Повешенный. Часть 3
Все трое, шофер и солдаты сидели в кузове, откинув борт.
Они сидели тесной группой, потому казались странным трехглавым существом. Существо смотрело на лейтенанта голодными глазами.
-Что делать будем, у нас часа два свободного времени. Куда пойдем?- спросил шофер по праву старшинства.
Оказалось, оставшись на площади, они обсуждали, куда бы им всем отправится на эти два свободных часа, чтобы провести их с пользой. Молодой солдатик горячо ратовал за посещение борделя. В части ему сообщили по секрету, что туда как раз прибыло пополнение молодых шлюх. Все были деревенские девки, вчера ещё в поле они надрывались, теперь вымыты, напудрены и готовы к приему посетителей.
Солдат постарше возрастом, почти уже пожилой, основательный и серьезный, хотел бы курнуть, да что нибудь такое и предлагал всем пару мест, по его мнению очень не дорогих, но достойных. Шофер желал более приземлённых удовольствий. Он решил пообедать, здраво рассуждая о том, что первые два предложения пусть и заманчивые, но неизбежно приведут к истощению как кошельков, так и тела. Проходивший мимо них офицер, к которому обратились за советом, указал им одно заведение, имевшее свойство сразу всех трёх. Так что отряд их не распылил бы свои силы по городу, но остался целым. Все четверо решили исследовать заведение более подробно, чтобы было потом о чем рассказать в части.
Заведение располагалось в двухэтажном, крашенным салатной краской здании и явилось им печально полупустым, по случаю тревожного состояния фронта.
Первый этаж двухэтажного домика было помещение, где подавали неизменную куриную лапшу, любые вариации этого блюда предполагали изменения лишь в специях. Два ингредиента оставались незыблемы- то были курица и лапша, два столпа, посягать на которые никто не смел. Ни тогда ни после, в более спокойное время. Можно было вместо перца применить например имбирь, или гвоздику, или кукурму, но курицу и лапшу изгнать из рациона казалось немыслимо. Лишь в более позднее время, в связи с повсеместным развитием химии, удалось только курицу заменить вкусом курицы.
На втором и последнем этаже располагался бордель, в тусклые окна которого глядело несколько лиц, очевидно женского пола. Лица были чрезвычайно белые, видно были они щедро покрыты мелом.
Нижний этаж занимала курильня. Здесь на грязном полу лежали несколько человек, сильно похожих на высохшие трупы. Дым, поднимавшийся оттуда кружил головы посетителям двух надземных этажей.
Никто из четверых не имел склонности к абстрактным рассуждениям, иначе бы ему неприменно пришло на ум сходство организации заведения с предполагаемым строением мира. То есть имелся здесь, как бы бренный мир с его заботой о пропитании ненасытного тела, затем область, отдаленно напоминающая высшие сферы бытия, для избранных, так сказать и наконец, подземный мир, символ страшной преисподней.
Они вошли и каждый отправился туда, куда звали его склонности души.
Мио хоть и был молод, и мог бы составить компанию молодому солдатику, но помнил он ещё строгое предупреждение матери о возможных последствих посещения как подземных, так особо и надземных областей бытия.
Потому, лейтенант с шофером отдали должное куриной лапше и даже повторили заказанное ещё раз. Потому что, то была настоящая лапша.
Завершив обед чаем, лейтенант, влекомый некоторым любопытством поднялся по кривым каменным ступеням на второй этаж, вошёл в коридор и никем не встреченный, открыл наугад одну дверь. Тут он оказался в помещении, которое показалось ему туалетом. Недолго думая начал он уже утолять малую нужду, глядя по сторонам и созерцая изображённых здесь красоток с веерами и в кимоно, кои располагались в разных и весьма призывных позах. Невольно, взгляд лейтенанта переходил от одного предмета внимания к другому и наконец, чувствовал он уже желание ознакомится с заведением более подробно, как вдруг произошло странное прикосновение чьей то руки к своему члену. Действительно, опустив взгляд увидел он, что в темное отверстие в стене протянута чья- то рука. Он отпрянул от неожиданности и ударился спиной о незакрытую дверь кабинки. С той стороны стены, в которой было отверстие, так испугавшее его, прозвучало несколько невнятных слов и потом рука медленно исчезла, а он придя в себя и поправив брюки, вышел вон.