Светка была детдомовская и после смерти мужа свекровка выставила ее с двумя детьми за порог.
— На што ты нам со своими детьми сдалась! Я вообще была против, чтобы мой сыночка на тебе женился.
— А внуки? — беспомощно спросила Светка. — Внуки чем провинились? Родные ведь? Куда нам теперь?
— Не мое дело! — рявкнула свекровь и выкинула из избы мишку младшего сына. — У нас настоящий внук есть, от Оксанки! На ней он должо;н был жениться, не на тебе. Опоила его чем-то!
— Господь с вами, — расплакалась Света, прижимая к себе детей, — я любила его. У меня тоже ведь горе, я мужа потеряла, а дети отца, как вы можете быть такой безжалостной?
— Вали! — рявкнула свекровь и закрыла ворота.
Светка постояла в нерешительности минуту, потом встала:
— Ладно, дети, я не пропала после войны без родителей, и вы не пропадете — у вас мамка есть, выживем.
Родители у нее пропали, потерялись во время эвакуации, когда их поезд разбомбили. Светке было тогда три года, она их смутно помнила. Знала, что семья была большая, сестры, братья у родителей. Взрослых было много, ее все любили, но, видимо, никого не осталась. Искала потом, но так и не нашла.
И единственный человек, к кому она могла обратиться, была ее подруга Валя, она после детдома устроилась в городе работать на заводе, и у нее была комнатка в общежитии.
Они переписывались, Валька все звала подругу, бросить гулящего мужа, ведьму-свекровь и приехать к ней, на завод.
Как-то свекровка нашла Валино письмо и сильно избила Светку, орала матом и кляла, что муж привел в семью подлюгу. А потом запретила Светке общаться с этой тварью.
Светка, конечно, не перестала общаться, продолжала писать письма в город Вальке, иногда завидуя ее свободе и отсутствию надзирателей как ее свекровь. А сама стала получать письма Вальки в соседней деревне, до востребования. Иногда получала сразу несколько писем, если не удавалось вырваться неделю или больше. Потом шла через лес и запоем читала рассказы Вальки о городской жизни. А письма прятала в лесу, в коробке, под поваленной березой.
И вот сейчас, когда она стояла с одним чемоданом, двумя сыновьями и одним мишкой на полустанке, Валька была ее единственной надеждой.
Приехали они поздно вечером в город. Притащились к общежитию уже после одиннадцати. Валька, оказалось, работает в ночную, и комендантша их не пустила к ней в комнату.
Но потом, часа через два смилостивилась, постучала в окно и махнула рукой, заходите, мол.
Потом устроила их в своей комнате: Светку на диван, пацанов на пол. Накормила ужином, слушая Светкин рассказ, только качала головой, вот мерзавка, повторяла постоянно.
А утром, растолкала Светку, накормила завтраком. И когда с со смены вернулась Валя, она дала Светке запасные ключи от комнаты:
— Пока твоя Валька одна живет, но комнаты на двоих. Вы живите, пока не устроитесь, но смотрите, меня не подводите, чтобы вас тут никто не видел. А то я пойду сама на улицу, да и вы тоже.
Через месяц Светка работала в одной бригаде с Валей, получила комнату семейном общежитии, и к осени обещали место в садике для пацанов.
Через десять лет Светка, наконец, получила однокомнатную квартиру, с обещанием, что в скором времени, ей как вдове и передовику производства, увеличат жилплощадь.
Завод строил для своих рабочих большой микрорайон, рядом, чтобы далеко на работу не добираться. Вокруг общаги выросли многоэтажки и постепенно общагу расселили.
Валька так замуж и не вышла. Выучилась, продвинулась по партийной линии и командовала уже целым цехом.
— Нафига мне такое счастье, как у тебя? — смеялась она на вопросы Светы. — Ничего я не одна, у меня ты есть и пацаны, я им, почитай, как родная тетка. Не бросите ведь меня в старости?
— Валька, да как тебе в голову-то такое прийти могло? — сердилась Света. — Ты меня с пацанами не бросила, а я, что поганка какая?
Жили они в одном подъезде, но на разных этажах. Светка готовила сразу на всех и гоняла мальчишек отнести поесть тете Вале, когда ей было совсем некогда или позвать ее на ужин.
Как-то раз, Валька открыла дверь своим ключом, Света гремела посудой на кухне, а мальчишки были в школе.
— Светка, — крикнула она из коридора, — тут тебя бабушка ищет по всему микрорайону, говорит родня твоя! Вот я и привела! Может, кто из твоих нашелся?
У Светки из рук выпала кастрюля, она бросилась в коридор.
— Мама, пусть это будет мама…
В коридоре стояла счастливая Валька и сгорбленная маленькая старушка.
— Светочка, доча моя, — прошептала бабушка и протянула руки к Светке.
— Ведьма, — Света отпихнула ее. — Зачем пришла? Не дочь я тебе!
Валька испуганно смотрела на подругу, на старушку в белом ситцевом платочке в мелкую крапушку.
Старушка вытирала слезы краешком платка.
— Прости меня Светочка, прости, — она рухнула на колени, как подкошенная.
— Свекровка? — усмехнулась Валя.
— Да, — Света заплакала. — Зачем пришла?
— Одна я, Света, — она поползла к ней, — одна-а-а…
Свекровь заплакала навзрыд, схватила Светку за ноги и бормотала бесконечно «прости, прости, прости».
Светка подняла ее, привела на кухню, налила воды. Потом разогрела суп, поставила перед старухой.
Все молча. Валя наблюдала, прислонившись, к косяку двери, не вмешивалась.
Свекровь поела, расслабилась. Чаю попросила.
— Одну тебя, доча я любила, одну тебя. Знала, что ты меня не бросишь. И сыночка мой тебя любил. А Оксанка-подлюга выкинула меня из моего же дома! И внук-то, оказался не мой, нагуляла она, а сказала, что от моего сыночки. А тут, тут кровиночки мои живут.
Валька молчала, но не спускала глаз со Светы.
— Где мальчики? Посмотреть хоть перед смертью-то на кровиночек моих, — спросила свекровь и взяла конфету из вазочки.
— Учатся, — сказала Света.
— Хорошо, молодец ты, Света, вырастила мальчиков, воспитала. Пора и о матери своей позаботиться.
— Ты мне не мать, — сухо сказала Света.
— Я мать твоего мужа, — наставительно сказала старуха, — все для тебя сделала, даже сыночку своего отдала тебе в мужья! Взяла тебя в дом голую-бо;сую детдомовку.
— Добрейшей души человек, — усмехнулась Валя. — Все для тебя женщина сделала, а ты, Светка, неблагодарная, ее мамой называть не хочешь.
Света промолчала, сжала кулаки, так что костяшки побелели.
— Вот, правильно соседка твоя говорит, — не поняла Вального сарказма свекровь. — Давай покажи мне моих внучков, — она встала из-за стола и прошла мимо Вали в комнату.
Потом пошла во вторую, все бормотала что-то.
— Ты ведь не оставишь каргу эту? — напрямую спросила Валя.
— Не знаю, — вздохнула Света. — Старуха ведь она, куда пойдет, если у нее дома не осталось?
— А ты куда пошла с детьми?
— К тебе, — Света вздохнула.
— Ну вот и она пусть идет к своей настоящей подруге, — усмехнулась Валя.
— А ты не лезь в наши семейные дела, — высунулась из-за Вали свекровь. — Узнала я тебя! Это ты Светку с панталыку сбила, ты ее уговорила бросить дом, мужа и сбежать с детьми!
— Странно, — усмехнулась Валя, — мне всегда казалось, что это вы ее выставили из дома с детьми.
— В семье всяко бывает, — свекровь встала перед Валей, уперев руки в бока, — иди давай, сами разберемся. Неча моей доче мозги пудрить, вали, сказала! — рявкнула свекровь и толкнула Валю.
— Сама вали, — тихо сказала Света. — Вон из моей квартиры!
— Все ведь я тебе отдала, а ты мать свою выгоняешь? — завыла свекровь. — Люди добрые! — она так кричала в коридоре, что стали из-за дверей появляться соседи. — Убивают! Убивают! Нашла свою дочь, через столько лет, а она мать на порог не пускает! — выла свекровь, обливаясь слезами. — Старушку гонит! Крошки хлеба не дала!
— Да что это? — из соседней квартиры появилась старшая по подъезду. — Светлана Ивановна, не ожидала от вас такого поступка!
— Ты Калинина не лезь, — на площадку вышла Валентина. — Все вы знаете, что мы со Светланой Ивановной детдомовские, никого у нас не осталось. Сколько лет своих родных искали — не нашли. Старуха эта мошенница, вчера, как раз видела в милиции ее фотографию на доске «их разыскивает милиция». Я сейчас их как раз и вызову, ты Калинина хватай мошенницу и держи ее!
Свекровь, отпихнула Калинину и побежала по лестнице, крича проклятья.
— Вот и все, — улыбнулась Валя, — больше она к тебе не придет. И не вздумай, ее жалеть, Светка. О детях подумай.
Света стояла с побелевшими губами и молчала. Потом обняла подругу и заплакала.
— Опять ты меня спасла, Валька, — она плакала, уткнувшись ей в плечо, — Валька, Валька, чтобы я без тебя делала?