Ну, мои дорогие читатели, ещё одна зарисовка. Смотрю, в группах кое-каких, тоже начали писать о жителях и домах деревни. Что ж, пусть пишут, мое же восприятие прошлого останется таким, каким его видела и запомнила.
Позади нашего дома было поле. Сеяли там горох. В августе, когда наливались стручки, ходили с сёстрами собирали их в пакеты. Потом при свете керосиновой лампы сидели в детской и шелушили этот горох. Вкусный, сочный, сладкий. И разговаривали о своих радостях и печалях.
Тени на стенах от нас были огромные, смешные. Выбирали, кто на кого похож.
А за полем был луг Подстепаново. Он подходил к реке справа от дома, а слева шёл угор. Там, на угоре тоже было поле, а ближе к деревне стояла двухэтажная больница, о которой уже писала. Вдоль угора шло болото. заканчивалось оно у Избушки.
В Подстепаново сохранились окопы со времен Гражданской войны. Через эти канавы, уже поросшие травой, но довольно глубокие, были сделаны мостики.В половодье вода заходила в эти канавы, разливалась по всему Подстепаново.
Красота родной земли не заменит красоты других краёв. "Посмотрите, посмотрите! Пусть не броская, скромная, но какая же красива наша земля!" - говорила наша учительница русского языка и литературы. Класс наш находился на втором этаже, с высоты его были видны и поля, и луга, и деревни.
Крутится, крутится веретено в бабушкиных руках. Так же неторопливо тянется нить, как и жизнь. Опять сидим и слушаем, как жила бабушка.
- Да что говорить. Было у меня два брата Олька и Ваня. С Олькой пошли на сенокос. Избу истопили да закрыли печку рано. Я еле выползла на улицу, а Олька спал крепко, устал от косьбы, так и не проснулся. А второго брата Ваню красные партизаны заставили мост разрушенный белогвардейцами одному ремонтировать. Надорвался от бревен, шестнадцать лет парню, приехал на лошади домой, белый, есть не мог, утром не стало. Остались мы с мамой одни. А жить надо. Хотели раскулачить, да заступились добрые люди.
Тянется, тянется нить, крутится веретено. Так же и жизнь, так закрутит, выдумывать не надо.