Потом снова настало утро. Мы снова не раздумывая шли с тётей Мариной к Колиной маме. В этот раз мы думали, что управимся быстрее. Так как основное мы уже у них поделали. Дом, приобрёл на миг черты ухоженного особняка и осталось чуточку научиться поддерживать уже существующий порядок. Чтобы каждая буквально вещь знала, что именно тут она лежит. Здесь её место и на всегда это место занято и не что другое не должно там находиться.
Но кто же это будет делать-то? Ведь получается некому...
Коля, тот всё бегом, в обычные: осенние, зимние, весенние дни, - вечно проводил пол дня в школе. Потом как мог управлялся с хозяйством, да и ещё папке вынуждено помогал.
Отец у него в охране работал. По немощности своей не мог сутками дежурить, а ведь есть такое слово важное- нужно!
И вот, чтобы папке выдержать и накормить свою новую недавно созданную семью, этот тринадцатилетний мальчишка заступал в ночь на дежурство вместо него.
Правда, никто этого не знал. Даже на том предприятии не обращали внимания. Ведь отец его был среднего росточка, как и он сам. А как мальчишка натянет робу, так худое тельце высокого по меркам, если брать юноши строение тела- преображалось. И казалось, что будто молодой энергичный сменщик менял мужичка. Но никто и не догадывался, что его сменщику даже не было пятнадцати годков.
Даже сама больная мать. Та, как с трудом поднимется, а её сокровища ночью дома не ночует.
Где, спрашивается? Да, откуда ж было ей это знать! Коля впопыхах только утром как оголтелый прибежит.
В оправдание говорит:
- Что на часок мамка отходил, - и сонный на учёбу собирается.
Хорошо, что знаниями и талантом его Господь Бог одарил. Все науки давались ему легко. Что откроет книжку, а оно там и так всё понятно, в лёт соображал. Даже демонстративно на первом в пятом классе занятии учительницу застал врасплох. Быстро сообразил, откуда в математике формула берётся и сам на доске при всех новую такую же гениальность вывел. Ну мы эту тему затрагивать больше не будем.
А что касается отца, так мы эту лавочку быстро просекли. Тётя Марина сразу Колю за руку днём берёт и останавливает.
- Ты куда снова малец собрался? – тётка не даёт ему пройти.
- Знаю всё! И не позволю, чтобы тебя кто-то вот так просто эксплуатировал!
А он напуганный как может вырывается.
- Мол, сам знаю, как мне жить! ...
- Все поучают меня кому не лень.
- Помогли, - говорит, - так спасибо!
- А остальное я сам! Вы, наверное, лучше меня знаете, что есть такое сыновий долг!
Он с нами вёл себя как взрослый. И лишь посмотрев на него тётя Марина понимала, что он был ещё не окрепшим юношей чересчур ранимым.
Мы сразу с тётей Мариной всё под контроль свой взяли. И решились с его так называемым отцом переговорить. Но всё как-то не удавалось. Всё как-то время не могли с его сменой подгадать. Ведь не идти же к его отцу в его новую семью и учинять разборки? Так можно всё развалить, что и заново не соберёшь и не склеишь.
Пока Колина мать днём спала, мы постелили на травку у дома махровое вафельное полотенце и сели вдвоём с тётей Мариной загорать.
Солнце всё лето неугоманивалось- светило и било своими лучами так сильно, что это даже на коже разбухшей чувствовалось. Этакий загар быстро к нашей коже прилипал. И потом всю ночь этакое место при яркой красноте горело.
Появился у меня ни с того, ни с сего жар. Хотелось жуть как пить, голова чуточку закружилась и вроде как всё прошло.
Но, мы, надев и натянув по крепче шляпы лежали вопреки всему загорали.
Вышел на улицу весь взъерошенный с дома Коля.
Он посматривал косо на нас.
А мы на него...
- Что смотришь? - тётя Марина ему вслед говорит.
- Коль хочешь иди...
- Мы тебя не держим...
- Ты в праве сам решать!
- Что решишь, - то и будет...
Коля остановился, от безысходности отвернулся, спрятал лицо, рядышком сел. Его на какие-то минуты- не было, ни слышно, не видно.
- Хорошо, вдруг он, словно прозрев, заявляет, - ладно уж, сегодня не пойду!
А потом понимает, что ведь папка, ведь он с ним общаться тогда вообще прекратит.
Снова Коля меняет своё решение.
- Нет, - проскользнуло с его уст, - всё же пойду! ...
Мы с тётей Мариной смотрели и ясно чётко оценивали проблему, но не так просто всё было разрешить и сделать всё чтобы это было на пользу и правильно.
И мы сначала не настаивали. Ведь разве его удержишь. Ведь тянется к папке мальчишка. Он будто копирует точь-в-точь его. Пытается ему подражать. Ведь для него так важно мужское общение, которое ещё с детства, по-видимому, ему не додали. И вот он будто компенсирует.
Мне сначала показалось, что ту давку, что тётя Марина устроила Коли, он вообще после этого не должен был с нами общаться.
Но в один из дней я заметила, как его, вроде, как физиономия мимо наших окон проскользнула. И когда я одевалась и собиралась, снова нужно было идти к тёте Марине, он сам заявился в субботу к нам в гости.
Мама его сразу с порога не заметила и с радостью как его только увидела за стол посадила.
Папа тут же проявил мужскую волю и смекалку, решился с Колей за одно, как уже со взрослым человеком собраться, взять ещё несколько своих близких друзей по работе коллег и поехать на рыбалку.
Идея была замечательная. Но он пришёл, чтобы просто с нами побыть.
Сегодня его маму забрали врачи и должны были срочно прооперировать. Воспаление органов пищеварения не проходило. И последний шанс была операция.
Коля, поникший за столом, сидел. На нём не было лица. Но он не раскисал.
Всё бормотал что-то себе под нос:
- Сейчас я должен отцу позвонить! … Ведь он должен к маме приехать! Ведь он же тоже, возможно, не находит себе места.
Мама тут же Коли телефон в руки дала.
Этот сам аппарат выглядел как новая игрушка, переливался своими сочными яркими светло-персиковыми тонами на свету.
Сам барабан с цифрами – всё было в нём обычное. Но всё остальное доставляло радость. Как говорится - сиди, пей с мятных трав чай или заваривай на качественных зёрнах свежий кофе и часами протянув подлиньше кабель сидя в мягком кожаном кресле разговаривай!
Только вот Коля на сам телефон не обратил на его красоту внимание. Он пристально смотрел на обои на стене и прислушивался.
Сначала шли короткие гудки, потом звучала нудная музыка. Ответила какая-то с подвешенным языком секретарь.
- Вам нужен сторож?
Загадочно спрашивает она.
- Тогда ждите…
Отец был на том конце провода.
Он сначала вроде как своего сына узнал.
Говорит:
- Дружище приходи сегодня!
Отец уже по голосу слышно было, что похмелился.
Когда Коля сказал, что:
- Маме плохо! Она в больнице… Чувствует себя не важно!
Отец ничего на счёт этого не ответил. Явно чувствовалось, он пожал плечами, мол не моё – меня не касается…
- Ну ты, - говорит, - обязательно приходи…
Сегодня непременно тебя жду!
Коля понял, что отец ему не помощник. Расстались с мамкой и любви у них уже давно нет. Разбилась как та цельная наполненная кипятком чаша. Они ничего уже друг к другу не испытывают. Даже по-человечески не могут подержать друг друга в самый сложный момент. Какой там говорить об обоюдной уважительности и чисто человеческой помощи.
V
Мама на следующий день к тёте Марине меня не повела. Следующий день был перенасыщен переживаниями. Мы решились больницу, где Колина мама лежала всей семьёй наведаться.
Не преодолимое желание жить, кругом можно было среди четырёх больничных белых стен наблюдать. Кругом лица беспомощные ходили в своих однотоновых хлопковых костюмах по коридору.
Мимо так же наблюдал за всеми мед персонал. Они брали списки и частенько проверяли кто- где находится.
- Семёнов! - строго кто-то у сидевших на против больных заявил.
- Быстро ко мне на укол!
Важная белокурая красавица вела, как на расстрел пациента. А рядом глазели своими жадными сердцами оглоеды ловеласы мужчины. Те, своими глазёнками словно впивались в кричащий объект и цель сама вынужденно удалялась. Красавица тут же в кабинет зашла, и только больные по очереди на минуту к ней заходили.
Рядом возле неё несколько шприцов лежало и вечно страшные иглы впивались в их мягкие округлые места.
Укол был по силе, словно как укус осы.
Продолжение следует.
http://proza.ru/2024/04/08/743