ИЗ СТАРОЙ ЗАПИСНОЙ КНИЖКИ /14/.
Сергей Леонидович кушал яйцо пашот, квашеную капустку и полезный бородинский хлеб.
Одновременно с этим он, по своей привычке, читал «12 стульев». Сейчас там было место, где концессионеры нашли стулья на аукционе и радовались как дети, ещё не зная, что Ипполит Матвеевич профукает двести рублей, и бриллианты уплывут из их рук навсегда, приведя Кису к сумасшествию, а Остапа к смерти, пусть и клинической.
Сергей Леонидович сморщил нос, хотя это и было смешно. Но ему всё равно было жалко сына польской графини и предводителя команчей.
- А вы не путайте речитатив с фиоритурой! - повторял пьяный Борис Моисеевич, гардеробщик в музыкальном училище имени Рихтера.
Видел в ютубе, как одна жена несла домой лису, которую она поймала, а муж говорил, это что такое, неси скорее домой, шкуру сниму, а у лисы были такие человеческие глаза, или даже лицо, исполненное такой усталости от жизни, такого угрюмого сознания невозможности что-то в ней поменять, что она напоминала старую учительницу, брошенную родными детьми и забытую любимыми учениками.
Ловко, по-холмсовски, повёл дело.