Повешенный. Часть 2
Город и окрестности месяц уже жили тревожной, прифронтовой жизнью. Пройдет по дороге колонна грузовиков, защитного цвета, борта закрыты брезентом, шофёры словно неживые сидят в кабинах, пройдет и колонна солдат, все кругом замрёт. Рокот орудий в воздухе звучит далёкий, бог войны свое слово говорит. Сказать бог войны хочет, но слов человеческих у него нет, или безумен он, или сказать нечего. Все ждут известий, со сладкой болью в сердце и узнают их, от продавцов новостей. Бумаги нет, печатать неначем, продавцы новостей сообщают новости просто устно, на ухо. Цена низкая и даже если новость уже известна, денег не возвращают. Не хочешь, не слушай. Вот ещё один человек в поселке исчез. - "Слава богу, не я!" - думают. Вышел на улицу дождливой ночью и пропал. Или, нашли кого то утром в канаве. Слова потеряли всякий смысл на войне. Теперь каждый о завтрашнем дне думает. Утром солнце вышло, но спряталось в дымке, белое стало солнце, будто алюминиевое. Лишний раз на улицу выходить не хочется. Но есть такие, кто привык рисковать, шляются по лесу, в город приходят и там пропадают. Тишина иной раз наступит, на уши давит, непривычная тишина, чувство есть тогда, что все одна бутофория, а представление ещё впереди будет.
В город ехали неудобной дорогой, в объезд пути лишнего, сделали на пол дня, удобный путь оказался отрезан. Мост через реку взорвали. Был мост и нет моста, сваи из реки торчат. Подъехали когда, к въезду на бывший мост, где дорога обрывалась, шофер только выругался. Постояли в колонне других машин, подумали, покурили и в сторону свернули, куда все сворачивали. Там говорили, объезд есть. В попутчики у моста разрушенного одноглазый солдат напросился. Осмотрел лейтенант Мио одноглазого и сразу отказать хотел. Вроде все у солдата в порядке, форма, как форма, удостоверение есть, но личность солдата подозрительна. Вроде китаец он, переодетый, лазутчик. "Не он ли и мост взорвал, солдат этот?" -Мио тут же подумал. Но шофер развеял сомнения:
-Это солдат из тюрьмы,- сказал шофер, -у полковника Иси он служит. Я его хорошо знаю.
И к солдату затем обратился:
-Хорошо служишь, солдат?
Заулыбался тот, закивал:
-Хорошо служу, стараюсь...
-Как там полковник, все элексир свой готовит?
-Готовит...
-Да что ж нам никак не даст?
-Не готов элексир. Полковник нервный стал, красные говорит, шибко мешают. Будет готов эликсир, так даст, всем даст...
Разместились в машине, поехали, солдаты с одноглазым, в кузове, Мио с шофером в кабине. Мио хотел было тоже в кузов поместится, там пусть неудобно и тряско, а всеже, стреляют по кабине прежде, по шофёру. Хотел пересесть Мио, да передумал он. На сидении ему удобнее. Шофер немного заплутал, пару раз останавливал машину, других машин ждал. Оказалось, здесь дорога одна шла, что в город, что из города. Один из двух сопровождающих солдат сидя в кузове, на вольном воздухе, запел крестьянскую песню про пахоту и весну. Второй солдат молчал. Одноглазый поглядывал на них с любопытством. Потом закурили дешевый табак и сплевывали за борт, попавшую желтую пыль. Одноглазый поставил рядом с собой корзину, что тащил неизвестно зачем, лег у борта и положив под голову руку, тоже лег, но разговора не начинал, смотрел иногда по сторонам единственным глазом, ожидая места, где бы ему сойти. Подьехали к переправе, тут река мелела, бежала мимо быстрым потоком. Одноглазый поблагодарил, скоро перелез через борт и пошел себе в сторону, помахивая корзиной.
- Экий, смелый!- Сказал молодой солдат-и терористов он не боится...
-Дурак он, от ранения чудной стал. Я б ни за что один не пошел,- ответил пожилой солдат, знавший немного солдата, потому что бывал у того в тюрьме. Он закурил ещё одну и привонючую папиросу, потом сплюнул. Они замолчали, исчерпав тему разговора, новая тема не придумалась, а машина постояв, и дождавшись попутных машин въехала в воду.
Потоки воды, едва они въехали, покачиваясь на неровном дне, устремились к ним, пробуя добраться и промочить, как следует. Мост горбатый, теперь оказался далеко в стороне. "Ничего", думал Мио,- "я потом к этому мосту успею, ту Джульетту увижу."
Приехали в город, улицы были необыкновенно пусты, даже вороны пропали, а время уже приближалось к полудню.
В фонтане, напротив генеральской резиденции офицер протирал мокрой тряпочкой сапоги от пыли. Солдаты сбегали по широкой лестнице вниз и исчезали с площади, сворачивая в тень узких улиц.
Водитель оставил машину Мио, хлопнув железной дверцей, поднялся по лестнице вверх, где предъявил свои бумаги дежурному с красной повязкой на левом рукаве, что стоял вверху лестницы и посматривал лениво вниз.
Генералу в тот день нездоровилось он лежал на диване в приемной, накрыв нераздетое тело накидкой, из под которой торчали галифе с носками, вместо сапог. Он взял доставленные лейтенантом бумаги и не читая их, слабой, с поступившими сквозь кожу голубыми жилками рукой, положил все на столик у дивана, потом достал очки и протирал их минуту, задумчиво глядя на Мио.
-Есть ли семья у вас, молодой человек?- спросил генерал вдруг совсем по-штатски. И узнав, что нет, что лейтенант холост, замолчал, глядя в окно. Потом обернулся к нему, с внезапным блеском в глазах, сказал:
-Повезло вам, молодой человек... пойдете через площадь, попросите девочку перестать качаться...
-Какая девочка?
-Там, на площади... девочка на качелях. От скрипа голова болит. Услужите, голубчик. Попросите перестать.
-Я все сделаю, господин генерал, конечно, мне не трудно,- попятился назад лейтенант. Скрипнула дверь, в кабинет без стука, будто так уж и нужно было входить, вошли медсестра и следом за ней адьютант, медсестра извлекла шприц из металлической коробочки, застучала на столе склянками. В кабинете тревожно запахло болезнью, лекарством. Адьютант уже взял в руки и разбирал принесенные Мио бумаги.
-Вы свободны, лейтенант,- сказал генерал, поворачиваясь на бок и тяжело дыша,- идите, вас наверно ждут и скажите, не забудьте, прошу вас...-онинапрягся, обнажая ягодицу.
Проходя мимо адъютанта, который морщась, как от зубной боли еще читал бумаги за столиком, Мио спросил, нет ли чего передать в штаб, но адъютант отрицательно качнул головой и Мио вышел в двери, переводя дух. Тяжело ему было находится у генерала, как будто что -то в кабинете заставляло сдерживать дыхание, но теперь, освободившись, он дышал, жадно, вбирая полные лёгкие свежего воздуха.
На площади так же шумел фонтан, вместе с ветром бросал он в лицо подошедшим мириады неощутимых брызг. Мио почувствовал, что проголодался. Он осмотрел площадь. Брусчатка вдали была почти белая от солнца, но близко цвет ее набирал силу и брусчатка была голубовато серой. Девочки нигде не было видно. - "У генерала бред, плохо дело" - подумал Мио. Его задумчивость прервал автомобильный гудок, лейтенанта ждали, три пары глаз уставились на него.