4.
Война закончилась, а трудности остались. Жить было нелегко. Последствием войны явились сотни тысяч сирот, вдов, стариков, чьи дети и близкие родственники погибли в боях с немецко- фашистскими захватчиками.
Большая часть городов нашей страны была разрушена, промышленность и сельское хозяйство надо было восстанавливать заново. Люди работали без выходных и часто на износ своему здоровью, но у всех переживших ту страшную войну, была одна заветная мечта: отстроить страну заново и жить намного лучше, чем раньше: «Пусть не для нас, а для наших детей», – не раз повторяли наши родители и надеялись, что после такой страшной войны, мир будет вечным.
– Очень трудно жить, – жаловалась моей маме Анна Мефодьевна. Поскольку в войну было очень много погибших мужчин, а детей, переживших войну стало намного меньше, то школы пустовали и, следовательно, учителей много не требовалось, а те, которые были, имели малое количество часов занятых уроками и, естественно, слишком маленькую зарплату.
Анна Мефодьевна перешла работать сначала экспедитором за 45 рублей в месяц, но такая зарплата оказалась настолько малой, что пугала её: «... С каждым днём становится всё труднее и труднее жить…. На базаре есть всё, но никто ничего не покупает, у людей нет денег…
Рано ухожу на работу и возвращаюсь домой очень поздно, в десять вечера. Устаю страшно! Но что делать? Всем сейчас трудно. Жить как-то надо»…
«На каникулах я решила поехать к тётушке Насте в Кизляр, – писала Римма Мефодьевна моей маме, – Но поездка моя оказалась неудачной. У тётушки и Степана Романовича огорода в прошлом году не было. И корова не даёт молока… Степан Романович получает 250 грамм хлеба, а тетушка ничего не получает, т.к. она не работающая… Аня тоже не может мне ничем помочь. Жить у неё очень тяжело…. Я решила вернуться в Кизляр к тётке Насте».
Младшая сестра Римма в то время была ещё студенткой медицинского института. Училась хорошо, но стипендии не хватало, и потому она жила впроголодь.
Постепенно наша страна поднималась из руин: отстраивались города, возникали новые фабрики, заводы и поднималось сельское хозяйство.
«Жить стало чуть-чуть легче, – вспоминая свою молодость, рассказывала моя мама и тут же добавляла:– а может быть это нам, молодым становилось легче потому, что мы стали более спокойными. Мы больше не слышали воя сирен воздушной тревоги, взрывов снарядов и не видели погибающих людей. Теперь мы жили своей полноценной жизнью, любили и были счастливы в семейной жизни».
Ровным красивым почерком Анна Мефодьевна рассказывала маме о всех семейных событиях. Она никогда не забывала поздравить своих сестёр и членов их семьи с днём рождения и всеми советскими праздниками. Тётушка искренне радовалась каждой хорошей новости, сообщавшейся ей в письме моей мамой. Она всегда честно говорила о своей точке зрения на то или иное происшествие. Однажды моя мама в письме пожаловалась старшей сестре на легкомысленные слова Ирины Саввишны, сказанные ею в порыве гнева. Анна со всей серьёзностью отнеслась к письму сестры и написала ответные строгие письма Ирине Саввишне и маме – в одном конверте. В каждом из этих писем она жестко говорила с обеими: матерью и её дочкой. Она, как старшая сестра, считала себя быть обязанной отвечать не только за своих детей, мужа, но и за маму, за судьбу обеих сестёр. Она искренне радовалась успехам своих многочисленных родственников и вместе с ними переживала радости и неудачи каждого из них.
Не забывала рассказывать в письмах о своих детях.
Так в одном из писем тётя Аня рассказала о курьезной истории, связанной с Игорем…
Эта история произошла в 1948 году. Время тогда было суровое, и в семье каждая копейка была на счету.
В одно прекрасное утро зимних каникул Игорь попросил папу помочь ему сделать деревянные колышки. Виталий Александрович с удовольствием помог сыну и помог их заточить, чтобы колышки при ударе легко входили в землю. Уходя из дома, Игорь пообещал маме выиграть и принести охапку дров.
День пролетел быстро, а Игорь всё не возвращался. Анна Мефодьевна заволновалась и пошла за сыном. Но не доходя до дома друга Игоря, она вдруг заметила медленно шагающего навстречу ей, с понурой головой Игорька.
Но о, ужас! В каком виде он был?!
Пальто было настолько грязным, что на нём было трудно заметить хотя бы одно чистое пятнышко. Руки тоже были все в грязи, а про ноги и говорить не приходилось… Увидев маму, он внезапно остановился и хотел что-то сказать, но не смог от слез, которые застилали его темные глаза. Вид Игоря в ту минуту был настолько жалким, что и ругать его не было сил.
«... Я давно заметила, – писала тётушка Аня, – что у него слёзы образуются так же, как у тебя, сестрица. У него сначала начинают блестеть глаза, да так сильно, словно там собралась большая лужа, которая потом начинает расползаться по всей щеке.
Ты только представь его в тот миг?!
Я позвала отца, а затем и бабушку. Глядя на него, нам было жалко его, и смешно. А он, бедный! Ты можешь представить его состояние? С одной стороны, он чувствовал себя побеждённым. А с другой, он чувствовал себя скорее растерянным, чем поверженным.
Игра происходила на навозной куче, куда сбрасывали весь навоз из-под коровы.
Оказалось, что Игорь недооценил своего друга. Он оказался намного хитрее, чем думал наш Игорек. Тот мальчик сделал себе металлические колышки, которые за счет своей тяжести глубоко втыкались в землю и не падали.
Ну как тут ругать сына? У него же была замечательная честная цель, выиграть колышки на дрова».
... Почти в каждом письме тётушка Аня обращалась к маме с просьбой прислать галоши, которых невозможно было найти в магазинах Грозного, или сандалии, или иголки для кого-то из родни, или ей самой. А моя мама терпеливо собирала эти посылки и отправляла их в Грозный или в Пятигорск, где жил её дядя Аполлон со своей семьей.
5.
Мирная жизнь налаживалась. Теперь одной из главных целей Анны Мефодьевны и Виталия Александровича стало строительство своего, собственного дома: «… Вот уже два выходных дня мы с мужем ходим по городу в поисках дома (собственно, мы хотели найти не дом, а купить двор, чтобы весной у нас была бы возможность получить ссуду на постройку дома»…
При жизни Мефодия Саввича эта мечта не смогла исполниться, и только в 1952 году тетя Аня и дядя Виталий решились на покупку половины участка. А произошло это так: «… На днях к Марии Фёдоровне пришла старуха П-на и предложила купить у них половину двора (это как раз напротив нашего дома), на которой стоит почти развалившийся сарай, а дом надо будет строить заново. Виталий вчера уже ходил в О.К.К. ( наверное, что-то вроде МФЦ) узнавал, какие документы нужны для покупки этого двора и, когда можно будет приступить к строительству дома…. И заканчивалось письмо словами: Чтобы вы смогли приехать к нам».
Так начинались первые шаги по строительству собственного дома семьи Виталия Александровича и Анны Мефодьевны.
Дело это было нелёгким. Виталий Александрович работал учителем в школе. Игорю в то время было не больше 14 лет, а Вячеславу шел четвертый год.
Позже тетушка признавалась моей маме:
«…. Мероприятие будет не из лёгких, оно требует много свободного времени и средств, чем мы не можем похвастаться...»
И всё-таки, они решились на такой сложный и дорогой шаг.
Именно участок по улице Грибоедова, за номером 146 послужил основой будущего дома.
Это был дом, который многие годы под своей крышей собирал многочисленных родственников и друзей семьи.
Там всегда звучала музыка, пение Виталия Александровича, веселье, радость и счастье.
В нашей семье было всё по-другому.
Сколько дум передумали мои родители, чтобы сыскать хоть какие-нибудь средства и помочь своему сыну (тогда уже женатому) в приобретении новой кооперативной квартиры, но увы! Судьба не дала воспользоваться таким шансом. Слишком рано ушёл из жизни наш папа, а после маме было уже не до того.
... Сначала тётушка Аня и Виталий Александрович «купили одну комнату с навесом у соседей, живших за стенкой, под одной крышей с их семьёй…
Из рассказа Вячеслава следовало: – Эта комната в последствии стала спальней родителей (Тёти Ани и Виталия Александровича). Зал, мою спальню и веранду построили намного позже. Напротив спальни, на подвале построили кухню, которую сломали в следующей перестройке дома в 1964 году».
6.
Анна Мефодьевна всегда мечтала о дочери, но ей не суждено было иметь её. Ни одна из попыток родить девочку не увенчалась успехом.
«Видно, такова ваша природа, – сказала ей как-то врач, – бывает и так. Одни мамочки рожают только девочек, другие – мальчиков».
Чуть позже тётя Аня всю свою любовь перенесла на меня, маленькую, вынужденную задержаться в гостях у неё до приезда моей мамы, а намного позже на своего внука: Виталия и замечательных внучек: Татьяну, Елену и Анну.
20 августа 1948 года Анна Мефодьевна родила еще одного сына, которого назвали Вячеславом (наверное, по просьбе тётушки Анастасии. Её первого мужа звали Вячеслав, но он погиб в гражданскую войну (1917 – 1922г.г.).
«… У Славика в детском саду была ёлка. Славик выступал и рассказывал стихотворение в костюме волка…», – рассказывала в письме тётушка Аня моей маме.
– Слава был маленьким, ему лет пять тогда было, – рассказывала тётушка непосредственно мне: – Мы с ним возвращались из детского сада домой и зашли по дороге в магазин. А там из отдела продажи грампластинок, раздавались весёлые модные мелодии. Потом, они вдруг оборвались, видно, поставили другую грампластинку, и раздались звуки «Лезгинки». Славик как услышал её, тут же пустился в пляс»…
«Слава в детстве был этаким крепышом, но заводной был...
Вспоминала моя мама улыбаясь так, как будто память вновь вернула её в молодость: – Наш Витя рос более спокойным и не таким шаловливым, как Слава».
И словно вторя ей, тётя Аня писала о Славике: «… Слава такой шалун! В детском саду воспитательница на него жалуется, а когда я начинаю с ним проводить воспитательную беседу, он мне заявляет, что это не он шалил, а дети…».
Слава до сих пор любит подсмеиваться надо мной, но я воспринимаю его шутки с добрым вниманием, не сердясь на него и смеюсь вместе с ним. Он всегда относился ко мне хорошо, часто вспоминает меня той маленькой девочкой, которой я была много лет тому назад, когда жила вместе с ними в Грозном.
... А эта смешная история, о которой я хочу рассказать, произошла со мной и моим братцем в более позднем возрасте, когда мне было уже за двадцать. Тогда мы с мамой приехали в гости к тете Ане. Не помню с чего началась наша игра с братом, но Слава решил, взяв меня на руки, провальсировать вокруг стола, стоящего по центру комнаты, но споткнулся об его ножку, и мы вместе с ним упали на пол между креслом и столом. Причем, моя голова оказалась рядом с телевизором, стоящим напротив стола. Грохот в доме при нашем падении был такой силы, будто шкаф свалился. Наши мамы в это время находились в зимней кухне и, заслышав звук этого падения, бросили свои дела и поспешили в комнату.
– Что произошло? – испуганно закричали они обе, но от смеха ни я, ни мой брат ничего не могли произнести. Я упала на ковер, который покрывал полы всей комнаты, а Славка на меня. Если учесть, что в нем было не меньше девяноста килограмм веса, а ростом он был под метр восемьдесят, а может быть и больше, то можно представить себе этакую картину падения, но в последнюю минуту своего полёта, брат так сгруппировался, что упал не на меня, а на свои руки, чем спас мою жизнь...
Учась в школе в первом классе Слава посещал танцевальный кружок. Танцевал он хорошо и потому не раз участвовал в Новогодних концертах. По воспоминаниям тети Ани Слава почти все зимние каникулы выступал «на ёлках» не только в своей школе, но и в Дворце пионеров и в ДК Сталинского района.
Анна Мефодьевна замечательно танцевала! Я не раз наблюдала её в танце на семейных праздниках. Хотя, чему здесь удивляться, вся семья обладала прекрасными музыкальными данными.
Игорь в первом классе начинал играть на скрипке, но отзанимавшись всего один год, категорически отказался учиться музыки.
Не будем его за это винить. Вспоминая себя в его годы, я поступила примерно также лишь по одной причине: мне не нравился музыкальный инструмент, на котором я должна была учиться музыки. Это была домра, а я мечтала учиться играть на аккордеоне, который в то время стоил довольно дорого, а домру дали на прокат соседи квартиры, в которой мы тогда жили. Проучившись, примерно год, я тоже отказалась от уроков музыки.
Разница в годах между братьями была довольно большой. Слава в 1955 году пошел учиться в школу, а Игорь уже учился в Грозненском нефтяном институте: «Игорь занимается не за страх, а за совесть. Встаёт в шесть – семь часов утра и ложится в 2-3 часа ночи. Занимается очень много»,– писала тетя Аня моей маме.
Позже, глядя на старшего брата, стал подтягивать свою школьную учебу и Слава. После окончания школы Вячеслав поступил в техникум, и как большинство ребят его возраста успокоился и наверное решил, что учеба будет ему даваться также легко, как и поступление в техникум. И как это всегда бывает, завалил зимнюю сессию: – «...О Славке не хочу писать, завалил, паршивец, зимнюю сессию, – писала тетушка Аня моей маме, – Сейчас выровнялся, но это принесло немало усилий. Сидит, не поднимаясь, но каковы будут успехи, узнаем только летом».
То далекое время было совсем другим. Не было тогда компьютеров, телефонов и еще не в каждой семье можно было увидеть телевизоры. Но люди не скучали. Каждое воскресенье встречались вместе, ходили друг к другу в гости, писали письма и были в курсе всех событий близких и дальних родственников. Не забывала Аня о семье своего двоюродного брата Марка и его семье. Наверное, они дружили с самого детства и до конца жизни Марка и его жены Елены.
В письмах к маме тетя Аня подробно рассказывала о своей семье и всех родственниках, с которыми они с Виталием Александровичем общались. Когда читаешь эти письма, то внутри себя слышишь её неторопливый, а то и взволнованный голос и жалеешь лишь о том, что не можешь передать её интонацию речи своим детям и внукам.
7.
Пролетели годы учебы Игоря в институте. Он уже считался дипломированным инженером, но как часто это происходит со всеми нами в юности, молодость подарила ему такую сильную любовь, что он решил жениться на Светлане.
Неожиданное сообщение о будущей женитьбе Игоря сильно взволновало Анну Мефодьевну и Виталия Александровича:
Что делать? Как разобраться в невесте сына? Взволнованное письмо тети тут же прилетело к моей маме: «Здравствуй, дорогая Инночка! Я эти дни очень сильно расстроена и вот чем.
Дело в том, что последние две с лишним недели Игорь стал подолгу гулять и возвращаться с прогулки намного позже, чем раньше. Пока он не придет домой, я не могу уснуть, всё жду его, волнуюсь: – Где он? Что с ним?
В последний вечер он пришел с прогулки в три часа ночи. Поскольку днем я не могла найти возможности с ним поговорить, то решилась тут же на разговор, и внезапно сын мне заявил, что сегодня вечером он придет домой с девушкой, на которой думает жениться. Эта девушка приехала из Ленинграда в отпуск вместе с отцом и сестрой, а утром в пять часов они уедут домой. Они договорились, что его подруга расскажет о нём и его предложении отцу в тот же вечер.
В половине одиннадцатого вечера Игорь привел свою невесту познакомить с нами. Но оказалось, что она не решилась рассказать отцу о своем будущем замужестве, и только по приезде домой в Ленинграде, она позвонила нам и сказала, что её родители дали согласие на замужество. Теперь Игорь собирается ехать к вам в Ленинград.
Я тебя очень прошу, Инна, пойти к ним, поговорить с родителями. Непонятно, что они думают об этой женитьбе. Всё это так быстро произошло, что я не могу до сих пор прийти в себя. Ведь, если бы Игорь какой-нибудь промежуток времени ухаживал за ней, и они хорошо знали бы друг друга, а то ведь знакомство их продолжалось всего каких-то две недели.
Что из себя представляют её родители? Написать им? Или они напишут нам? Все эти вопросы меня очень беспокоят. Ведь они, по-моему, друг друга ещё не узнали, и я боюсь, как бы это не испортило, в дальнейшем, их жизни. Она работает в библиотеке им. Салтыкова Щедрина на Невском проспекте. Учится на третьем курсе библиотечного института. Ей 21 год. Посылаю тебе её адрес.
Еще раз прошу тебя. Как можно скорей сходи к её родителям и поговори с ними. Я хочу знать, в какую семью попадёт мой сын. Обо всем этом напиши, пожалуйста, как можно быстрей».
Ответ моей мамы прилетел довольно быстро. Она писала, что семья живёт в достатке, но невеста ей не понравилась: «Какая-то фифа», – высказалась она, и всю оставшуюся её жизнь молодые с усмешкой припоминали ей эти слова.
... Помню, что Игорь приезжал к нам еще в то время, когда мы жили в коммунальной квартире. В квартире было девятнадцать комнат, а это значит девятнадцать семей. В длинном коридоре по ночам было темно и, возвращаясь с прогулки, Игорь находил нашу комнату по коврику возле дверей, ощупывая каждый из них.
А еще мне припоминается одна история, произошедшая с ним уже в новой квартире, куда мы переехали в 1962 году.
История эта началась с обыкновенных пирожков с капустой, которые должна была испечь мама по папиной просьбе. Лето в тот год было жарким, и потому маме совсем не хотелось заниматься выпечкой, но отказать мужу она не смогла и, придя с работы после ужина, мама замесила тесто и положила его в холодильник. Через некоторое время тесто поднялось, но время уже было позднее, и с каждой минутой она чувствовала, что усталость все сильнее одолевает ею. Папа, заметив унылое настроение жены, неожиданно предложил: – Ладно, Мефодьевна, иди отдыхай, а я сам испеку.
– Ты??? – удивилась мама, но папа в ответ улыбнулся и, стараясь успокоить жену, сказал: – Обычно ты печешь, а я сижу рядом и наблюдаю за твоими действиями. Надеюсь, что я всё запомнил правильно.
Мама конечно понимала, что испечь пирожки – дело хлопотное. Надо не только знать, как это делать, но и ещё чувствовать насколько хорошо замешено и раскатано тесто. А эту операцию можно прочувствовать только на своей практике. Но в тот вечер у неё всё шло как-то не так, и она боялась, что пирожки не будут такими вкусными, как они получались всегда: – То ли я действительно устала, то ли настроение у меня не для пирожков, – подумала она, а в слух сказала: – Ладно пеки, – и ушла отдыхать.
Папа провозился с пирожками почти всю ночь, но испек их. Ничего, что они оказались у него твердыми как камень, это были его пирожки.
На рассвете вернулся с гуляния Игорь. Он был таким голодным, что казалось может съесть все, что ему под руку попадется, и, конечно же, под руку попались папины пирожки с капустой.
– Ну как? – осторожно спросил папа, внимательно поглядывая на племянника.
– Вкусные, очень вкусные, – задумчиво произнёс Игорь, вспоминая замечательную девушку по имени Светлана...
(продолжение следует)