Климентий Григорьевич Нагорный родился 25 января 1887 года в село Пустоваровки, Киевской губернии. Воспитание, полученное от родителей, научило его ценить дружбу и относиться к людям без пристрастия к их статусу. Он вошел в военную службу 29 октября 1908 года.
После окончания Кронштадской Учебной Команды, Климентию была присвоена категория Матроса 2-й статьи. Затем он был назначен на Императорскую яхту «Штандарт», где служил вместе со своим другом Иваном Седневым. Он был назначен Каютным, ответственным за охрану и безопасность Цесаревича Алексея Николаевича.
Нагорный проявил себя как честный, отзывчивый и трудолюбивый матрос. Он стал близким другом для маленького Цесаревича, который очень привязался к нему. Вместе с Царской семьей он сопровождал их во время официальных визитов и отдыха.
К октябрю 1913 года истекал срок службы Нагорного. Ему было предложено продолжить службу в качестве Лакея, и он согласился. Доктор Боткин ходатайствовал о выплате ему денежного довольствия как лакею.
Во время военных действий Государь и Цесаревич часто посещали Ставку Верховного Главнокомандующего, где Климентий впервые привлек внимание британского генерала Джона Хенбери-Вильямса, который описал его в книге.
В своих письмах Государь тоже упоминал о дружбе Своего Августейшего Сына с К.Г. Нагорным. Например, в письме к Государыне от 26 октября 1916 года, Он описал один интересный случай: «… Кошка Алексея сбежала и спряталась под большой кучей досок. Мы надели пальто и пошли искать ее. Нагорный сразу нашел ее с помощью электрического фонаря, но ушло немало времени, чтобы заставить эту забавушку выйти - она не слушалась Алексея. Наконец он схватил ее за задние лапы и вытащил через узкую щель. Сейчас так тихо в поезде...»
В одной из поездок в Ставку, накануне Высочайшего Смотра, Алексей Николаевич сильно простудился и заболел насморком, из-за чего у него началось кровотечение из носа. Врач В.Н. Деревенко предпринял все возможные меры, но это не помогло, поэтому ему было решено срочно доставить Цесаревича в Царское Село. Во время поездки Алексей становился все слабее и бледнел, а также обморочное состояние дважды наступило. Весь эту ночь К.Г. Нагорный не отходил от него и поддерживал его голову, чтобы кровь не текла, прикладывая к его голове свою руку. И только когда кровь остановилась в 6:20 утра, верный слуга Царской семьи мог наконец-то отдохнуть после бессонной ночи.
После отречения Государя и в период их содержания под арестом в Александровском дворце, Климентий Григорьевич Нагорный продолжал выполнять свои обязанности Помощника дядьки. Как и другие свободные слуги временного правительства, Климентий Нагорный имел полное право прекратить служение Царской семье в условиях революции, но он отказался от этого.
С наступлением теплой погоды К.Г. Нагорный активно участвовал в организации сада перед Александровским дворцом вместе со всей Царской семьей и остальными преданными слугами, несмотря на свои обязанности.
Самые революционно настроенные солдаты охраны в Царском Селе были недовольны тем, что К.Г. Нагорный продолжал возить экс-Императрицу на карете по аллеям и дорожкам парка. Ему неоднократно угрожали насилием. Даже однажды ему было отправлено письмо, в котором грозили убить его, если он не прекратит свою службу у "жены тирана".
Однако Климентий Нагорный мог не оказаться на том поезде, который отправил Царскую семью из Петрограда в Тобольск. Это произошло из-за неожиданного поворота событий, когда стало известно, что боцман А.Е. Деревенко, который занимал должность дядьки Цесаревича, был нечестным. Незадолго до отъезда Царской семьи в Тобольск, Деревенко предоставил коменданту Александровского дворца полковнику Кобылинскому отчет о денежных расходах на нужды Цесаревича Алексея. После проверки оказалось, что сумма указана неправильно и значительно завышена. Согласно отчету, Цесаревич износил сапоги на 700 рублей всего за один месяц! Позже было обнаружено, что Деревенко утаил сундук с вещами Цесаревича, которые он обычно отсылал своим детям. Когда эти факты стали известны, Деревенко не мог поехать вместе с Царской семьей, и его место занял Климентий Нагорный.
Прибыв в Тобольск уже в качестве дядьки Цесаревича, Климентий Нагорный продолжал служить Царской семье с верностью и преданностью, как он делал это все предыдущие годы. Особенно большие усилия ему приходилось прилагать во время приступов болезни Наследника. В такие моменты Климентию приходилось проводить бессонные ночи возле кровати ребенка. В письме врача Евгения Боткина председателю Областного Совета рабочих и крестьянских депутатов описывается, как трудно было ухаживать за Цесаревичем. "Алексей Николаевич, - пишет он, - страдает от болей в суставах из-за ушибов, которые неизбежны у ребенка его возраста... он страдает так сильно день и ночь, что никто из его ближайших родных, не говоря уже о хронически больной сердцем матери, не может выдержать долгое время ухода за ним. У меня тоже не хватает сил. Климентий Нагорный после нескольких ночей без сна и мук не в состоянии продолжать, если бы рядом не были учителя Алексея Николаевича г-н Гиббс и, особенно, воспитатель г-н Жильяр".
Насходясь в тобольской ссылке, Цесаревич также в своем дневнике высказывал благодарность своему верному слуге, который для него стал одним из самых близких людей. Так, 4 января 1918 года он писал: "У меня появилось больше прыщей (краснуха). Утром играл в шашки с Нагорным. Мари тоже заболела. У нее прыщи по всему лицу. Все солдаты сняли погоны по приказу, а Папа и я - нет".
В Тобольске Царской семье удалось посещать храм лишь изредка, и это стало для них настоящим праздником. Обычно священник приходил к ним домой, чтобы совершить богослужение и литургию. Вместе с ним приезжали и певчие – инокини из местного монастыря. Александра Федоровна решила создать свой собственный хор и начала заниматься пением с дочерьми. Климентий был единственным из слуг, который также участвовал в этих занятиях, как писала Императрица в одном из писем: "Он также будет чтецом – мальчиком, который читал в церкви...". Климентий стал не только участником жизни Царской семьи, но и их сопричастным молитвенником.
Когда в Тобольск приехал комиссар, назначенный большевиками, чтобы увезти Государя в Екатеринбург, Климентий остался с больным Цесаревичем в Тобольске до тех пор, пока он не выздоровеет и не сможет переехать. Во время тобольского заключения, в связи с преданностью Климентия в служении Царской семье, он столкнулся с революционной стражей, главарем которой был последующий большевик Павел Хохряков. Причиной этому стало детское забавление: Цесаревич Алексей подружился с сыном врача В.Н. Деревенко по имени Коля, который жил вместе с слугами Царской семьи в доме купца Корнилова напротив Губернаторского дома, где жила Царская семья. Мальчики придумали "секретную" переписку, подписываясь своим именем, только наоборот. И когда Нагорный, неся одно из таких шуточных посланий, был проверен караулом, то новый комендант Родионов сделал из этого маленького шутки большое дело и устроил скандал.
Полковник Е.С. Кобылинский, который ранее выполнял обязанности начальника охраны Царской семьи еще с Царскосельского заключения, заявил, что комиссар Хохряков проявил неприязнь к Нагорному после шуточного "письма", причем Хохряков был рад: "А! Давно я ждал возможности наказать его! Острамил нас!"Хохряков говорил об Нагорном. Однако не могло быть иначе: один был "красой и гордостью русской революции", а другой был преданным человеком, который глубоко любил Алексея Николаевича, и был любим им.
Когда Алексей Николаевич поправился и был отправлен в Екатеринбург вместе с сестрами и верными слугами, Нагорный вступил в конфликт с охраной еще по дороге, особенно с комендантом Родионовым, который запер Цесаревича в его каюте на пароходе. Нагорному пришлось даже угрожать использовать физическую силу, чтобы прекратить эту унижающую обстановку.
Бывший спутник Нагорного на пути в Екатеринбург, Пьер Жильяр, рассказал, что первый конфликт с большевистской охраной произошел с Царским слугой еще на вокзале. Он описывает, как Татьяна Николаевна, последняя, неся свою собачку, тащила тяжелый коричневый чемодан в дождь и как Нагорный пытался помочь ей, но был оттолкнут комиссаром. Пьер Жильяр был одним из последних, кто видел Нагорного живым, и он подчеркивает его великодушие и силу духа перед опасностью.
Нагорный выказал великодушие, не выдав своих соратников, которые были преданы Царской семье и которых также могли арестовать и убить.
Няня Августейших Детей А.А. Теглева, давая показания Н.А. Соколову, вспомнила, что Нагорный смело держался и предсказал свою судьбу. При их прибытии в Екатеринбург он сказал ей: "Меня они, наверное, убьют. Посмотрите, какие у них выражения лица! Один Родионов - нечто! Но пусть убивают, все-таки я наколочу им лица сам!"
Нагорный был приведен в дом Ипатьева только на следующий день, 24 мая, сопровождаемый комиссаром Н. Родионовым. Он продолжал заботиться о здоровье больного Алексея Николаевича (в первый день пребывания в доме Ипатьева он сильно ушиб ногу) с таким же самопожертвованием. Однако порой у него не хватало простых человеческих сил. Например, в записи в дневнике за 27 мая, Государыня отметила, что "Е.С. (Боткин) дежурил часть ночи, чтобы Нагорный мог выспаться". В этот же день помощник коменданта ДОН Александр Мошкин решил снять и присвоить себе золотую цепочку с крестиками и образками, которая висела над кроватью наследника Цесаревича. Известно, что затем Клементий Нагорный и Иван Седнев были арестованы, увезены из дома Ипатьева и расстреляны без суда как заложники 28 июня 1918 года.
.Решением Священного Архиерейского Собора РПЦЗ Клементий Григорьевич Нагорный был признан святым и включен в число Святых Новомучеников Российских. Его новое имя стало Святой Мученик Воин Клементий (Нагорный). РПЦ отказалась публично отличать Нагорного..