Драматическая комедия
Действующие лица:
Лёня – муж
Дина – жена
Рая – первая любовница Лёни
Соня – вторая любовница Лёни
Белла – третья любовница Лёни
КАРТИНА ПЕРВАЯ
Квартира. Стол на авансцене. 2 стула. Секция, на заднике окно. На столе фрукты. Два кресла, маленький столик, на котором стоит подарочная коробка и лежит телефон. Этажерка, на которой стоит ваза с красными розами. Жена поёт на кухне «Ой, гевалт, вунемтмен, вунемтмен, вунемтмен…»
Муж тихонько, босиком пробирается к входной двери. Берёт ключи, тихо кладёт их в карман, садится в кресло и пытается надеть туфли. Входит Дина. Лёня прячет туфли под стул и с удивлением смотрит на жену. На Дине красивое платье и тапочки с опушкой. Дина ставит на стол приборы, две тарелки, коньяк, два бокала. На столе лежит фотоаппарат. Дина берёт его, фотографирует стол и мужа. В течение всего спектакля Дина будет фотографировать то, что будет происходить на сцене…
Л ё н я. Дин! Хватит имитировать заботу. У тебя что, какие-то планы на сегодня? Почему я о них ничего не знаю? Что ты всё время молчишь?
Д и н а (занимается столом). Я пыталась с тобой разговаривать, Лёнчик, но ты занят своими мыслями. И что ты хочешь услышать, майнэ либе?
Л ё н я. Я? Я про твои планы... На сегодня. Я что-то пропустил?
Д и н а. Хорошо, давай поговорим. Юбилей у тебя когда?
Л ё н я. Сегодня.
Д и н а. А банкет когда, дорогой?
Л ё н я. Банкет в воскресенье. И шо?
Д и н а. Гостей мы тоже пригласили на воскресенье, в ресторан. Так?
Л ё н я. Так.
Д и н а. Хотя в твоём возрасте, милый, о гостях уже думать грешно: они либо порадуются за твою так рано пришедшую старость, либо напьются в память о твоей безвременно ушедшей молодости. Хотя они и так и так напьются... Я тут подумала…
Л ё н я. Хм... Что ты сделала?
Д и н а: Подумала, дорогой! Так вот, я подумала и решила: а давай, как много-много лет назад, вдвоём посидим, выпьем шампанское, поболтаем о том о сём...
Л ё н я. С кем?
Д и н а. Лёнь, мы с тобой лет сто не разговаривали. То у тебя больница, то поликлиника… Сутки три раза в неделю… У вас в больнице что, совсем гинекологов не осталось? Командировки какие-то…
Л ё н я. Это я, что-ли, виноват? Сама знаешь, с врачами нынче проблема. Да, кстати, я все новости о тебе узнаю из телефонных разговоров с твоими дурами-подружками: Алкой и этой, как её, гламурная и креативная старуха. А! Ипохондрия!
Д и н а. Сколько раз тебя просила не называть её Ипохондрия, Инфузория, Диффузия... Она Изергиль.
Л ё н я. Во во. Имечко! Её мама, наверное, была любовницей Горького...
Раздаётся телефонный звонок. Жена подбежала к телефону, удобно устроилась в кресло, видимо надолго. Муж посмотрел на неё, потом подошёл к столу и стал пробовать блюда.
Д и н а. Да, Аллуся!.. Да нет, сегодня мы с Лёнчиком дома. Отмечаем, так сказать, по семейному, вдвоём... Нам скучно? Совсем нет. Нам никогда скучно не бывает. Сидим, разговариваем... Да так, о поэзии. О Горьком... Да нет, не горькую пьём, а о Горьком... Был такой ...
Л ё н я. Писатель!
Д и н а (мужу, шёпотом). Лёнь, принеси приборы. Это я так, о своём, о девичьем задумалась... Господи! Ну что можно подарить мужчине, которому уже исполнилось шестьдесят? Галстук? А я, дура, бегала по всему городу, искала кепку... Нашла в магазине для взрослых… Конечно, подарила... Лёня достаёт из коробки розовые заячьи ушки и наручники.. Но по-моему, он не понял...
Л ё н я. Интересно, а кто бы понял?
Д и н а. Зато я себе такое купила... Ты не поверишь! Да, дорого… Но, когда у тебя муж лучший гинеколог в городе, когда к нему в очередь за три месяца записываются, кто говорит за «дорого»?
Л ё н я. Дин, хватит, а? Мне идти нужно… На работу вызвали.
Д и н а. Нет, ну не даст поговорить... Алка, давай я тебе завтра перезвоню. А то обидится... Пока-пока! Лёнь, у них совесть есть? Какая работа?
Л ё н я. Да они меня поздравить хотели.
Д и н а. Гвалт! А я как же? Сегодня я тебя поздравляю! И точка. Ты сам знаешь, с еврейской женщиной лучше не спорить.
Л ё н я. Хорошо. Давай уже быстренько сядем…
Д и н а. Ну сядем, так сядем (падает ложка на пол).О! Кого-то нелёгкая принесёт.
Л ё н я. Не дай Бог.
Лёня садится за стол, но опять зазвонил телефон. Дина удобно устроилась в другом кресле.
Д и н а. Иза, привет, дорогая!.. Да нет, мы сегодня дома. Отмечаем, так сказать, по семейному, вдвоём. Как дела?.. Да... Да... Да ты что?.. Ну и что?.. А ты?.. А он?.. А ты?.. Я? Конечно была... Как я могла пропустить эту выставку?.. Это же наш добрый друг Фима Капец. Нет, мне не всё у него нравится. Я как-то не понимаю, как Фима может писать такие некошерные картины? Я бы даже сказала антисемитские... Например? Голова мужчины, тело свиньи, вместо ног рыбий хвост… Ну да, почти русал. Картина называлась «Ни рыба, ни мясо». Конечно все были в восторге…
В это время Лёня начинает кушать. Открывает коньяк. Подошёл к зеркалу, поздравил себя с юбилеем, выпил.
Д и н а. Слушай, Иза! Я тебе завтра перезвоню. Юбилей, всё-таки... Какие гости, Иза! Кризис на дворе. Нет, нас пока не догнал. Я вот думаю: может нужно было Лёнечке купить эту картину в подарок? Л ёня покрутил пальцем у виска. Всё, Иза, не скучай, дорогая. Пока-пока! (Посмотрела на мужа.) Лёня, прекрати жрать!
Л ё н я. Есть хочу. Юбилей всё-таки!
Звонок в дверь.
Л ё н я. Только не это! Ты кого-то звала?
Д и н а. Странно... Я никого не звала. Может, Циля Рафаиловна? Хотя нет – я слышала, как она дверь закрывала. Ушла куда-то. Я ещё подумала: куда это она, на ночь глядя?
КАРТИНА ВТОРАЯ
Дина открывает дверь. На пороге стоит Рая. Лёня при виде её давится глотком коньяка и в ужасе отскакивает от двери.
Д и н а. Здравствуйте. Вам кого?
Р а е ч к а. Здравствуйте! Я только что прилетела к вашей соседке, а её дома нет...
Д и н а. Это к какой соседке? Дело в том, что мы здесь живём недавно, переехали, так сказать, и соседей ещё всех не знаем.
Р а е ч к а. К тётечке Цилечке, к Циле Рафаиловне Рабинович, чтобы она была мне здорова. Разрешите, я у вас подожду?
Д и н а (неуверенно). Ну, вообще-то, у нас юбилей... У мужа.
Р а е ч к а. Да вы что? А у меня и подарочки есть. С собой привезла! У дяди Сёмы тоже юбилей, так что мы с подарками.
Л ё н я (отошёл от шока). Простите, но мы не берём подарки от чужих людей! И, вообще, извините нас, мы не готовы сегодня принимать гостей...
Д и н а. Лёня, прекрати! Проходите, пожалуйста. Конечно, подождите! Проходите! Так, сумку я в комнату отнесу, и мешочек давайте сюда, не пропадёт... (Ставит пакет на диван.)
Р а е ч к а. А я и не боюсь!
Д и н а (строго). Лёня, стул! (С улыбкой.) А я за приборами.
Звучит музыка. Лёня многозначительно смотрит на Раечку и ставит стул, Дина приносит приборы. Все трое садятся за стол.
Д и н а (внимательно рассматривает Раечку). Простите, как вас зовут?
Р а е ч к а. Меня – Рая. А вас как?
Д и н а. Я – Дина, это мой муж Лёня. Ему сегодня 60 лет исполнилось. А кем вы приходитесь Циле Рафаиловне?
Р а е ч к а. Внучкой.
Лёня опять поперхнулся и покрутил пальцем у виска.
Д и н а. Какой внучкой? (С удивлением смотрит на Лёню. Лёня чешет голову.) Сколько вам лет, Раечка?
Рая поняла, что сморозила глупость.
Р а е ч к а. Внучкой её старшей сестры, тёти Милы из Ашдода.
Д и н а. А... Вы из Ашдода! У нас там дочка живёт.
Р а е ч к а. Ага. Оттуда. Слушайте, а давайте на «ты»? У нас в Израиле все на «ты».
Д и н а. А давайте! То есть, давай. И как там, в Ашдоде? Жарко, небось?
Р а е ч к а. Я вас прошу! Выхожу на балкон покурить, а ощущение, что погода приготовилась покурить тебя…
Л ё н я (прислушался, обрадовался). А вот, кажется, и шаги на лестнице – наверное, тётя Циля пришла...
Звонок в дверь. Дина пошла открывать.
Л ё н я. Райка, ты в своём уме? Ты зачем припёрлась? А?
Р а е ч к а. А затем, милый, что не нужно было врать! Юбилей... Только с тобой... Хоть бы позвонил.
Л ё н я. Рая, ты забыла, что я женат?
Р а е ч к а. Ты только сегодня об этом вспомнил, Лёнечка? Короче, я пришла тебя поздравить! С юбилеем, дорогой!..
Дина входит в комнату с ещё одной женщиной.
КАРТИНА ТРЕТЬЯ.
Дина входит в комнату с ещё одной женщиной. Лёня готов провалиться под стол. Медленно пятится к дивану.
Д и н а. Ты не поверишь, Лёнечка, но у Цили Рафаиловны ещё одна племянница объявилась... Только эта – из…
С о н я (рассматривает Дину). Из Хайфы. Соня я.
Д и н а. Девочки, так вы сёстры?
Женщины быстро сообразили, что к чему, и, на глазах у ошалевшего Лени, кинулись в объятья друг дружки со словами «Сестричка приехала!».
Л ё н я (пришёл в себя). Так! Я решительно не настроен сегодня принимать гостей! Быстренько, девочки, взяли свои сумочки, и на скамеечку ждать Цилю, как её там, Варфаламеевну.
Д и н а. Рафаиловну.
Л ё н я. Вот обрадуется-то, вот обрадуется! (Подталкивает обеих к выходу.
Дина перекрывает выход.)
Д и н а. Лёня!
Л ё н я. А что Лёня?
С о н я. А ваша жена сказала, что вы сегодня юбиляр! Ну и сколько же нам стукнуло?
Д и н а (с гордостью). Шестьдесят!
С о н я. Вей из мир! Как вы чудесно сохранились, чтоб вы были нам здоровы до 120-ти лет! А как вас зовут?
Д и н а. Леонид. Но можно просто Лёня.
Л ё н я. Можно даже никак меня не называть. Я не обижусь.
Д и н а. А давайте-ка за стол! (Строго.) Лёня, стул! (С улыбкой.) А я за приборами.
Музыка. Лёня зло ставит стул. Дина приносит ещё прибор. Все садятся за стол, неловкое молчание. «Сёстры» поглядывают друг на друга.
С о н я. И шо, кем работает наш юбиляр?
Д и н а. Он у нас гинеколог. Хирург.
Р а я. Чисто еврейская профессия: руки всегда в тепле…
Все кроме Лёни засмеялись.
Л ё н я. Этот анекдот стар, как мир.
С о н я. И как вам живётся с гинекологом?
Д и н а. Хорошо живётся.
Р а я. А вы не ревнуете? Он у вас такой симпатяга? А там столько женщин! Причём, не на лица же он их смотрит…
Д и н а. А вы замужем?
Р а я. Была.
Д и н а. А кем был ваш муж?
Р а я. Компьютерщиком. У нас же это очень престижная профессия. Делал антивирусные программы, устанавливал их…
Д и н а. И что, вы ревновали мужа к Касперскому?
Женщины рассмеялись.
Л ё н я (прислушивается). Шаги! Наверное, Циля Руфимовна вернулась! (Звонок в дверь.) Нет! (Хватается за сердце. Все удивлённо уставились на него.)
Д и н а. Что нет, Лёнечка? Тебе плохо? Сердце?
Ж е н я. Нет – в смысле: нет предела племянницам Цили Архаиловны...
Д и н а. Тьфу, напугал! Пойду, открою.
КАРТИНА ЧЕТВЁРТАЯ
Дина выходит, открывает дверь. На пороге ещё одна женщина с мешочком. Лёня в предобморочном состоянии быстрыми глотками выпивает рюмку коньяка..
Д и н а. Нет, вы себе не представляете, какая плодовитая сестра у Цили Рафаиловны. Ещё одна племянница приехала! Как вас, простите?
Б е л л а (значимо.) Белла я.
Рая и Соня, понимая, кто такая Белла, кидаются к ней на шею с криком
«Белка приехала!» Белла стоит ошеломлённая и понемногу начинает приходить в себя, понимая, что она не одна такая, приехавшая из дальних стран.
Д и н а. Слушайте, я правильно поняла: вы приехали на юбилей Семёна Моисеевича?
С о н я. У него завтра. Но мы заранее.
Л ё н я (ехидно) и сколько же тёте Циле стукнуло?
Р а я. У нас в Израиле на памятниках не пишут даты. Только годы: сколько лет прожил человек. Например… Леонид, как вас по отчеству?
Д и н а. Ильич.
Все уставились на Лёню.
Д и н а. Нет-нет, он не то, что вы подумали. Леонид Ильич Фишман. Мы – Фишманы.
Б е л л а. А похож… Правда, девочки?
Л ё н я. На кого это я похож?
Б е л л а. Как на кого? На Ленина.
Л ё н я. Ленин был Владимиром Ильичом. Леонидом Ильичом был Брежнев. Историю надо знать.
Б е л л а. Когда ваш тёзка был у руля, я под стол пешком ходила. Откуда мне знать такие нюансы? Фишман – тоже неплохо.
Р а я. Так вот, на вашем памятнике было бы написано: Леонид Фишман. 60 лет.
Д и н а. Не дай Бог. Тьфу-тьфу-тьфу. А вы откуда, Белла?
Б е л л а. Из Кирьят Шмона. А вообще, только из Египта прилетела.
Д и н а. Видели пирамиды?
Б е л л а. Исключительно финансовые…
Д и н а. Ты посмотри, Лёнь, как они все похожи! (Фотографирует.) Девочки, повернитесь! Ещё разок! Лёнечка, иди, встань с ними!
Л ё н я. Делать мне больше нечего! Я с чужими женщинами не фотографируюсь, простите.
Д и н а (фотографирует). Отгадайте загадку: Наведёт стеклянный глаз, щёлкнет раз - и помним вас. Кто это?
В с е женщины хором: фотограф.
Д и н а. Не угадали. Снайпер. Лёня, стул! А я за приборами.
Музыка. Инна уходит на кухню. Тем временем женщины набрасываются с побоями на Женю. Шум гам.
Б е л л а. На балкон его тащите! Выкинем к чёртовой матери, чтоб не врал, гад! Десятый этаж – самое то!
С о н я. Одной тебе мало – трёх завёл!
Р а е ч к а. И как же этого биндюжника хватало на нас всех!
Поднимают Лёню и тащат его к балкону, он молча сопротивляется. В этот момент входит Дина. Компания замирает и начинает качать Лёню, считая:
В с е. Пятьдесят восемь, Пятьдесят девять, шестьдесят. (Опускают его небрежно на пол. Женя встаёт, потирая бок и спину.)
Д и н а. Поосторожнее, девочки! Не двадцать, всё-таки! Всё, садимся... Можно, я тост скажу?
Все аплодируют, кроме Лёни.
Д и н а (излишне пафосно) Наливай, Лёнечка.
Л ё н я. А пожалуйста! (Берёт бутылку коньяка, подходит к Белле, с сарказмом) Что пить будем?
Б е л л а. Я бы коньячку, пожалуй, выпила!
Л ё н я. «Курвазье» подойдёт?
Б е л л а. Плесните.
С о н я. А я бы водочки.
Л ё н я (Держит в руках ту же бутылку коньяка). «Кеглевич» предпочитаете?
С о н я. Холодненького!
Л ё н я (наливает коньяк). На здоровье! (Подходит к Раечке). А вы что?
Р а е ч к а. От вина не откажусь!
Л ё н я. «Ярден» подойдёт?
Р а е ч к а. Полусладкое?
Л ё н я. Сухое.
Лёня наливает из той же бутылки и подходит к Дине.
Д и н а. А мне что осталось, милый!
Л ё н я. Самогоночка, дорогая!
Д и н а (смеётся, встаёт). Дорогой мой, любимый мой муж! Сегодня замечательный день! Ты уже вошёл в ту пору, которую принято называть «Лысина в голову, бес – в ребро».
(Женя напрягся.) Но это совершенно не про тебя! Если бы вы знали, какой изумительный у меня муж! Почти тридцать лет назад нас познакомили наши бабушки, как это бывает в еврейских семьях. В те времена все бабушки городка знали друг друга. Они сговорились, мы встретились возле кинотеатра... Лёня, как он назывался тогда?
Л ё н я. «Магнит» он назывался.
Д и н а. Нас потянуло друг к другу, как магнитом. Лёнечка был очень оригинальным! Такой невысокий, но очень харизматичный! Прямо обаял меня… Примагнитил. Он подошёл ко мне и сказал...
С о н я. Женщина! Вы чувствуете притяжение? Меня прямо таки повело на вас…
Д и н а (удивлённо смотрит на Беллу). Да, а Вы откуда знаете, Беллочка?
С о н я. Я – потомственная провидица! В пятом колене!
Л ё н я. Кто?
С о н я. Гадалка. Призвание есть такое.
Д и н а. Что-то Циля Рафаиловна не говорила мне, что у неё в родне были провидицы и гадалки. Она говорила, что её сестра была поваром, мне кажется. К тому же, у евреев с гаданием как-то не очень складывается.
С о н я. Зато у нас пророков полно. А я по папе. Папа у нас тот ещё пророк был! Вот как скажет – всё сбывалось. Бывало, придёт к нему женщина, у которой муж гулящий, папа ей такое снадобье пропишет, что у мужика этого, (смотрит на Лёню.) не про вас, Леонид, будет сказано, место причинное враз и отсыхало! Правда, девочки?
Белла и Раечка смеются и утвердительно кивают. Дина тоже смеётся.
Д и н а. Ой, давайте не будем о грустном. Я о моём Лёнечке. Сказал он мне эти слова про магнит и добавил...
Р а е ч к а. Как у нас с полюсами? Вы плюс, я – минус! Притянемся!
Д и н а (испуганно). Вы что, тоже пророчествуете ?
Р а е ч к а. Ещё как. Насквозь любого гада вижу.
Д и н а. А вы в кого?
Р а е ч к а. Я – по прабабушке Фире, со стороны...
С о н я и Б е л л а. Папы...
Р а е ч к а. Ага! Она такая провидица была – только подумает, и всё сбывается! Вот, бывало, придёт к ней мужик, который жену обманывает, а она только глянет, у него причинное место само отваливается. (Смотрит на Лёню). Не про вас будет сказано! Правда, сестрички?
Женщины смеются и утвердительно кивают. Лёня выпивает рюмку.
Д и н а. Господи, да что же вы страсти такие рассказываете на ночь глядя? Я хочу поднять этот тост за него: моего единственного, порядочного, замечательного мужа, хорошего отца...
Б е л л а. (загадочно). Будущего...
Л ё н я (с ужасом смотрит на Соню). Что это вы, милочка, имеете в виду? У меня возраст, юбилей вообще, да и..
Б е л л а. Я говорю за «отца будущего», а не за будущего отца... Выбирают же «Мисс Вселенная», «Мисс Мира»… А будут выбирать «Отца будущего»! Во, титул! А вообще, как знать, как знать, возраст ещё о-го-го какой производительный... (Загадочно улыбнулась.) Я вот сейчас посмотрю, Дина, внимательно на вашего мужа и скажу, будет он ещё отцом или нет...
Д и н а. Да что вы такое говорите? У Лёни возраст и печень. И вы тоже провидица? А вы в кого?
Б е л л а. Я в двоюродную бабку внучатой племянницы брата моего отца. Жила она давным-давно в каком-то штетле. И все к ней с уважением. Вот, бывало, придёт к ней женщина беременная, бабуля только глянет, и всю правду выложит, кто отец ребёнка-то! Всю правду, И если он, шлемазл, женатый, то она ему такой цорес на его причинное место пропишет, что…
Л ё н я (уже не совсем трезвый) Ну, про причинное место мы уже слышали…
Д и н а. Ты что, Лёнь, интересно же! Так что с этим местом?
Б е л л а. А ничего. Но на лицо вторичные половые признаки: живот растёт,
(Лёня, уже хорошо выпивший, берётся за живот, изображая беременную.)
Б е л л а. Токсикоз мучает.
Л ё н я. Б-э, б-э (Изображает рвотные позывы.) Все смеются, Дина громче всех.
Б е л л а. А когда ей время рожать приходит, так мужчинка этот схватки чувствует ну и рожает, если получается! Во как!
Все женщины умирают со смеху
Л ё н я (громко). Ха-ха-ха. (Смех резко смолкает.) Вы мне будете говорить про беременность? Да я лучше вас про неё знаю. Довольно! У вас тут свои разговоры, девичьи, а я, пожалуй, пойду!
Д и н а (громко). Сидеть!... (Все испуганно садятся. Дина рассмеялась.) У вас там подарки, вы говорили? А подарки Лёнечка любит! А кто не любит, правда же?
Л ё н я (испуганно). А может не надо подарки? Да ну их, подарки! (Переводит разговор) Может, давайте споём что-ли!
Д и н а. А давайте! Про что петь будем?
С о н я. Про любовь...
Б е л л а. Грустное что-нибудь...
Р а е ч к а. Про «Балалайку», пожалуйста.
Дина запевает «Тум-ба-ла-лайка», женщины ей подпевают.
Л ё н я. Переведи!
Д и н а.
Думает парень ночь напролёт,
Ту ли девчонку в жёны берёт.
Можно влюбиться и ошибиться…
Ах, если б всю правду знать наперёд!
Припев:
Тум-бала, тум-бала, тум-балалайка,
Тум-бала, тум-бала, смейся и пой!
Тум-балалайка, сердцу сыграй-ка,
Пусть веселится вместе с тобой!
Слушай, девчонка, ты мне ответь:
Что может вечно, вечно гореть?
Что без дождя растёт и в мороз?
Что может плакать, плакать без слёз?
Парень, тебе я скажу не шутя:
Камень растёт без тепла и дождя,
Вечно гореть любви суждено,
Плакать без слёз может сердце одно!
Л ё н я. Грустная песня.
Р а е ч к а. Лирическая. Про любовь. Можно и мне тост сказать?
Д и н а. Конечно, Раечка! Хотя, вы моего Лёню совсем не знаете.
Р а е ч к а. А у меня общий тост! Для всех мужчин мира. (Выбегает, вытаскивает Инну из-за стола.) Жена застает мужа с любовницей. Выхватывает пистолет и говорит испугавшейся женщине:
— Пошли со мной.
Уходят. Жена предлагает любовнице:
— Давай раз и навсегда выясним, кто ему нужен.
Д и н а. А давай!
Р а е ч к а. Это тост! Сделаем так: я выстрелю два раза (Целится в Лёню.)
Д и н а (отводит руку Раечки). Осторожнее, пожалуйста!
Р а е ч к а. Это же тост!
Д и н а. А…
Р а е ч к а. Итак, я выстреливаю два раза и мы обе падаем. К кому муж подбежит, та с ним и останется.
Муж слышит два выстрела, выглядывает в окно:
— Милка, вылезай. Эти кретинки перестреляли друг друга!
Соня и Белла громко смеются. Дина с ужасом смотрит на Раечку, потом на женщин. Все затихают.
Д и н а. Какой ужас!
Р а е ч к а. Это же тост!
Д и н а. А…
Р а е ч к а. Так выпьем же за то, чтобы наши мужья не оставались одинокими, что бы с нами ни случилось, девочки!
Д и н а. Я за это пить не буду.
С о н я. Почему?
Женщины выпивают, Лёня сидит мрачный и ест.
Д и н а. Вот я бы никогда так не поступила! Если бы, не дай Бог, застала своего мужа... (Многозначительно посмотрела на Лёню. Тот съёжился.) В объятиях другой женщины. Мне ребецн говорила, что если супруг не верен, жена не может с ним лечь в постель.
Л ё н я. Врёт либо твоя ребецн, либо ты: это муж не может лечь в постель с неверной женой.
Р а я. А что бы вы сделали, к примеру, Дина?
Д и н а (задумалась) Ушла бы.
Б е л л а. К другому мужчине? Чтоб отомстить?
Д и н а. Вот ещё. Просто ушла бы. Собрала бы чемодан и ушла бы. С гордо поднятой головой! Проводить свою молодую старость со стареющим и лысеющим гулякой уж точно не стала бы... Не про нас будет сказано! Давайте выпьем за верность! За настоящую мужскую верность! Пойду, посмотрю, не пришла ли ваша тётушка Цицилия. Записку ей напишу, что вы у нас. Подарки без меня не дарить! Кстати, а откуда у вас подарки?
Б е л л а. Ну так мы ж в гости приехали. На юбилей.
Р а я. У её мужа тоже юбилей, только завтра...
С о н я. А раз мы-таки попали к вам на юбилей – тут и подарим.
Дина уходит, напевая
КАРТИНА ПЯТАЯ
Л ё н я. А теперь быстро и по порядку: что я пропустил? Вы что все здесь делаете? Если Динка что-то узнает, я вас всех поодиночке поубиваю. Ну, что вы сговорились – понятно! Но зачем? Жизнь мою разрушить хотите? Фиг вам! Она мне поверит, а не вам!
Б е л л а. Не суетись милый! Нафиг нам твоя семья? Что ты бедной бабе голову морочишь – это ваше дело. Но что любовниц у тебя аж три – тут уж прости! За живое взяло. Ну ладно бы одна: скучно, брак надоел, новизны захотелось, еврейский бурный темперамент взыграл.
Р а я. Ну ладно две: брак надоел, любовница постарела... Кстати девочки. А кто из нас первый был? Я появилась у нашего дона Леона год назад. Ровно год. Это был Песах, кажется.
С о н я. А я пол года назад. На Рош-а-Шана, как раз.
Б е л л а. А я, значит, самая молодая из вас. Мне 5 месяцев. И опять праздник…
В С Е. Пурим…
Звонок в дверь. Все подпрыгивают от неожиданности. Женя на ватных ногах пошёл открывать дверь. За дверью жена.
Л ё н я (кричит). Ты что, ключ не могла взять? Где ты ходишь, Дина? Почему так долго, я спрашиваю!
Д и н а. Ты чего разорался, Лёнечка? Я записку написала Циле Рафаиловне. И мне показалось, что ты остался в своей стихии: три очаровательные женщины, я надеюсь, не заставили тебя скучать?
Л ё н я. Да уж. Не заставили. И вообще, зачем ты их сюда пустила? Давай потихоньку их выпустим, останемся вдвоём, включим музыку, потанцуем....
Белла тихонько подходит к ним, подслушивая.
Б е л л а. А вот все вместе и потанцуем!
Д и н а. Ну это ж надо, какие девочки весёлые! И похожи-то как? Ты не находишь, Лёнечка?
С о н я. Лёня, простите, у Вас музычка есть?
Л ё н я. Может вам ещё и спеть?
Д и н а. Конечно спой! Если бы вы знали, как он поёт! За что я его и полюбила – за его песни! Ну, пожалуйста, Лёнь! А я и гитару принесу!
Дина уходит за гитарой, женщины грозно ставят стул.
В с е (угрожающе подходят к Лёне). Спойте нам, пожалуйста, Леонид!
Лёня с осуждением смотрит на женщин, потом поёт, подходя по очереди ко всем женщинам. Инна фотографирует, глядя на мужа с любовью и нежностью. По всему видно, она гордится мужем.
Я устал тебя любить, а я устал тебя прощать,
Я ухожу, ищи себе другого!
Но, уходя, я не могу и сам себе пообещать,
Что завтра не вернусь к тебе я снова.
Р а я. Вот гад!
Но, уходя, я не могу и сам себе пообещать,
Что завтра не вернусь к тебе я снова!
Но чем же ты меня приворожила?
Ну что в тебе хорошего, скажи?
Опять к тебе иду я, раскосая колдунья!
Ты – радость и печаль моей души
Опять к тебе иду я, раскосая колдунья...
Ты – радость и печаль моей души!
С о н я. Вот врун!
Б е л л а. И всё же хочется танцевать!
Д и н а. Лёня, музыку!
Лёня подходит к столу, выпивает, потом включает музыку. Женщины освобождают сцену, уносят стол, стулья. Все пускаются в пляс. Лёня сидит молча. Белла вытаскивает его в круг. Он стоит. Соня перехватывает Женю, потом Рая, и, наконец, Дина. Женщины водят хоровод вокруг них. Танец заканчивается.
С о н я. Ух, уморилась! А вы, Дина, неплохо танцуете!
Д и н а. Танцевала когда-то... Сейчас мы уже и забыли как это делается, правда, Лёнь? Когда в последний раз танцевали? У Лейки на свадьбе. Лет десять назад. Ужас! А мы ж ещё не совсем старые!
Р а я. А «горько» слабо? Давайте, девочки: Горько! Горько! Горько!
Д и н а. А не слабо! Горько!
Дина бежит за мужем. Лёня пытается увернуться. Он уже достаточно пьян.
Д и н а. Лёнь, ты чего? Праздник-то какой чудесный получился! Давай, целуй уже!
Л ё н я (не выдерживает, кричит). Прекрати ломать комедию, дура!
Дина молча отходит от мужа, садится на стул. Все молчат.
Л ё н я. Ну, что приуныли, красавицы? Праздника вам захотелось? А давайте праздновать! Я ещё тост не говорил! Скажу! За женщин! Вероломных, капризных, избалованных, хитрых интриганок! Ой, я забыл: за дам пьют стоя! (Встал, подумал, залез на стул.) Ну, чтобы все!
Д и н а. Слезай, убьёшься! Я не намерена тебя лежачего с ложечки кормить.
Л ё н я (садится напротив Инны). А что ты вообще намерена? Ты посмотри на себя! На кого ты стала похожа? Тебе только 55 лет! Нет, внешне ты прекрасно сохранилась, кто бы спорил! Я о душе твоей! (Кривляется.) Алё? Алё? Боже мой, что я сегодня купила! Ты себе не представляешь! Ой, ты сейчас умрёшь от зависти! В салоне? Конечно, я была! Хрень всякую выставляют для таких дур, как ты и твои подруги!
Б е л л а. Ой, мы, пожалуй пойдём! Может тётя Циля уже дома..
Л ё н я (закричал). Стоять! (Женщины остановились , как вкопанные.) Праздника вам захотелось! Кстати, где подарки? Нельзя же на день рожденья, тем более на юбилей без подарков! Вы же принесли подарки? Кому вы их там? Мужу тёти Цили? Ну-ка, интересно, что нравится мужу тёти Цили?
Д и н а. Лёня, прекрати истерику. Я понимаю: ты устал. Ну, нельзя же так перед совершенно посторонними людьми. А то вдруг они подумают, что мы с тобой плохо живём, не любим друг друга... А у евреев же так не принято. Еврейские браки – они такие крепкие…
Р а я. Кстати, Дина, а Лёня часто дарит вам цветы?
Д и н а. Нет, не часто… Лёнь, а чего ты мне цветы не даришь?
Л ё н я. Я подарил тебе весь мир. Почти. А цветы… Их можно понюхать и на клумбе, возле подъезда…
Д и н а. Ну, погорячились и будет! Давайте уже подарим Лёнечке что-нибудь! Я свой подарок уже сделала, но он почему-то не оценил. Ну, кто первая дарить будет?
Рая достала помаду ярко красного цвета, накрасила губы, передала помаду Соне. Соня, накрасив губы, передала помаду Белле.
Б е л л а. Пусть буду я! (Берёт свой пакет с подарком, отдаёт его Лёне. . Целует в лоб. На лбу остаётся яркий след от помады). Леонид! Примите от меня в подарок эту безделушку, и пусть она напоминает вам о вашей молодости! Вы же наверняка в молодости были эдаким шалунишкой! По глазам вижу! Дина, скажите, а какой Лёня был в молодости?
Л ё н я. А я и сейчас не старый.
Д и н а. Ага. Старость – это когда из половых органов остались только глаза.
Л ё н я. Это как? А ты могла бы как-нибудь с оптимизмом?
Д и н а. Могу. Из половых органов остались только глаза, но взгляд у тебя твёрдый.
Соня, Рая и Белла рассмеялись.
Р а я. Теперь я, раз уж я здесь оказалась. С юбилеем, Лёнечка! (Целует в лоб и дарит пакет.) Да не тушуйтесь вы, Леонид! Ишь, какой он у вас совестливый, Дина!
Л ё н я. Да, совесть у меня есть, в отличие от некоторых…
С о н я. А чего ж вы, Лёнечка, её с собой не носите? Куда прячете?
Б е л л а. А вот и мой подарок! (Целует в лоб и дарит пакет.) Простите, Дина, ничего что мы…
Д и н а (смеясь). Да что вы! Мне не жалко! Вот если бы я пригласила сюда всех его друга Моню, он бы был весь в Мониных слюнях, поверьте. А так, три очаровательные женщины подарят ему свои поцелуи, что такого?
Л ё н я. Ау! Дамы! Я вообще не понимаю, меня здесь нет, что ли?
Д и н а. А, может, споём!
Йом оледет самеах!
Хэппи бёздей ту ю!
С Днём рожденья, наш Лёнчик!
С Днём рожденья тебя!
Дина бежит к букету роз, обрывает все лепестки и забрасывает ими Женю. Все хлопают и смеются. Лёня ползёт к стулу.
Л ё н я. Ну, что ещё предложите? Валяйте! У вас же там анимации, небось, для мужа бедной тёти Цили припасено! Валяйте! Испытывайте на мне!
КАРТИНА ШЕСТАЯ
Р а я. А давайте поиграем! Есть такая замечательная еврейская игра, которая называется «Ноев ковчег».
Д и н а. Это там, где каждой твари по паре?
Р а я. Она самая.
Л ё н я. Уже весело! И где каждая из вас себе пару найдёт?
Д и н а. Лёня, не остроумничай! Продолжайте, Рая.
Р а я. Построил Ной кочег. Леонид, вы будете Ноем.
Л ё н я. Я не ною, как вас там, Рая, кажется.
Р а я. И первой он запустил туда свою жену. Дина, встаньте позади Ноя. И уберите Ноя с руля.
Л ё н я. Я не сруль. Я Ной.
Р а я. Лёня, пьяный рулевой – это плохая история. Дина Вы будете рулевым, ладно?
Д и н а. Ладно.
Р а я. Белла, ты будешь «Овца-ламца дрица оца-ца». Дина, принесите что-нибудь белое для овцы.
Дина приносит белый Лёнин халат.
Р а я. Давай, Беллочка, надевай фартук, подбегай к ковчегу и спрашивай: «Кто-кто в Ковчеге сидит?»
Л ё н я. Это сказка про теремок, а не про ковчег!
Р а я. Смысл один: им всем жить было негде. Там медведь, здесь потоп.
Б е л л а. Кто-кто в Ковчеге живёт, кто-кто в невысоком живёт?
Р а я. Лёня, то есть, Ной, отвечайте: «Это я, Нойчик – от одиночества укольчик! А вы кто?»
Л ё н я. А вы кто?
Б е л л а. Я Овца-ламца дрица оца-ца. Правда без пары. Был у меня один баран, но воды боится. Можно я к вам, в ковчег проберусь? Тихонечко полежу, никому не мешая, уж больно мне моё одиночество надоело?
Л ё н я. Без барана нельзя.
Р а я. Ладно, меняем сказку. Обиделась Овца-ламца дрица оца-ца, заплакала и ушла с Ковчега искать своего барана. Прибегает к ковчегу «Кура-одинокая кошерная дура». Соня, ты будешь «Кура-одинокой кошерной дурой». Дина, у вас есть ещё что-нибудь белое?
Дина выносит белые больничные шлёпки Лёни.
С о н я. Кто-кто в Ковчеге живёт, кто-кто в невысоком живёт?
Л ё н я. Идиот тут живёт и встречает юбилей...
С о н я. А я – Кура-одинокая кошерная дура. Можно мне на ваш Ковчег?
Л ё н я. Нельзя без пары. Найдёте – милости просим.
С о н я. Так у меня был один петух, простите. Но у него кур было немеряно. Не захотел он со мной, так я одна сюда и прибежала.
Л ё н я. Давай, быстренько в свой птичник. У нас места для тебя нет…
Р а я. Заплакала бедная Кура-одинокая кошерная дура, и слетела с Ковчега. А теперь я. Я буду «Белая змеюка – на всех мужиков злюка». Дина, у вас есть ещё что-нибудь белое?
Дина приносит белые одноразовые хирургические перчатки.
Л ё н я. Змеюка – та ещё…
Д и н а. Лёня!
Л ё н я. Подлюка…
Р а я. Я подползла и говорю: «Кто-кто в Ковчеге живёт, кто-кто в невысоком живёт?»
Л ё н я. А ты что о себе расскажешь?
Р а я. А я змея шипучая, а я тварь ползучая, без роду без племени, в пустыне выросшая, и для меня вся жизнь – игра. Захочу – укушу, полюблю – отпущу... Пусти к себе в Ковчег!
Л ё н я. Вот уж точно, захочу – укушу... Ползи, милая, в свою пустыню, спрячься под камушек или заройся в песочек, чтобы ни один змеелов тебя не нашёл...
Р а я. Заплакала змея и уползла в пустыню... И увидел Господь, что Ной такой скверный, и наслал на Ковчег бурю. И Ковчег утонул.
Д и н а. Подождите, Рая, а как же рулевая? Это Ной не был праведным, а мне-то за что погибать в волнах океана?
Р а я. Ладно. Рулевая выжила. Выплыла она на берег чудесного острова, обосновалась там, и нашла себе туземца. И стали они жить-поживать и добра наживать.
Д и н а. Не, я так не играю. Я другой конец придумала. Нырнула рулевая в воды океана и средь обломков Ковчега нашла тонущего Ноя. И вытащила она его, бездыханного на берег. И стала она ему искусственное дыхание делать. Потом посмотрела на Ноя, и подумала: но ведь почему-то я ему поверила, когда он предложил мне Ковчег строить? Не испугалась ни волн, ни штормов, ни потопа… Может, я просто его полюбила? Так иногда бывает у нас, у рулевых… А может, у него когда-то было большое-пребольшое сердце? Посмотрела она н бедного, старого и лысого Ноя, и подумала… (Сделала паузу, рассматривая Лёню.) А может, это на самом деле сказка с плохим концом? А может, я ещё смогу высадиться на этот чудесный остров и построить там какую-нибудь хижину? Как думаешь, Ной?
Л ё н я. Всё! Хватит. Вам весело? Веселитесь на здоровье. А я ухожу.
В С Е. Куда?
Л ё н я. Цицилию Рафаиловну искать – пьяных девок забирать.
Д и н а (берет в руки гитару, поёт с надрывом, практически кричит).
Тумбала тумбала тумбала лайка.
Думает парень ночь напролёт,
Ту ли девчонку в жёны берёт.
Можно влюбиться и ошибиться…
Ах, если б всю правду знать наперёд!
Припев:
Тум-бала, тум-бала, тум-балалайка,
Тум-бала, тум-бала, смейся и пой!
Тум-балалайка, сердцу сыграй-ка,
Пусть веселится вместе с тобой!
Слушай, девчонка, ты мне ответь:
Что может вечно, вечно гореть?
Что без дождя растёт и в мороз?
Что может плакать, плакать без слёз?
Парень, тебе я скажу не шутя:
Камень растёт без тепла и дождя,
Вечно гореть любви суждено,
Плакать без слёз может сердце одно!
Со слезами, смотрит на мужа. Он поливает себя водой из бутылки, бьёт себя по щекам, трезвеет, подходит к Дине, становится на колени.
Д и н а (устало). Всё.
Лёня берёт у неё из рук гитару, прижимает руку к своей щеке, Дина нежно вытирает следы поцелуев со лба мужа. Возникла неловкая пауза. Женщины стали собираться.
Р а я. Никогда не стоит путать терпение хозяев с их гостеприимством. Засиделись мы, кажется. Да и тётя Циля уже дома, наверное. Вот обрадуется!
С о н я. Да, пойдём мы уже.
Л ё н я. Идите, милые. А если совести нет, приходите завтра…
Б е л л а. Вы таки намекаете, что нам пора?
Л ё н я. Если бы я намекал, я бы вам предложил чашечку кофе с ложечкой для обуви. А так я вам просто и честно говорю: плывите, милые… Вы всё сделали, чтобы Ковчег развалился…
Б е л л а. Если что – зовите. Ну, если скучно станет, или ещё юбилей какой. Мы ж вроде как свои уже... Телефончик у тёти Цили, если что!
Д и н а. Да куда же вы?
С о н я. А мы в гостинице, тут недалеко...
Д и н а. Я сейчас девочки! (Выбегает из комнаты.)
Р а я. Сволочь ты, милый! Дала бы тебе по морде... Не буду... Противно.
С о н я. Ладно, нас обманывал... Мы-то что... Мы так, любовницы! А за Динку твою обидно…
Л ё н я. А я вообще кому-нибудь, что-нибудь обещал? Вы все знали, на что шли. И по-моему были очень даже не против, насколько я помню. И вас всех устраивало, что я женат... Ты же говорила, Сонька, что так даже проще? А?
С о н я. Говорила… Знаешь, мне жаль тебя, Лёнечка! До 60-ти лет дожил и не понял, что для любой женщины главное, чтобы был один – единственный мужчина, чтоб заботился, жалел, любил... Да, я знала... Но, я надеялась.
Р а я. Ты подарил нам надежду, Лёня. А сегодня она рухнула, понимаешь, милый! Еврейский народ вырос на надежде. Надежда - это воздух, который он дышит. Как Ковчег, Лёня. А жена у тебя что надо! Ты и мизинца её не стоишь... А ещё еврей… Уходит.
Б е л л а. И запомни: ко мне ни ногой! Не пущу...
Женщины уходят. Белла забывает сумочку. Входит Дина с чемоданом.
Д и н а. Ушли девочки? Классные они. Только жаль, одинокие...
Л ё н я. Почему ты это так решила? На них что, написано?
Д и н а. Нет. Но… Как бы тебе это объяснить, одинокая женщина выглядит несколько иначе, чем замужняя... Она самостоятельна, независима, но чувствует неуверенность, когда рядом есть мужчина...
Л ё н я (смотрит на чемодан, на жену). Я не понял, а ты куда собралась?
Д и н а. Ты не развернул подарки, Лёнечка. Это не прилично.
Л ё н я. Да чёрт с ними с этими подарками? Я тебя спрашиваю, ты куда собралась? Поздно уже.
Д и н а. К Лейке, в Хайфу. Автобус через час. Поживу у неё немного.
Л ё н я. Подожди, Динка. А почему без меня?
Д и н а. Боря меня встретит, сказал. Да, чуть не забыла, Лёня! Радость у нас! Лея беременна. Представляешь: 34 года и получилось! Ты станешь, наконец, дедом, дорогой!
Л ё н я (взволнованно). А почему я об этом узнаю только сейчас? Что происходит, Дина?
Д и н а. Да ничего особенного! Устала я что-то. Поживу месяц у ребят. Лея чувствует себя неважно – ей помочь нужно. А ты уж как-нибудь сам. Мне пора.
Л ё н я. Дина, так нельзя. Подожди, я хоть отвезу тебя на вокзал!
Д и н а. Я такси вызвала. Не нужно меня провожать... Не нужно ничего говорить. Я так решила... Это будет правильно и для тебя и для меня.
Л ё н я. Я приеду, Дина. Я завтра приеду.
Д и н а. Пока, милый! (Вспоминает про фотоаппарат.) Чуть не забыла: это тебе! (Протягивает фотоаппарат.) Мне он больше не нужен. И не забудь про подарки… Поехала я.
Дина уходит. Лёня стоит, потом садится в кресло. Он растерян. Взгляд его падает на подарки. Раскрывает пакеты. В первом пакете маска овцы, во втором маска курицы, в третьем маска змеи. И фотография Ковчега.
Звонок в дверь. Лёня бежит открывать, входит Белла.
Б е л л а. Лёнь, прости, я тут сумочку забыла...
Л ё н я (показывает ей на подарки). Что всё это значит?
Б е л л а. А где Дина? Уехала? Правильно сделала. А ты дурак, так и не понял ничего... Это она нас нашла, всё разыграла, сказку придумала... Да не переживай ты так, Лёнечка! Помнишь, как царь Соломон сказал: «Всё проходит, и это пройдёт». Хотя... Сколько дур на свете одиноких бродит! На твой век хватит. С юбилеем, дорогой!
Белла уходит. Лёня одевает все маски на себя, берёт фотоаппарат, смотрит снимки, потом делает рожи и фотографирует себя, отбрасывает фотоаппарат, смотрит в одну точку, обхватывает голову руками. Звучит песня.
Тумбалалайка на еврейском языке.
ЗАНАВЕС
Клайпеда, 2024.