Пройти полностью по улице, где прошли мое детство и значительная часть юности, сейчас я могу только во сне, порой снится. Ходить по этой улице было непросто и тогда, причем в обе стороны от нашего квартала. Мы и не ходили, предпочитали передвигаться по другим улицам. Вроде бы ближе по прямой, но где там!
Если идти в сторону центра, надо было пройти по становящейся все уже тропинке над обрывом. Потом сравнительно ровный участок, обрыв огорожен перилами, а дальше крутой спуск. Кое-где ступеньки, но по ним не всегда легко пройти, особенно в дождь и гололед. Еще ровный участок, и нужно подниматься в гору. Здесь на углу восьмая школа, в ней учились большинство моих детских друзей. Должна была учиться и я, но отец определил нас с братом в другую школу. Та была десятилетняя, а восьмая семилетняя. Предполагалось заранее, что я буду учиться десять лет, так и было. Брат после седьмого класса ушел в техникум.
С другой стороны нашего квартала начинался сравнительно небольшой подъем, но дальше был спуск, очень крутой. Еще один квартал, и улица упиралась в железную дорогу, здесь и кончалась.
В центре после школы улица продолжалась, вернее начиналась двумя кварталами от ограды центрального городского сквера. Не длинная улица, всего сто пятьдесят домов.
Вот эти два квартала в начале и два квартала в конце перед железной дорогой, которой сейчас нет, сохранились до наших дней. Все остальное, то есть четыре квартала, том числе мой бывший дом, разрушил оползень.
А сколько детей было на нашей улице во времена моего детства! Почти в каждом доме по двое, по трое, а то и четверо, как в нашем двухэтажном доме и подобном в другом конце квартала. Это было самое многочисленное послевоенное поколение. Мы собирались вместе, разбивались на группы, устраивали сражения за снежные крепости. Летом целыми днями пропадали на Волге, купались до посинения. Иногда разводили на берегу костер, чтобы согреться в тридцатиградусную жару.
А сколько у нас было игр, кроме обычных пряток и догонялок! Казаки-разбойники, вышибалы, штандер-вандер, краски, садовники, амур ко мне, волейбол, гуси-гуси, классики, прыгалки – список далеко не полный. Катались на велосипедах, самокатах, зимой лыжи, санки, коньки. Была весельная лодка-плоскодонка, на которой мы гребли в небольшом озере на берегу, а порой и переправлялись через Волгу на остров.
Ни о каких террористах и педофилах мы тогда не слышали. Могли смело и свободно ходить по всему городу, не говоря о школе.
Называлась моя улица Красная, потом Дзержинского.
Сначала транспорт ездил по нашему кварталу, была остановка автобуса возле нашего дома. Потом из-за опасности оползня движение транспорта запретили, как и любые стройки в нашем районе. Была налажена система канав, желобов для стока воды. За ней следили, иначе в сильные ливни вода заливала лежащие ниже, ближе к Волге улицы, их было две, не считая всяких переулков, тупиков. Большинство домов одноэтажные, деревянные или двухэтажные. Ни один дом не похож на другой, в каждом что-то свое, оригинальное, не сравнить с пятиэтажными стандартными коробками.
В перестройку отменились все запреты, стали ездить, строить, бурить, за стоками воды никто не следил. В результате оползень разрушил большое количество строений возле Волги. Граница оползня прошла по нашей улице, прихватив три квартала выше и расширяясь по улицам ниже. Наш бывший дом, где жили уже другие люди, оказался на краю глубокого оврага. Разрушался дом постепенно, сейчас от него не осталось никаких следов, как будто ничего здесь и не было.
Я давно живу в другом районе, но тянет порой к прежним местам, прихожу, спускаюсь на берег к Волге, фотографирую.
Рядом с домом на фотографии стоял мой дом. Угловой дом сохранился, но в нем практически никто не живет.