Период обучения живописи Тараса Шевченко
в Италии на деньги нЕкоей княгини
или графини-№№..,- самая малоизученная
страница биографии Тараса Шевченко.
Пока автор собрал лишь крОхи...
Но памятник Шевченко в Риме в Италии,-
не лишь продвижка укро-диаспоры,
а и понимание властей Италии значение
фио Тараса Шевченко не лишь в период
его обучения в Италии,
но и как момент противления России,
будто Россия что имеет против Шевченко,
как национального поэта Окрайны...
Поиск следов Шевченко Тараса
в Италии в конкретике,- ещё ведётся.
хххххххххххххххххххххх
Женитьба и развод Брюллова
являлся темным и неразъясненным
эпизодом его биографии.
Он женился 8 января 1839 года
на Эмилии-Катерине-Шарлотте фон Тимм
1821—1877, сестре известного впоследствии
издателя «Русского художественного листка» В.;Ф.;Тимма.
«Его жена была прелестна собою и весьма образована,;—;
вспоминает о ней Ф.;И.;Иордан:;—;она прельстилась талантом,
обманчивым обхождением и разговорами Брюллова
и, зная-? его ошибки-?? и старые грехи-??,
все-же решилась выйти за него замуж.
С первых дней замужества он начал ревновать
её ко всем, даже к N.N. и поводом к неприятностям,
начавшимся с первого дня свадьбы,
послужило печальное недоразумение…
Брюллов лишил жену общества,
в котором она привыкла блистать
и у себя не принимал никого из ее приятельниц...
Супружество сделалось для нее каторгою»...
(Записки ректора и профессора Академии художеств
Федора Ивановича Иордана...)
О том, что Брюллов приревновал свою жену к Николаю-I,
имя которого в осторожном рассказе Иордана скрыто
под буквами N.N., передает в своих воспоминаниях
и художник П.;П.;Соколов в «Исторический вестник»...
В своих дополнительных поправках к сообщениям
Соколова,- племянник Карла Брюллова,- В.;А.;Брюллов,
ссылать на свою мать (жену брата Брюллова, Александра)
указал не без ехидства, что образ Шарлотты Брюлловой,
представленный автором как нежный, махровый,
полный невинности цветок, далеко не соответствует
рассказам, «которые я слышал от современников»
и что его матери она «представлялась…
далеко не таким невинным ребенком,
каким рисует её Павел Соколов».
«Не желая кидать тень на жену Брюллова,;—;
многозначительно заканчивает свои заметки В.;А.;Брюллов,;—;
смею заверить, опять-таки, со слов покойной матушки,
что взваливать всю вину на одного Карла Брюллова
было-бы далеко несправедливо…»
«Не пишу вам о слухах, какие ходят о Карле Павловиче
в городе и в самой Академии»,;—;
текстом в автобиографической повести Шевченко,-
«Художник», написанной отчасти и виде писем
молодого художника к своему «благодетелю»
и содержащей любопытные страницы о жене Брюллова
и «несчастном его супружестве»:
«Слухи самые возмутительные, и повторять их грешно.
В Академии общий голос называет автором этих вестей
А.И. Заурвейда, и я имею основание этому верить.
(Шевченко ежедневно обедал у княгини или графини,
или у адмирала, или в дорогущем ресторане
самого известного рестортора-еврея !!
Поэтому,- новости их первых рук...)
Пускай всё это немного постареет, и тогда я вам сообщу
мои подозрения, а пока скопятся и выработаются материалы»
(Поэмы, повести и рассказы Т. Г. Шевченка).
Эти «нелепые сплетни» заключались, конечно,
в слухах об интимной близости жены Брюллова к Николаю-1,
женолюбие которого достаточно известно.
Им верил хорошо осведомленный в скандальной хронике
тех годов Н.С. Лесков, который в незаконченном романе
«Чертовы куклы» 1889 г.,
хотел (как давно указал А.;В.;Амфитеатров)
«рассказать, как исказился и разменялся на медную монету
громадный талант К.;П.;Брюллова,
и бросить свет на причины
и подробности смерти А. С. Пушкина»!!!
В лице Гелии,- жены Фебуфиса-Брюллова
и очевидной любовницы «герцога»;—;
Николая Лесков контаминировал черты
Шарлотты фон-Тимм-Брюлловой
и Наталии Гончаровой-Пушкиной…
Во втором браке жена Брюллова была
за Алексеем Николаевичем Гречем,*
сыном того Греча, имя которого тесно связано
с «Северной пчелой» и Булгариным.*
Утверждение Иордана, будто «вдовою m-me Греч
переселилась в Германию и там вышла
в третий раз замуж за иностранца;—;военного человека»,
неверно, о чем свидетельствует её надгробие
на городском кладбище в Павловске,
где она погребена рядом со своим сыном Николаем Гречем
(«Петербургский некрополь»).
Зачем эти стрОки ?? Чтобы знать окружение
Тараса Шевченко со всех сторон,
что его уЛУЧшало в среде твОрчественников России,
но в то-жЖжє врЄмя и подбивало влево...
ххххххххххххххххххх
Прям-таки хвалился "дружбой" с Шевченко
часто вИдимый и слышимый в светском обществе
некий господин Афанасьев-Чужбинский...
Но в дневнике у Шевченко от замечен скользко...
В «Русском Инвалиде» за 1855—1857 гг.,
не нашлось стихотворений А.С. Афанасьева-Чужбинского;
не указаны они и в библиографии его сочинений,
составленной П.;В.;Быковым
(Собрание сочинений Александра Степановича
Афанасьева-(Чужбинского).
Вероятно, у Шевченка опИска, и малороссийское
стихотворение Афанасьева он встретил
не в этой военной газете,
а в «Санктпетербургских ведомостях»,
о чтении которых упоминание в записи дневника.
Как раз в одном из первых январских номеров
«Петербургских ведомостей»
за 1856 г. (№ 2, 3 января),;;
что соответствует хронологическому
обозначению Шевченка «прошлой зимой»,;—
;имеется подробное описание обеда,
данного в честь известного деятеля
севастопольской обороны Э.;И.;Тотлебена*
Обществом любителей шахматной и,-
военной игры 5 декабря 1855 года,
и в этом описании воспроизведены
приветственные стихи Афанасьева Тотлебену
на украинском языке «Увесь мир и сам наш ворог».
Стихи эти состояли из 40 строк,
достаточной длины («бесконечные»)
и достаточно «патриотичны» и льстивы,
чтобы получить оценку, какую им даёт Шевченко:
«отвратительная и подлая лесть русскому оружию»...
О встрече с Шевченко в Петербурге
после возвращения поэта из ссылки
Афанасьев-Чужбинский в своих воспоминаниях
о нем рассказывает так:
«Войдя в Мастерскую Т.Г.Ш. в Академии,
я застал его за работой: он гравировал.
На вопрос мой, узнает ли меня, Шевченко
отвечал отрицательно, но сказал, что по голосу,
кажется, не ошибся и назвал меня по имени.
Я бросился было обнять его, но он заметил по-русски:
„Не подходите;—;здесь вредные кислоты. Садитесь“.
Минута эта была для меня чрезвычайно тягостная…
Мы поговорили немного. Он был холоден
и хоть несколько раз сам припоминал прошедшее,
однако, не так, как ожидалось мне от этого свидания.
Я ушел домой взволнованный и унес в сердце то чувство
скорби, какое человек может вылить или в жарких слезах
или вдохновенными стихами. Подобное охлаждение
с его стороны я приписывал долгим страданиям
и решился затаить в сердце еще одну утраченную надежду,
может быть лучшую и последнюю в жизни»
(Собрание сочинений А.С. Афанасьева (Чужбинского).
хххххххххххххххххххххххххх