[Написал для сайта "Православные татары". Решил выложить также здесь]
Обычно, когда говорят о призвании того или иного человека к какому-либо виду деятельности, подразумевают то, что этот человек обладает талантом в этой деятельности, и достигает в нем больших успехов. Например, призвание – педагог, призвание – ученый, военный, художник и т. д.
Однако в моем случае это не так. Я не обладаю какими-то особыми талантами в музыке, пении. Конечно, у меня есть кое-какие музыкальные способности, но не особенно выдающиеся. Таких, как я, и гораздо лучше меня, – очень много. И если бы не определенный дефицит именно мужских голосов среди церковных певчих, то я бы не стал псаломщиком.
Впрочем, согласно словарю Ушакова, призвание — это склонность, внутреннее влечение к какому-н. делу, какой-н. профессии (при обладании или при убеждении, что обладаешь нужными для того способностями). О каких-то особенных талантах тут не говорится, так что никакого пафоса в моем убеждении на самом деле нет. Но я говорю о другом призвании. Я имею в виду то, что я был именно призван к этому делу, и откликнулся на этот призыв, даже не обладая большим талантом. Впрочем, и место мне досталось соответствующее. Если бы у меня был большой талант, то я был бы регентом в каком-нибудь большом храме, или еще каким-нибудь специалистом в области церковного пения. Но тут, как говорится, по Сеньке и шапка. Я – скромный псаломщик двух сельских храмов (в них служит один настоятель), а не руководитель архиерейского хора.
Мои первые шаги на поприще церковного пения были не очень удачными. В ту пору я был пономарем в одном небольшом городском храме. Поскольку с певцами был большой недостаток (мужчин вообще не было), иногда становился на клирос и сам настоятель, человек с консерваторским образованием, скрипач, и пел басовую партию (без него звучало только двухголосие, в терцию). Брал с собой и меня, и у меня вроде как получалось петь с ним в унисон. Но однажды он решил, что меня можно отправить в свободное плавание и отправил петь меня на клирос без него. Басовую партию я, естественно, осилить не мог (поскольку не имел никакой музыкальной базы абсолютно), мне было сказано, чтобы я пел второй голос за одной женщиной. Однако я все время сбывался на первый за руководителем клироса. Меня поначалу терпели, и замечаний не делали, пока я не запел громче (одна из прихожанок сказала мне, что у меня красивый голос, которого я стесняюсь: «Не надо стесняться, пой громче!», и я поверил в себя). В результате я нанес психологическую травму Елене, нашему руководителю клироса (девушке с музыкальным образованием, и слухом соответствующим), был изгнан с клироса и отправлен на занятия сольфеджио к одной преподавательнице музыки, Алле М.
После этих занятий меня уже можно было смело ставить на этот клирос (где музыкантом была только руководительница), но лишь на второй голос (пели обычный обиход, в терцию). Но строгий настоятель настоял на том, чтобы я пел только басом: «Либо поешь басовую партию, либо не поешь вообще!». А поскольку навыков у меня все еще не было, то с пением на клиросе пришлось на тот период расстаться.
Я как-то писал ( в статье «О значении книг в моем обращении к православной вере»
http://proza.ru/2019/10/19/1292) о том, что в моем обращении к православию некоторую роль сыграл преподобный Иоанн Дамаскин, а именно – одно из его «Защитительных слов в защиту икон». Вообще, с творениями Иоанна Дамаскина связано разрешения многих важных для меня богословских вопросов. С ним же во многом связано и мое занятие церковным пением.
Преподобный Иоанн Дамаскин был не только великим богословом. Он также почитается православными христианами как покровитель церковного пения (также как преп. Роман Сладкопевец, Иосиф Песнописец и другие). Поэтому, естественно, что я стал обращаться с молитвами этому святому. Однажды, во время службы, когда праздновалась как раз память преп. Иоанна Дамаскина (17 декабря), на клирос пришел петь один опытный хорист, Максим К. Он пел басом, и настоятель отправил меня петь с ним. Тому почему-то понравилось мое пение. «У тебя замечательный тенор, тебе нужно заниматься с вокалистом!». Он направил меня к своей знакомой преподавательнице вокала, Светлане Г.
Я пришел к ней, позанимался, и мне показалось, что несколько разочаровал свою учительницу. Видимо, тот хорист, которому почему-то понравился мой голос, дал мне соответствующую рекомендацию, а тут оказалось, что певец не столь хорош. К тому же, как оказалось, у меня вовсе никакой не тенор, а самый обычный баритон (средний мужской голос). Тем не менее, занятия начались. Шли они не очень успешно, очевидно, по причине моих недостаточных способностей. Но какую-то пользу, очевидно, они все же принесли. Здесь, кстати, мне также очень помогла моя соседка по дому, Клавдия Андреевна Горина, опытный хормейстер.
Тут я хочу описать один эпизод, связанный все с тем же преп. Иоанном Дамаскиным. Для занятий вокалом мне потребовался музыкальный инструмент. Один мой друг дал мне во временное пользование свой небольшой синтезатор. Его мне было достаточно. Этот друг собрался его продавать и сообщил об этом. Я, конечно, хотел его купить, но в ту пору с деньгами у меня (и моих родителей, я тогда жил с ними) было совсем туго. Это было примерно 2000-м году. В ту пору зарплату на работе очень сильно задерживали, и покупка этого вроде бы недорогого инструмента была для меня проблемой. Попросить деньги у отца я как-то стеснялся, к тому же он, мусульманин (пусть и номинальный), не особенно радовался моему обращению к православной вере, (поначалу вообще в штыки принял, потом смирился). Но мать, которой я сообщил о проблеме, поддержала меня и сказала, чтобы я не боялся и обратился к отцу. Я занимался на инструменте, подошел вдруг отец, и заинтересовался им. Я ушел в другую комнату и обратился с молитвой к преп. Иоанну Дамаскину перед его иконой.
В это время мой отец нажимал на клавиши и восхищался звуками. Я вернулся к инструменту, но не успел и рта раскрыть. «За сколько твой друг собирается его продавать?» - с ходу спросил отец (мама уже сообщила ему о продаже). Я назвал цену. «Беру!» - воскликнул отец . «Только ты мне давай поиграть, когда я захочу!». Уж больно понравилось ему наигрывать на синтезаторе. На том и договорились. Что интересно, больше к инструменту отец так и не подошел.
Были и еще интересные совпадения в моей жизни, связанные в том числе с Богородицей, преп. Романом Сладкопевцем, и конечно же, преп. Иоанном Дамаскиным. Были занятия в ансамбле хоровой миниатюры при Доме Учителя. Потом все-таки в один прекрасный момент меня пригласили наконец-то на клирос, правда, уже в другом храме. Все описывать не буду, не хочу утомлять читателя, но одно упомяну. По истечении некоторого времени (я успел уже обзавестись семьей), мы с супругой купили дом в селе На квартиру в городе просто денег не было, поэтому решили стать сельскими жителями. Интересно то, что в этом купленном нами доме на стене висела икона – «Собор Пресвятой Богородицы», На этой иконе изображены, помимо Самой Богородицы с Младенцем (в центре), ангелов, волхвов и пастухов, святые гимнографы, покровители церковного пения – преподобные Иоанн Дамаскин и Косьма Маюмский, а между ними — небольшой хор певцов (см. иллюстрацию). Я решил, что это совпадение — не случайно.
В этом селе оказался храм, куда меня пригласили петь (певцов там просто не было). В этом храме я пою (и читаю) до сих пор. И еще в одном сельском храме, который «в нагрузку» дали настоятелю, о. Константину. Прихожан, конечно же, весьма мало, не как в городе. Пою я чаще всего один. В одном из храмов, впрочем, одна из прихожанок, Елена П, становится со мной на клирос, и поет под моим чутким руководством.. Слух, голос есть, в унисон поет. Плюс иногда (на большие праздники) из города помощь приезжает – Валентина Л.. Пение, конечно, не столь благозвучное, как в городских храмах, где поют на три-четыре голоса. Но есть и плюсы для меня и прихожан. Во-первых, теперь я сам теперь выбираю, каким распевом что петь. Например, я очень люблю петь стихиры на подобны, что, к сожалению, мало где практикуется. «Покаяния отверзи...» Великим постом и в приготовительные к нему недели пою знаменным распевом, а не композитора Веделя, как на предыдущем месте (да Ведель бы и не получился при составе «хора» в количестве одного человека, или даже двух). Неизменяемые песнопения я пою обычно несложными распевами для того, чтобы прихожане могли подпевать, и тем самым более полно участвовать в богослужении (здесь мы с настоятелем, о. Константином, оказались единомыслены). Разумеется, в крупном городском храме с общенародным пением возникли бы большие проблемы, а тут – нормально.
В этих храмах я пою до сих пор, хотя и переселился уже из села в город обратно (по причине отсутствия работы в селе). В общем, я оказался на своем месте. Месте достаточно скромном (согласно величине моего «таланта»), но значимом для меня. Думаю, что для чего-то это было нужно. Наверное, для моего спасения оказался наиболее полезным именно такой путь, и Господь, призвав меня прежде всего ко спасению (как и других православных христиан), предоставил мне именно такое послушание, как полезное для моего спасения. Ну и другим, я надеюсь, какую-то пользу приношу.