожарского и многих других героев и патриотов России. Был среди этих патриотов и патриарх Филарет, немало послуживший освобождению Руси от иноземцев и оказавшийся отцом первого русского царя из рода Романовых.
         Итак, экспозиция начиналась с зала, который посвящался смуте, случившейся на  Руси до воцарения Романовых. Около огромного живописного панно, подсвеченного изнутри, изображавшего горящую Москву, стояла группа людей, которой подробно рассказывал о смуте какой-то монах. Я прислушался. Речь показалась мне гораздо более подробной, чем это бывает обычно у экскурсоводов, а главное, она задевала те стороны жизни, о которых, как правило, не говорят. Стороны эти касались религиозного взгляда на причины и последствия тех или иных событий того времени. Прямо к этому залу примыкал следующий, уже непосредственно посвященный воцарению на русский престол первого Романова, Михаила Федоровича, которому по общему согласию всей тогдашней русской знати и духовенства был доверен царский скипетр. Многие стенды в этом зале касались и отца его, патриарха Филарета, сыгравшего в деле спасения Руси роль, не меньшую, чем сами Романовы.
         «Вам самим ведомо, учинились мы царем по вашему прошению, а не своим хотением: крест наш целовали вы своею волею; так вам бы всем, помня свое крестное целование, нам служить и во всяком деле радеть», - слова самого Михаила Федоровича, обращенные к боярам.
         К слову сказать, всю экспозицию эту сопровождали высказыванья, подобные этому, самих монархов, а также многих великих мыслителей, священнослужителей,  политических деятелей, полководцев, писателей, живших в разные времена. Высказывания эти, в основном, касались либо миссии и судьбы России, либо проблем монархии и, как правило, были мне не знакомы. И должен сказать, это было неожиданно для меня, в высказываньях этих все эти люди предстали предо мной совершенно в ином свете, чем прежде. Чаще всего слова их были глубоко патриотическими, отдающими должное нравственной мощи монархии вообще и русской монархии в частности. Цитаты же наших известных писателей и мыслителей обличали врагов и разрушителей русского государства и русского трона. Я понял, что облик этих людей, сложившийся в моем сознании с детства, был сильно искажен как в советской школе, так и в сопутствующей  нашей жизни советской и либеральной культуре. Они, эти мыслители, выглядели в моем представлении гораздо более революционными, чем были на самом деле, так как все неугодное правящим идеологиям из того, что они говорили, от нас скрывалось и замалчивалось. Что же касается самих монархов и их ближайших помощников, как, например, Бенкендорфа или Аракчеева, то они, вообще, были для нас символами регресса, насилия и тирании. Цитаты из сочинений этих людей и выдержки из их писем, приведенные здесь, не только защищали русскую монархию и государственность именно с нравственных позиций, но и обличали пустоту, а иногда и откровенное своекорыстие их современников, революционеров.
         Все следующие залы шли один за другим, и каждый был посвящен кому-то из Романовых, в той последовательности, в которой они сменяли друг друга. То есть, за Михаилом Федоровичем шел Алексей Михайлович и все, что касалось раскола. Если не считать  этого самого раскола, события, безусловно, трагического для нашей церкви, затянувшегося на многие века, то в остальном  правление Алексея Михайловича можно считать благополучным и успешным. При нем Русь окрепла, увеличила свои территории и обошлась без тяжелых потрясений.
         «Самым блистательным и самым славным делом в царствование Алексея Михайловича было соединение Малороссии с Великой Россией»,  - писал Михаил Владимирович Толстой.
        Алексей Михайлович, к тому же, был верующим и благочестивым, строго соблюдал церковный устав, и  в истории за ним утвердилось прозвище «Тишайший».
         Следующие два зала посвящались периоду, который в нашей истории получил название «Россия: от царства до империи», и рассказывали о детях Алексея Михайловича: о Федоре, Софье, Иоанне и Петре.
         В отличие от периода правления их отца, их пребывание у власти или около власти никак нельзя назвать безмятежным. Все это время было исполнено кровавой борьбы за власть не только их семей, но и примыкавших к этим семьям элит, а, стало быть, и борьбы мировоззрений и взглядов на дальнейшее устройство русской жизни. Впрочем, Софье Алексеевне принадлежит высказывание:
         «Я готова за  Святую Церковь положить свою голову». Нет сомнения, что высказывание это было в полной мере искренним и ответственным, как, впрочем, нет сомнения и в том, что и другие дети Алексея Михайловича были способны на не меньшую доблесть. Однако это не уберегло их от кровавых распрей. Результатом всех этих распрей, как мы знаем, явился приход к власти сына Алексея Михайловича и Натальи Нарышкиной – Петра Алексеевича.
        Весь следующий, шестой, зал был посвящен этому царю, провозгласившему себя императором, а Россию, соответственно, империей, великому реформатору, воину, строителю, флотоводцу, покровителю наук и искусств, по выражению Пушкина, поднявшему Россию на дыбы. Неоднозначным было отношение к нему тогдашнего русского общества. Одни с восторгом и азартом восприняли все петровские нововведения, приблизившие Россию к Европе более, чем это было когда-либо прежде, другие увидели в этих реформах дьявольскую волю, грозящую русской вере и русскому укладу жизни. Реформы эти к тому же сопровождались немалой кровью. И все же мы не увидели бы ни великих последующих веков российских гениев, ни великого нашего города, не будь этих реформ и этого царя. Сегодняшним поклонникам объединения нашего государства с современным западом не мешает помнить, однако, что перед тем, как объединить нашу жизнь с жизнью тогдашней Европы, царь Петр победил эту самую Европу в тяжелейшей Северной войне. Он разговаривал с европейским миром как победитель, а не как холоп, приглашая сюда за большие деньги самых дельных европейских специалистов, а то и просто гениев, а не изгоев-гастарбайтеров.
         Что же касается веры царя Петра, то вот его собственные высказыванья об этом:
          «Кто не верит в Бога, тот либо сумасшедший, или от природы безумный. Зрячий Творца по творениям познать должен».
          «Пускай злость клевещет, совесть моя чиста. Бог мне судья!»
          А вот  слова о Петре архиепископа Серафима (Соболева):
          «Петр умер верным и набожным сыном православной церкви. Будучи соборован, он проявил большое душевное сокрушение и несколько раз повторял: «Я верю, я надеюсь!»
          Здесь же, рядом с залом Петра, достаточно подробно и ярко были представлены армия и только что появившийся, но уже не уступавший европейскому флот нашего государства того времени.
           Далее экспозиция подробно описывала тот период нашей истории, когда на российском престоле один за другим сменяли друг друга наследники Петра I – ЕкатеринаI, Петр II, Анна Иоанновна и Иоанн VI.
          «Мы желаем все дела, зачатые руками императора, с помощью Божией совершить», - писала супруга Петра I, Екатерина I.
        Наконец – триумф империи, царствование дочери Петра I, Елизаветы Петровны, Петр III, и еще больший триумф – царствование императрицы Екатерины II (Великой),  время подлинного расцвета России и умножения ее территорий. Трудно переоценить значение ее правления для нашего государства. Именно при Екатерине II наша страна достигла своего величия и в военном, и в экономическом, и в политическом отношении. При ней у нас расцвели науки, искусства, появились гении, составившие  вместе с их последователями в девятнадцатом веке бессмертную славу России.
         «Ее великолепие ослепляло, приветливость привлекала, щедроты привязывали», - писал о ней Александр Сергеевич Пушкин, оценивая качества императрицы.
         Таковым было правление этой великой царицы, немки по происхождению, но, быть может, понимавшей, что такое Россия, более, чем все остальные русские цари и императоры, и стяжавшей России огромное величие и славу.
        После ее кончины на российском престоле ее сменил ее сын Павел I, явившийся  по своим взглядам на пути развития России, во многом,  противоположностью своей матери. Он был поклонником Пруссии и, возможно, сделал немало ошибок, вступив в противоречия с лучшими людьми своего времени, например, с А.В. Суворовым и многими другими. Однако многие признают уже теперь, что карикатурный образ прусского служаки, созданный ему не без помощи и советских историков, - весьма серьезное преувеличение. Вот мнение самого Павла о том, что есть государство и что есть человек:
          «Человек – первое сокровище государства. Сбережение государства – сбережение людей».
          А вот что писал о нем историк Василий Осипович Ключевский:
          «Я не разделяю довольно обычного пренебрежения к значению этого кратковременного царствования; напрасно считают его каким-то случайным эпизодом нашей истории».
          При этом императоре Россия вела победоносные войны в Европе во главе с А.В.Суворовым. Именно тогда и был, к слову сказать, совершен знаменитый переход Суворова через Альпы. В результате этих походов Россия упрочила свое влияние в Европе. Русская армия в самом непосредственном соприкосновении испробовала, что такое новые военные силы революционной Франции. Но, главное, в этих военных походах, под руководством А.В.Суворова были воспитаны русские солдаты и офицерский корпус, которым вскоре после этого пришлось, уже без Суворова, столкнуться с самым великим полководцем того времени, поработившим весь мир, Наполеоном, и защищать уже свое Отечество.
         Павел, как мы помним, был задушен его приближенными царедворцами в своем собственном Михайловском замке в результате заговора, за которым, помимо дворцовой элиты, стояли и иноземные заинтересованные лица, главным образом, англичане, которые боялись союза Павла с Наполеоном. И такой союз вполне был возможен. 
         Павла I на российском престоле сменил его сын  Александр I, который, увы, если и не был непосредственно замешан в убийстве своего отца, то, во всяком случае, не сделал всего, чтобы его предотвратить. Возможно, этот грех тяготил его всю жизнь, и поэтому существует достаточно серьезно обоснованная историческая версия, что свою жизнь он закончил в Сибири старцем-отшельником с именем Федор Кузьмич, инсценировав собственную смерть, чтобы передать власть брату Николаю.
         Однако именно при его  правлении России пришлось пережить два тяжелейших испытания, из которых она сумела выйти с честью и, разумеется, не без его участия, сколь бы ни приуменьшали роль русских царей в победах России советские учителя истории.
         Первое испытание – это, разумеется, Отечественная война с французами 12-го года, война тяжелее которой наша страна не знала со времен татаро-монгольского нашествия. Французскую армию возглавлял полководец, не знавший поражений, поработивший всю Европу, сумевший дойти до Москвы и захватить ее и все же, в конце концов, побежденный русской армией, сначала в России, под командованием князя М.И. Кутузова, а потом и в Европе, под командованием непосредственно императора.
         Вторым испытанием, и, быть может, не менее тяжелым для Александра было восстание декабристов 1825 года. И, хотя разгромом этого восстания и следствием по делу декабристов командовал уже брат Александра, Николай, вступивший к  тому времени на престол, Александр, конечно, был в курсе всех приготовлений к этому бунту. Ведь в этом бунте оказались замешаны самые высшие дворянские роды и в том числе, увы, герои войны 1812 года. И о том, что это было ему известно, свидетельствует запись друга юности Александра, Адама Юрия Чарторыйски:
         «Александр постепенно удалил главарей переворота, удалил не в силу того, что считал их опасными, но из чувства гадливости и отвращения, которые он испытывал при одном их виде».
          По одной этой записи видно, какие душевные муки испытывал Александр, видя зреющую измену в среде самых близких и уважаемых людей, тем более, что измена эта угрожала не только ему лично, но и Отечеству, совсем недавно  ценой огромной крови отстоявшему свою независимость все от той же самой Европы, которой опять несли свои дары лучшие представители русской знати. 
          Вспомним еще и о том, что время правления этого императора - это время «золотого века русской поэзии», время появления Царскосельского императорского лицея и прославленных впоследствии лицеистов, и в их числе Александра Сергеевича Пушкина, создавшего, кроме гениальных произведений, еще и тот самый русский литературный язык, в стихии которого выросли все остальные гении девятнадцатого века. Гении эти подняли русскую литературу на такую высоту, что по сей день лучшие писатели мира считают ее для себя недосягаемым предметом почитания.
         Итак, на российском престоле Александра I в тяжелейшее время, а именно в самый разгар декабристского восстания, сменил его брат, Николай Павлович. Он и был тем, кто задавил это восстание и фактически возглавил следствие по этому делу. Неудивительно поэтому, что именно его считали особенно жестоким реакционером и приверженцы коммунистических идеалов, и многие представители либеральных взглядов. Между тем те свидетельства о его жизни и его высказывания, которые были представлены на этой выставке, создавали облик человека рыцарского духа по отношению к своему монаршему служению. Вот, например,  одно из его высказываний о республиканском или, как теперь бы сказали, о демократическом образе правления:
          « Представительского, республиканского образа правления я постигнуть не могу. Это правительство лжи, обмана, подкупа. Я предпочел бы отступить  до самого Китая, чем согласился бы на подобный образ правления. Покупать голоса, покупать совесть, соблазнять одних, чтобы обманывать других… Я никогда не соглашусь управлять каким-либо народом при помощи хитрости и интриг».
           Не правда ли, звучит современно. Или вот еще одно высказывание:
           «Не сам я взял то место, на котором сижу, его дал мне Бог. Оно не лучше галер, но я защищал бы его до последней степени».
           Выставку сопровождали интерактивные панно. По сути – это были большие мониторы компьютеров, программы которых позволяли зрителям более подробно остановиться на тех или иных сторонах правления и жизни монархов и их современников. Я подошел к одному из таких панно, оно касалось декабристов. Трудно, конечно, мне судить, в какой степени то, что было там сказано, правда, но в любом случае, сказанное там заставило меня о многом задуматься и на многое взглянуть по-иному. Декабристы, по версии этого панно, были просто врагами и разрушителями Российского государства, более того, какой-то частью масонского сообщества, откровенно преследовавшего интересы европейских стран, врагов России.
         Да, именно такие повороты во взглядах на роль тех или иных людей в жизни нашей страны, тут и там сопутствовали этой экспозиции.
         Не будем забывать все-таки, что это были сыны лучших дворянских родов России, друзья Пушкина, многие из которых сами были известными русскими поэтами и деятелями разных областей русской жизни, а другие -  героями войны с Наполеоном. Думаю, все же, что движение это скорее явилось искренним заблуждением, чем сознательной враждой против своей Родины. Но заблуждение это стало роковым.
         Итак, императору Николаю I и его времени посвящались 16 и 17 залы. 18 зал посвящался его сыну, императору Александру II.
         Александр II, которого, кстати сказать, воспитал великий русский поэт, друг Пушкина, Василий Андреевич Жуковский, прославил себя тем, что, наконец, отменил крепостное право, за что в истории остался под именем: «Освободитель». И, увы, именно на время правления этого монарха, «Освободителя», пришелся наиболее яростный разгул так называемых революционных разночинных движений народовольцев. По сути, это уже были просто – террористы, и на этой выставке это было явлено без всякого флера революционного романтизма. Саркастической и уродливой гримасой всего этого движения явился факт, что именно тот царь, который, наконец, отменил в России крепостное право, пал жертвой террористического акта от руки этих защитников народных масс. И почему-то никому, по крайней мере, официально, не пришло в голову весь двадцатый век в России усомниться, а действительно ли благо народа было истинной причиной этого движения. А может быть, это движение – итог чьих-то неудовлетворенных амбиций, а то и чего-то более конкретного? Допускаю, учитывая возраст этих террористов, что были среди них молодые люди романтического склада души, которым заморочили голову и которые были уверены, что идут на жертву ради великого дела, но те, кто стоял за ними, их руководители, вряд ли так уж сильно пеклись о благах народа. Слишком непоследовательными с этой точки зрения были их действия.
         Вот что об этом же написал русский правовед, философ, историк, публицист Б.Н. Чичерин:
         «Страшной катастрофой завершилось одно из величайших царствований в русской истории. Монарх, который осуществил заветные мечты лучших русских людей, который дал свободу двадцати миллионам крестьян, установил независимый и гласный суд, даровал земству самоуправление, снял цензуру с печатного слова, -  этот монарх, благодетель своего народа, пал от руки злодеев, преследовавших его в течение нескольких лет и, наконец, достигших своей цели».
         После убийства Александра II и после преждевременной кончины своего старшего брата на престол вступил сын Александра II, Александр III. Во все время своего правления он не вел ни одной войны, за что получил имя – «царь-Миротворец».  Однако во взглядах своих он был куда менее либерален, чем его отец. Возможно, именно это и принесло России то благополучие и процветание, которого она достигла в годы его правления. В частности именно Александру III принадлежит знаменитая фраза:
        «У России нет друзей. Нашей огромности боятся. Во всем свете у нас только два верных союзника – наша армия и флот. Все остальные при первой возможности сами ополчатся против нас».
          Да, возможно, именно эта трезвость в суждениях о жизни явилась залогом успехов его царствования. Россия за время его правления достигла небывалого расцвета. Мы успешно  экспортировали в Европу продукты и товары и по признанию многих экспертов запросто могли в это время прокормить не только себя, но и ее. Именно в это время, в частности, по заказу парижских властей русские строители построили знаменитый Александровский мост через Сену, существующий поныне.
         Вот свидетельство Сергея Юльевича Витте, известного русского государственного деятеля:
         «Император Александр III, получив Россию при стечении самых неблагоприятных политических конъюктур, глубоко поднял международный престиж России без пролития капли русской крови».
          Но не только материального благополучия страны и возвышения ее престижа добился этот царь за время своего правления. Ему удалось нечто более трудное - победить в стране выросший к этому времени до невероятной силы терроризм. При этом он добился этого без каких-либо кровавых подавлений революционных бунтов или чего-либо в этом роде. Мудрая внутренняя политика, упование на Бога и не допускающая сомнений собственная уверенность в том, что общее благо – это порядок, заведенный от Бога, а не попытки его исправить по собственному усмотрению - вот, что было понято без слов и поддержано согражданами. Может быть, именно за этот успех имя этого императора долгие годы было предано забвению и поруганию. Коммунисты ненавидели всех царей, но этого больше всех.
        Так постепенно я подошел к последнему, двадцатому залу, залу трагедии царской династии Романовых, залу гибели царской России, залу последнего русского царя Николая II. Здесь, пожалуй, ничего неожиданного для меня уже не было.
         И личность самого монарха, и его семья, и их почти аскетическая жизнь в Зимнем дворце, и неизлечимая болезнь царевича, дружба семьи с Григорием Ефимовичем Распутиным, зверское его убийство приближенными царя, события 1905 года, начало Первой мировой войны и патриотический подъем населения России, деятельность революционеров и появление партии большевиков, деятельность их на фронтах и разложение армии, наконец, Февральская буржуазная революция и большевистский переворот в октябре и параллельно с этим – добровольное отречение от престола последнего русского монарха, последнего Романова, после того, как он был предан самыми близкими людьми, главными военачальниками и даже духовенством, затем – арест царской семьи и расстрел ее в Екатеринбурге – все это, увы, много раз описано и хорошо теперь известно. Хочется добавить к этому все же несколько цитат. Вот слова самого императора:
         «Я берег не самодержавную власть, а Россию. Я не убежден, что перемена форм правления даст спокойствие и счастье народу».
          А вот слова известного царского генерала, впоследствии одного из командовавших белой армией, Антона Ивановича Деникина:
         «К началу 1917 года в государстве не было ни одной политической партии, ни одного сословия, ни одного класса, на которое могло бы опереться царское правительство».
          А вот цитата известного французского экономиста Эдмона Тери о состоянии экономики России накануне Первой Мировой Войны. Это для тех, кто считает, что революция произошла из-за того, что дела в России шли из рук вон плохо:
         «Если дела европейских наций будут с 1912 по 1950 годы идти так же, как они шли с 1900 по 1912, Россия к середине текущего века будет господствовать над Европой, как в политическом, так и в экономическом и финансовом отношении».
         И все же выставка завершалась на оптимистической ноте. За последним  залом шел еще один, 21 зал, где вкратце были представлены эпизоды послереволюционной истории России от 1917 года до наших дней. Чудо, заключавшее в себе оптимизм, состояло в том, что, несмотря ни на что, Россия устояла в своих территориях, хотя и с большими потерями. А ведь несколько раз в этот период над ней нависала угроза распада и потери суверенитета. Первый раз – в 1918 году, во время Гражданской войны, и тут надо отдать должное большевикам, по какому-то высшему промыслу они этого не допустили,  хотя идеи «мировой революции» вполне соответствовали такому исходу дела. Далее – тяжелейшая Великая Отечественная война, когда наша страна опять осталась одна в схватке с противником, покорившим всю Европу. И опять  Божиим промыслом и героизмом народов нашей страны нам удалось победить в этой страшнейшей войне. И, наконец, в девяностые годы, после распада Советского Союза, что является безусловной трагедией, дальнейший распад России был все же остановлен. И это - тот последний рубеж, за который мы все-таки не отступили. Это вселяет надежды.
         Хочется добавить ко всему сказанному выше цитату нашего великого соотечественника:
         «Природа произвела Россию только одну. Она соперниц не имеет».
                Александр Васильевич  Суворов
       
         Выход у экспозиции был там же, где и вход. Таким образом, получилось, что обойдя всю ее, я вместе с другими зрителями совершил полный круг против часовой стрелки. Еще одна ассоциация  пришла мне в голову в этот момент. Именно так обходят храм люди во время крестного хода. На втором этаже располагалось небольшое кафе. С чашечкой кофе я присел за столик рядом с барьером. С моего места мне открылся вид на весь стеклянный потолок этой выставки, расположенной на первом этаже, и я понял, что не хочу уходить. Мне захотелось обойти экспозицию второй раз.
         Теперь я еще более подробно читал все, что было написано под именем известных философов, мыслителей, писателей и политических деятелей. Получалось, что общая их оценка царствования Романовых и вообще истории России все более и более разнилась с той, к которой я привык с детства, и превращалась в ее противоположность.
         Вот, например, две цитаты, касающиеся главного предмета этой выставки – монархической власти в России:
         «Власть есть духовная сила; она покоится на уважении и доверии, на согласии людей повиноваться авторитету. Это согласие надо беречь, оно драгоценно. Если его разочаровать или растратить, то власть сведется к страху и насилию».
                Иван Александрович Ильин – русский философ
        «Монархия обладает для нас целым рядом несомненных достоинств. Прежде всего, это  символ единства страны. Монарх возвышается над партиями и национальностями. Дореволюционная Россия была «семьей народов» благодаря царю».
                Владимир Сергеевич Соловьев – русский философ
        Собираясь на эту выставку, я намеривался провести там не более пары часов, а получилось, что пробыл весь день. Более того, что-то случилось с моей душой. Ее охватило какое-то светлое волнение, которое не утихало несколько дней. Мне показалось, что я прикоснулся к чему-то мощному и светлому, к какому-то источнику благодатной энергии и стал свидетелем чрезвычайно важного, поворотного события в истории нашей страны, которое, как всегда у нас, мало кто заметил.
         Довольно давно уже, начиная с конца восьмидесятых годов, по разным патриотическим и религиозным радио, в статьях, посвященных революционным событиям 1917 года и расстрелу царской семьи, я слышал и читал о каком-то покаянии всего народа, которое, якобы, должно состояться в нашей стране. Проводятся даже крестные ходы к месту казни царской семьи в Екатеринбурге, символизирующие это покаяние. И все же мне никогда не было понятно, как именно такое покаяние должно состояться. Не будет же весь народ стоять в общей молитве, прося прощение за то, к чему он сам не был причастен. Даже предки многих из тех, кто сегодня живет в Петербурге, никакого отношения не могли иметь ни к убийству царской семьи, ни к революции 1917 года. За сто лет несколько раз население нашего города обновилось волнами приезжих из разных областей нашей огромной страны. Многие из этих областей настолько удалены от столиц и больших городов, что предки сегодняшних петербуржцев и москвичей, если и слышали что-то о революции в 1917 году, то вряд ли понимали, о чем идет речь, и уж, конечно, никак не могли на эти события влиять. Были революционеры и в отдаленных местах, но не все же, далеко не все. В чем же сегодня должно каяться все население страны?
         А вот эта выставка, проведенная в Москве и здесь, в городе трех революций перед самым постом, завершившаяся в день «Прощеного воскресенья», и в других больших городах России, выставка, проведенная от лица государства и духовенства, поддерживающего сегодняшнюю власть – не есть ли то самое покаяние, о котором, на самом деле, можно вести речь. Впервые за весь период жизни России после 1917 года от лица власти страны, а выставка эта представляла взгляд самых высших кругов нашего государства (это было совершенно ясно), был высказан взгляд на историю России, который все опять ставил с головы на ноги.
         Что это, если не покаяние? Ведь покаяние - это перемена мнения о собственных взглядах и поведении, сопровождаемая сожалением о былых заблуждениях. Если такая перемена искренна – большего Бог и не требует.
         Я решил не рассказывать никому о своих догадках. Если мои предположения верны, подумал я тогда, то в судьбе страны в скором времени должны произойти перемены, которые затронут самые глубины нашей жизни
         Прошло почти два года. Вместо двусмысленной дружбы со всем миром, дружбы, которая балансировала на грани превращения нас в лакеев элитарных стран, мы опять среди врагов, но эта вражда почему-то не только не огорчает, а как-то по-особому веселит. Воскресли слова Александра III: « У России нет друзей … - только армия и флот». Врагов Отечества мы стали называть своим именем. Сами обстоятельства, пришедшие извне – санкции, понуждают страну к самостоятельности, а понижение рубля решает проблему с мигрантами, которым не выгодно становится работать в России, и они едут дальше, в Европу. Ну и, наконец, впервые после 1991 года страна наша не уменьшила, а увеличила свою территорию, воссоединившись с Крымом.
         Еще одно обстоятельство сопутствовало правлению Романовых. При всех царях территория России возрастала, и только после революции, особенно после 1991 года она стала терять свои земли. И вот теперь к  России вернулся очень важный участок ее земли, вернулся бескровно, в полном соответствии с желанием населения этого края.
         К власти нашей, слава Богу,  вернулся трезвый взгляд на необходимость «держать порох сухим» и  содержать в должном состоянии армию. Разумеется, многое еще предстоит уразуметь и сделать, но и сдвигов немало.
        Я не пророк, чтобы предсказывать будущее человечества и нашей страны или увязывать те или иные причины с их следствием. Но думается мне, что  между  этими событиями и выше описанной выставкой существует незримая, но сильная и вполне закономерная связь.
       Теперь несколько слов о патриотизме и моем взгляде на него.
       Я не из тех, кто считает, что жить надо только  в собственном доме и ничем не интересоваться  дальше своего носа. Нет, конечно. С детства я любил читать про разные страны. Люблю литературу и искусство других народов, включая самые экзотические уголки мира. Я изучал иностранные языки и в разное время на некоторых из них говорил в разной степени свободно. Когда есть деньги и возможности, я с удовольствием путешествую и очень ценю свои заграничные впечатления. С большим уважением отношусь к народам Европы, понимая, сколько Россия от них взяла. Ценю и уважаю многое, что есть в Америке и т.д. Считаю, что во всем мире – много доброго и полезного, и чем больше человек вбирает в себя этого всемирного опыта, тем богаче его собственный мир, тем трезвее его взгляд на самого себя, тем больше пользы он может принести окружающим людям.
      Но во всех этих увлечениях человек, если у него есть достоинство, ни в коем случае не должен забывать, что за спиной у него – его собственный дом, и плохо, если дому этому будет нанесен какой бы то ни было, ущерб.
     И если складывается такая ситуация, что над его домом (в данном случае над страной) нависает какая-то угроза, прямая или закамуфлированная, то он должен вместе со всеми как может его защищать и уж, во всяком случае, не вредить ему.
     История знает, увы, немало примеров того, как целые народы и страны были завоеваны другими, истреблены, порабощены и ассимилированы. И нередко дело такое начиналось с разложения умов граждан таких народов. Примеров этих предостаточно в Европе и еще больше в Азии.
     Пусть даже гражданин своей страны – человек неверующий, бескультурный и не очень богатый. Все равно, и в этом случае ему есть, что защищать. И он должен отбросить какие бы то ни было внутренние распри и обиды и вместе с другими встать на защиту своего дома. Так и поступали все достойные люди во все времена. Потому что, если дом его будет завоеван или унижен, никому не будет лучше. Выжившие мужчины порабощенных  народов становятся рабами или холопами, а женщины – наложницами и проститутками.
      Вспомним девяностые годы в нашей стране или многочисленные фильмы о странах третьего мира, например, Юго-Восточной Азии. Даже если страна не завоевана полностью, а только попадает в полуколониальное положение, то и в этом случае, как мы видели, немедленно появляются кланы из местных уголовных банд, которые обслуживают иностранных господ, беспощадно угнетая собственное население. Это – очевидный итог.
    Если же мы вспомним, что живем в стране одной из ведущих культур мира, то поймем, что нам не только есть, что защищать, но и есть, чем гордиться. Далеко не всякая страна в хваленом Европейском Союзе может сравниться с нашей по тому, сколько великих произведений и деятелей науки и культуры она дала миру, и очень немногие города Европы могут сравниться в этом с Санкт-Петербургом.
      Что же касается верующих, православных людей, то для них должно быть ясно, что Российская Империя – наследница Византии, и защищать ее – дело священное.
       Родина – это не только общность  с соотечественниками-современниками, но и с  соотечественниками- предками. Эти предки видимо (в оставленных ими произведениях ) и невидимо (в молитвах) продолжают оставаться с нами, и, я думаю, им не безразлична судьба нашего Отечества.
      Я намеренно старался обойтись без высоких слов, хотя вместо всего вышесказанного можно было бы просто сказать, что надо любить свою Родину. В природе человека существует категория с названием – «родное». И если эта категория отсутствует,  то жизнь такая мне кажется ущербной.
      Возможно, бывают исключения в отношениях к своей стране, как, например, у граждан Германии во время прихода к власти Гитлера, но я в такой ситуации не был и не могу о ней судить. Вообще же, патриотизм – это естественное состояние духовно здорового человека.
       Тем же, кто надеется поживиться на чужом дворе, мне хотелось бы напомнить басню Ивана Андреевича Крылова про ворону и курицу.