Девочки дружили с самой младшей группы детского сада. Моя дочь и, ну, назовем ее, Маша. Постепенно и мы с бабушкой Маши стали общаться. Почему с бабушкой? Потому что у Маши родители, конечно, есть, но мама живет в другой стране, а папа живет своей жизнью. И Маша, почти с самого рождения воспитывалась бабушкой и дедушкой. Ну воспитанием, конечно, занималась бабушка. Дедушка был на подхвате — встретить или отвести на очередное занятие, если бабушка занята.
Бабушка вкладывала в Машу всю душу, пытаясь исправить то, что она, по ее мнению, не смогла дать дочери. Потому что, когда она воспитывала свою дочь, то работала, как и все советские женщины и времени на какие-то особенные воспитания у нее не было.
А у внучки было все: танцы, английский, театральная студия. Все-все, чтобы ребенок рос гармоничной личностью. И ребенок рос гармоничной личностью лет до 7. А потом бабушка скоропостижно умерла. Легла на плановую пустяшную операцию и все.
Мама Маши прилетела, папа нашелся. Потому что надо было что-то решать. Дедушка от свалившегося на него горя был не в состоянии что-то предпринимать и действовать. И сразу сказал, что он не справится один с воспитанием. Но по его состоянию и это было понятно. Приходилось решать родителям что делать с ребенком?
Мама неуверенно сказала, что может ее забрать, наверное, с собой. Ну а папу такой поворот, в принципе устраивал.
Но дедушка в этом вопросе поставил точку:
— В ту страну, где живешь ты, не пущу! С ума сошла маленькую светлокожую девочку туда? Да ее украдут!
И думаю, что правильно, белокурую девочку в мусульманскую страну… ну так себе идея.
Оставался папа…
Пока все это решалось, прошло прощание с бабушкой.
Через некоторое время мы с дочерью поехали на дачу пожить на пару недель. И я предложила забрать Машу с собой, чтобы ребенок хоть как-то пришел в себя после такого.
Я по делам приехала в город и забрала Машу. Пока мы ехали, она сидела на заднем сидении машины и молчала. Мне это было странно видеть, при том, что она страшная болтушка.
Я начала расспрашивать ее, стараясь обходить тему о бабушке, чтобы лишний раз не расстраивать. Но Маша сама начала рассказывать. И меня ее рассказ, просто потряс.
— Меня заставили сидеть рядом с бабушкой, — тихо сказала Маша.
— В смысле? — не поняла я.
— Ну, бабушку, когда из больницы привезли, меня посадили рядом и я сидела. Потом мама рядом со мной сидела, пока всякие незнакомые люди приходили и прощались с ней.
Я вот уже на этом месте начала переживать. Потому что две недели перед этим у нас скончалась бабушка. Мы жили все вместе: я, моя дочь и моя мама. Так я дочь отправила к подруге и забрала только на следующий день после прощания. Не гоже маленьким девочкам в таких мероприятиях участвовать. А помнить любимых бабушек и так будут.
— А потом? — осторожно спросила я.
Ну потому что понятно, раз ребенок сам начал этот разговор, значит, ей надо выговорится.
Маша, шмыгая носом, рассказала, что они долго сидели рядом с бабушкой, потом поехали на кладбище тоже рядом с бабушкой. А потом опять прощание и ну, сами знаете, эту грустную процедуру.
Пока мы ехали два часа, она все не могла остановиться и рассказывала об этом. А я все думала, для чего было заставлять ребенка переживать такое?