Это очередное мое утро. Будильник, 8 утра. Я просыпаюсь, тут же ощущая под собой дряхлый матрас и старую пружину. Моя допотопная тахта издаёт не самые приятные звуки. Вот же чёрт, я так и не заказал новую кровать...
Откидывая свежее белое одеяло, я морщусь солнечным лучам. Да, обычно люди улыбаются солнцу, но я точно не из их числа. Я хочу укрыться от этой блескучести нового дня, но я уже встал. Нехотя я приподнимаюсь, ставя руки на матрас. Солнце все еще неугомонно слепит глаза, пробивая их с утра на соленые росинки.
Ставлю ноги на пол, хватаюсь руками за голову, словно озадачен Вселенской проблемой. Нет, это обычная мигрень, но я словно в астрале. Я впадаю в кому каждый раз, когда вот так задумываюсь. Мне плохо, и я уже не понимаю как– морально или физически. Наверное, все вместе.
Я глажу сам себя по своим чернявым волосам, чувствую засаленные колтуны. Я протираю руками отекшее лицо, выдавливаю глаза и виски, будто сам не верю, что живой. Но это так, я еще живу. Зачем? Почему сегодня я опять проснулся? Что меня еще держит на этой Земле?
Остаюсь в таком положении ненадолго, минут 5 мне хватает, и я быстро шагаю к умывальнику. Опять этот свет лампочки, это подсветка у зеркала, в отражении которого виден измученный парень лет 20, с впавшими серыми глазами, кривым носом и грустным выражением лица.
Однако, не надо раскисать, Миша. Ты должен, как минимум, привести себя в порядок. Именно исходя из этих соображений я беру свою щетку, выдавливая на нее зубную пасту. Титаническим усилием подношу щетку к приоткрытому рту. Чищу зубы, ощущая вкус крови на деснах. Да плевать, у меня так каждый раз десна кровоточит. Если раньше я пил обезбол в таких случаях, то сейчас меня это уже не волнует. Да и не больно как-то...
Знаете, это не утро, которое ты начинаешь с вкусной яичницы. Вместо этого у тебя на завтрак кофе с сигаретами из последней пачки. И я курю, смотрю сквозь прищуренные глаза в окно, не видя там ничего хорошего. Зима, морозы и горы ненужного снега. Сколько не закрывай все щели в доме, а все равно будет сквозить. Вот и сейчас своей спиной я чувствую этот мурашечный холодок. Зябко. Не вкусно. Мерзко. Тошнотворно. Ужасно. И сколько вот так не сиди на кухне– лучше не станет. Не прилетит вдруг волшебник в голубом вертолете и бесплатно не покажет кино.
Я пялюсь куда-то, как маньяк, сквозь эту снежную пелену. Время тянется так медленно. "8:07, серьезно? И десяти минут не прошло с моего пробуждения, а я уже устал"
Стоит пояснить, откуда взялась эта усталость, хандра и подавленность. Видите ли, это моя названная "первая стадия дерессии". Почему в кавычках? Да потому что я даже не заглядывал к врачу, поставив сам себе диагноз. Мне так не хочется к нему идти, поэтому я решаю оправдывать свое поведение мнимым врачебным заключением. Я знаю, что по-хорошему должен хотя бы позвонить по телефону доверия. Но в том то и дело, что я не доверяю этой телефонной поддержке. Не жду, что мне кто-то поможет по ту сторону трубки, потому что, давайте будем объективны– незнакомым людям наплевать на ваши проблемы. И даже в той же больнице мне бы просто прописали антидеприссанты, не больше. Мной никто не стал бы заниматься, ведь я слишком дотошный и придирчивый. Я бы просто лежал один в скромной каюте.
Но знаете, думая о холоде больничной палаты, я понимаю, что все не так уж плохо. "Я по крайней мере не заперт в протухшей от лекарств и пробирок комнате"– этим я успокаиваю себя, затягиваясь последней сигаретой. Ее пепел падает на мои покрасневшие пальцы. Мда, на руках чётко видны костяшки. Да и не только на руках. Все мое тело словно состоит из дряхлых костей и натянутой поверх тонкой кожи. Нет ни единой прослойки жира.
"Ахах, ну зато я не заплывший кабан"– я улыбаюсь своим мыслям, сидя в полном одиночестве. Да, со стороны это смотрелось бы жутко. Чтобы отвлечься, я решаю помыть опустошенную мной кружку кофе. "Ммм, горячая вода, Боже мооой"– мои руки переживают оргазм под этими теплыми струйками. И это чистящее средство со своим химозным запахом, и эта помятая жизнью губка, и эта грязная посуда– этот быт заставляет забыться, не помнить проблемы. Но, к сожалению, это мгновение прошло, и я, уложив помытую посуду на полку, снова погрузился в свое отчаяние.
Хотя понимаете, это даже не отчаяние, а какая-то затухшая печаль, которая идёт со мной в ногу. А знаете, блин, в чём вся ирония? Я, человек с психологическим расстройством, учусь на психотерапевта! Конечно, я не ручаюсь за свой диагноз, ибо опять же-таки поставил его себе сам. Но скажи любому моему ректору:
–Со мной что-то не так...
Он тут же ответит:
–Конечно, голубчик!
И ты будешь стоять, потупив голову, думать о словах преподователя:
– Так это что-то хорошее, или плохое?
Но в чем вся загвоздка– ты так и не узнаешь ответа. Ректор только ухмыльнется, закатывая глаза:
–Ой молодежь, вам лишь бы чем-то голову забить.
И знаете, так просто совпало, что именно сегодня я иду в универ! Я снова увижу эти жирные и безобразные лица моих однокурсников, строгие стойки своих преподователей, две тысячи непонятных слов в конспекте. А я так всего этого видеть не хочу...
Особенно Витю Глушкова, героя вчерашних событий. Да я даже расскажу эти события, хотя признаться, я, опаздывая на пары, сейчас стою в коридоре в одних зимних ботинках и наспех.
Краткое досье о преступнике. Виктор Петрович Глушков– молодой русоволосый балбес с зелеными глазами и пухлым лицом, студент Омского Государственного Медицинского Университете, факультета Психиатрии, медицинской психологии, мой недоделанный друг и однокурсник. Видели бы вы его рожу вчера... Ну ладно, это позже.
Я уже выбежал на улицу, ощущая болезненный приток в ногах. Ааа, как же невыносимо скользко бежать по морозу. Такое чувство, что все мои сухожилия лопнули в одночасье. Я бегу, передвигаясь неуклюже, словно корова на льду. Это выглядит со стороны смешно, но мне плевать. Главное сейчас– прибежать хотя бы к половине лекции.
Мой рот похож на раскаленный уголь, который вечно дымит. Мои красные уши, нос и кончики пальцев кричат о своем онемении. Но я не был бы я, если бы не продолжил свой рассказ.
...Вчера на паре я преспокойно сидел на своем месте. Витя рядом тихо сопел, попутно записывая новую тему. Все было бы окей, если бы не хорошее настроение Глушкова.
Этот балбес как всегда придумал гениальный план– доставать девчонок на нижних рядах. И причем выбрал себе для этого две самые соблазнительные цели– Настю Загорецкую и Катю Симонову.
Настя и Катька– две закадычные подружки-сплетницы, сидевшие на передних рядах чуть ниже нас. По этим двоим сох весь кампус. Витя Глушков был не исключением.
Я уже не помню, кто ему больше нравился, но точно помню, что Витя всегда с необыкновенной точностью описывал аромат их духов. То ему слышался ландыш с камелиями, то тонкие нотки апельсина, то спелые молодые груши, похожие на самих девушек. Вобщем Глушков знал наизусть все ароматы Загорецкой и Симоновой, знал даже точное их название и умел безошибочно определять адрес магазина.
И даже тогда, не заметив самих студенток, он уже знал, что они сидят здесь. "У Насти сегодня ваниль, а у Кати легкий парфюм от Красной Москвы"– сказал он мне, но ему тут же словно пришло озарение. Весь он выпрямился, устремив взгляд прямо на две женские, впереди сидящие макушки.
–А давай смоем их парфюм? Я как раз бутылку воды взял, вот и обольем их– начал воодушевленно Витя– а на восьмое марта я им опа! И подарю новые духи
Глушков весь расплылся в улыбке. Он считал свой план– самым гениальным планом человечества, ведь в нем сочеталось несочитаемое: тупость, юмор и желание подкатить.
–А давай, – согласился я– доставай бутылку!
Я сам не знаю, почему на это согласился. Наверное, я мной в этот момент тоже движило юношеское желание повеселиться, отвлечься хотя бы на минуту от своей привычной хандры. Именно поэтому, взяв в руки Витину бутылку, я энергично стал откручивать крышку.
–Полегче!– успокаивал меня Глушков– Сейчас прежде времени разольешь!
–Да не кипишуй, у меня все под контролем!
В этот самый момент крышка наконец отделилалсь от бутылки, и я кинул ее в ближайшее мусорное ведро. Схватившись за нее, я медленно стал приближать бутылку к девчонкам, как вдруг:
–Да стой ты!– остановил меня Глушков– Уж если я эту идею затеял, мне же за нее и огребать. Отдай бутылку!
Я послушно отдал бутылку обратно хозяину. Витя заметно покраснел. Видно было, что это идея уже не так воодушевляла его как прежде, но отступать было некуда.
Дрожащими руками он стал подносить бутылку к заветной парте. Лицо его изображало сожаление о задуманном. Вдруг он резко отдернул руку назад.
–Нет, так не пойдет– начал серьёзно Витя– уже если решился, то надо сделать, ничего не боясь.
–Даже последствий?– настораживающе спросил я. Меня тоже уже не так сильно увлекала эта затея.
–Даже последствий– уверенно кивнул Витя, резко повернув голову в мою сторону. Он также резко перевернул бутылку горизонтально и вылил все ее содержимое на парту Загорецкой и Симоновой. Девушки были мокрыми с головы до ног.
Подруги сразу взвигнули от неожиданности. Их визг услышала вся аудитория: студенты и студентки повернулись посмотреть на девушек и не скрывали своих ехидных улыбок, строгий преподаватель Дьяков тоже вопросительно обернулся на Настю с Катей.
–Симонова, Загорецкая, в чем дело?– взволнованно спросил Андрей Львович.
–Аааа!– кричали недовольные барышни– Нас облили!
–Что?– недоуменно спросил Дьяков, до этого момента не видевший девушек– Мда, дамы, и кто это вас так?
–Они!– законючила Загорецкая, затопав ножками от недовольствия. Настя встала и стала тыкать пальцами прямо в мое лицо.
Я тут же убрал руку девушки со своей физиономии.
–Полегче,– начал я– а нечего было духами вонять на всю аудиторию!
Все студенты тут же засмеялись в голос. Их хлхот отражался от стен и звонким эхом доносился до моих ушей. Девушки же сгорали от стыда: лица их напоминали красные новогодние шары, поблескивающие на свету. Катька Симонова обиженно скрестила руки на груди, продолжив сидеть за мокрой партой, Настя же быстро поняла, что ей с подругой здесь оставаться не стоит.
После того, как на третьекурсников рявкнул Андрей Львович, хохот утих.
–Пошли!– грозно шепнула Настя Кате, хватая ту за руку.
Растерянной Симоновой ничего не оставалось, кроме как оставить свою надменую позу обиженки, забыть все вселенские горести и громко спросить:
–Андрей Львович, можно выйти?
–Да, да, конечно– ответил преподаватель, грозно смотря на меня с Витей исподлобья. Я знал, что этот взгляд ничего хорошего обещать не может.
Витя, сидевший все это время с огромными пятирублевыми глазами, наконец то понял, что произошло. Заметив чертиков в глазах Дьякова, Витя тут же нагнулся к моему уху.
–Слушай,– робко прошептал он мне– все-таки это была плохая идея. Не стоило мне так опрометчиво поступать. Надо, наверное, пойти извиниться, неловко перед девчонками.
И только мой друг встал и направился в сторону выхода, как я больно сжал его руку в районе запястья. Глушков едва слышно заскулил.
–Ты с дуба рухнул? Какой "извиниться"? Ты хочешь чтоб тебя Симонова с Загорецкой тебя там и прибили на месте?
Витя, удержанный моей железной хваткой, скромно сел обратно за парту, стряхнув мою руку.
–Ну да, ты прав– жалобно начал он– но что делать тогда? Они же по-любому обиделись.
–Что делать, что делать!– передранивал я Глушкова– Снимать штаны и бегать! Да ничего не делать, сидеть и жлать их здесь, в аудитории. А как придут– подойти и извиниться.
–Ага,– покорно кивнул мой друг– а ты что, извиеяться не пойдешь.
–А мне не за что, идея то не моя была их обливать. Да и не хочу я перед этими дурами извиняться. Еще чего! Много чести!
–Ладно, как знаешь– тоскливо отвечал Глушков. Ясное дело, что ему было стыдно за свое поведение, и что ему теперь правда жаль, что наша глупая илея воплотилась в реальность. Однако для меня здесь нет ничего печального. Я изначально знал, что этим все и закончится: девчонки будут визжать от негодования, преподаватель– смотреть осуждающим взглядом, а Витя– глупо раскаиваться и содеянном и жалеть о последствиях.
Но что-то мой сосед по парте не думал о последствиях, когда выливал воду прямо на парту Кати и Насти. А надо бы, надо. Ведь все было понятно с самого начала. Было очевидно, что сия глупая идея ни к чему хорошему не приведет.
И знаете что? Мне было плевать на происходящее. Меня буквально ничего из вышеперечисленного не задело, не покоробило мою душу и каплей угрызений совести. Я понимаю, что поступил неправльно, и после уроков наверняка понесу заслуженное наказание, но... Но не все равно ли? Ну поругают нас, максимум отведут к ректору, а потом жизнь снова потечет своим чередом. Все забудут про этот случай, как про страшный сон. Возможно, вспомнят на встрече выпускников, как смешную ситуацию со студентческих времен, но на этом все. Ничего в моей жизни от этого не поменяется.
Тем временем, пока я рассуждал об этом в своей голове, Катька с Настей успели вернуться, зло погрозив нам своими женскими кулачками. Витя в ответ успел покраснеть, и выдавить жалкое "простите". Прошло еще пару минут, и с оглущающим звуком прозвенел звонок. Студенты с шумом стади собирать свои вещи, хвататься за рюкзаки и валить толпою к выходу.
–Так, мои дорогие студенты, на этом моя лекция окончена– так звонко голос Дьякова еще никогда не отзывался в моих ушах. Мужчина своим басом пытался перекрыть гогот развеселившихся студентов. Надо признаться, у него это получилось. Ребята, словно по команде, останоаились в дверях, не смея шелохнуться.
– Последнюю таблицу по стадиям биполярного расстройства дома допишите сами по материалу 14 параграфа. Значит, так, что еще... А, ну про изучаемые объекты вы знаете, на следущей недели к нам привезут домашних животных из соседней ветклиники. Напоминаю, животных ни в коем случае ни мучить и не притрагиваться к ним без медицинских перчаток! Меня все услышали?
–Да
–Отлично, тогда пара окончена, можете быть свободны.
И все студенты тут же вывалились гурьбой из аудитории. Все, кроме нас с Витей. Я остался сидеть на своем месте, играя в гляделки со своим надувшимся от злости преподавателем, в то время как Витя пытался незаметно свалить из аудитории.
Но мимо Андрея Льаочича не пройдешь незамеченным, тем более когда вас остается всего двое в аудитории.
–Постойте, молодой человек,– укоризенно произнес Дьяков– сядьте.
Витя повиновался, уселся на свои ватные от страха ноги и принялся ждать. Ждать смертного Дьяковского приговора.
–Подойдите ко мне, Виктор, я хочу с Вами поговорить наедине. А Вы...– взгляд преподавателя снова остановился на мне– Вы, Михаил можете идти.
–Чего, а почему его отпускают? Э, так не честно!– завозмущался Витя как ребенок. Его голубые детские глазки стали совсем незаметными за нависшими веками с густым рядом светлых ресничек. Его бровки галочкой сходились к переносице, нос был краснючим. Весь он негодовал от такого исхода.
–Ребенок– успел подумать я.
–Все честно– отвечал Глушкову Андрей Львович– Михаил, Вы свободны. Выйдите, пожалуйста из аудитории.
–Да, я Вас понял– отозвался я– Я пойду, до свидания.
–Пока– обиженно буркнул Витя
–Досвидания– кинул мне вслед Дьяков, когда я уже запер за собой двери этого 32 кабинета.
***
Собственно говоря, мои дорогие друзья, пока я вам всё это рассказывал и описывал в подробностях, я уже успел добежать до своего универа. Я вбежал туда с таким видом, будто за мной сейчас гнались. Даже вахтерша это заметила:
–А что с тобой, Юрьев, неужели убить кто хотел? Чего такой запыханный?
–Так я это, ну, опоздать боялся– отвечал я
– А чего боялся, Андрей Львович еще даже не пришел.
–Да!?– наверное из моих уст это звучало слишком ошалевши.
–Ну да,– спокойно отвечала вахтерша– вон, и шкафчик пустой стоит, без пальто его.
Я взглянул на старый дубовый шкаф. Действительно, ректорское пальто там еще не висело. Значит, еще не пришел.
–А, ну ладно, зря бежал получается
Я достал свой пропуск и приложил его к сканеру. Турникет впустил меня в эти университетские дебри.
–Да, так что жди ректора. Думаю, скоро будет– кинула мне вслед наша вахтерша.
И вот я поднимаюсь на второй этаж, попутно здороваясь со всеми знакомыми. Встал у этой злополучной двери 32 аудитории. Хм, открыто, может пришел?
Захожу в это освещенное, кажется, со всех сторон помещение. Меня тут же это слепит. Я прикрываю глаза, чуть ли не наощупь находя свое место. Ах да, я забыл сказать, Глушкова сегодня не будет. После вчерашнего Вите стыдно появляться на глазах однокурсников.
•••
–И что, ты даже извиниться перед девчонками не придешь?
Вы, 22:15
Да я после пар их вчера в парке встретил. Они там сидели, что-то обсуждали. Ну я подошел, сказал простите мол, что так вышло. Они захохотали, сказали, что уже ничегоне помнят, и обиды на нас с тобой не держат. Я обрадовался этому, мы с ними поболтали немного и я пошнл домой. Они, конечно, нереальные девушки–
Витек, 22:16
–Так, ну что они классные, это понятно) А чего сегодня то в универ не идешь? Львович поугрожал?
Вы, 22:16
–Ой да не, с ним вообще вчера мило поболтали. Просто сказал, что лучше такого не повторять, а то отправят меня с тобой к ректору. Ну и все вроде.
А идти я просто не хочу. Засмеют меня еще после вчерашнего, а мне этого не надо.
Витек, 22:17
– Ахахах, ну, как знаешь) Значит, на меня не в обиде?
Вы, 22:17
Ахах, да, чувак, не в обиде;)–
Витек, 22:15
•••
Я и не заметил, как вошел Дьяков. Весь благоухающий каким-то дорогим парфюмом, в выглаженной белой рубашке с темно-синим пиджаком, в темно-синих клёшах, с как всегда начищенными до блеска лаковыми туфлями. Щетина все также идеально выравнена, волосы все также идеально зализаны, строгая оправа очков все также иногда поблескивает на свету.
–Здравствуйте, ребята!– мы все дружно встали– Садитесь. Как я и говорил, задержусь на полчаса у декана. Встреча прошла успешно, есть новости по поводу стенгазеты. Настя?
–Да, Андрей Львович– вот она– главная выскочка факультета. Сегодня что-то одна, без подружки, видимо теперь они решили ходить по одиночке.
–Настенька, у нас стенгазета готова?
–Конечно, как и обещала, завтра принесу.
–Отлично. Так вот, вы ее доделайте, дописав после названия университета наш девиз, по бокам красную рамку сделайте и на вручение приходите, пожалуйста, с документами. Как всегда, паспорт и студентческий, можно СНИЛС.
–Хорошо, услышала.
–Замечательно. Ну что, вроде новостей больше нет. А... ну остальное потом.– Дьяков так резко метнул взгляд в мою сторону, что мне аж стало не по себе
–Сейчас записываем новую тему: "Проявления бипорлярного расстройства у людей с выявленным диагнозом"
Я достал свою потрепанную, еще с конца первого курса тетрадь, и стал записывать слова ректора. А в голове все крутилось: "Что за взгляд? Обычно он в мою сторону на парах не смотрит. Или он так на отсутствие Вити отреагировал?"
Пара прошла как в тумане. Нам что-то объясняли, что-то мы списывали с доски, что-то конспектировали сами– процесс обучения прошел как обычно, и вот под конец пары все стали собираться. Опять около двери столпился народ, пока я засовывал учебники в портфель. Наконец, толпа рассосалась, и я уже с чистой душой направился к выходу, как вдруг:
– Михаил, постойте! Вы мне еще нужны, останьтесь.
Это был плохой знак. Дьяков обычно не оставлял студентов после пар по хорошему поводу. Витя, как оказалось, был исключением. Ну что же, может и мне повезет.
Я сглотнул, сделав усилие, чтобы повернуться в сторону ректора:
– Да, х-хорошо– Андрей Львович на это лишь усмехнулся.
Я сел аккурат перед учительским столом, прямо на первую парту. Так непривычно было тут сидеть. Нет, конечно, меня уже оставляли после пар, и мне уже приходилось сидеть на этом месте, но это было не так часто, чтобы я успел к этому привыкнуть.
– Скажите, Михаил, не Вы ли это мне буквально на прошлой недели жаловались на свое ментальное состояние. Кстати, как Вы сейчас?
– Да, честно говоря, также,– почему-то врать Андрею Львовичу мне абсолютно не хотелось– я не вижу никаких улучшений.
– Да, неужели? А мне казалось, Вы вчера с Глушковым знатно повеселились. Конечно, я не поощеряю подобное поведение– тут же поправился Дьяков–, но Вы выглядели счастливым. Я уж хотел Вас обрадовать, что ключ к разгадке лежит в общении, и что у Вас хандра на фоне социальной отстраненности.
– О, спасибо, мне очень приятно, что Вы обо мне переживаете.– я тут же залился легким румянцем. Ещё никто так не беспокоился о моем ментальном самочувствии, чтобы замечать малейшие перемены в моем настроении
– Но боюсь, Вы ошибаетесь. Моя вчерашняя выходка с Глушковым это не больше, чем просто способ отвлечься от этой хандры. Я не обделен общением, это я могу сказать точно. Поэтому причина моей хандры, скорее всего, в другом.
Я старался говорить очень тактично, чтобы, не дай Бог, не перечить преподавателю.
– То есть Вы не остранены от социума?– я кивнул в ответ
– Что же, простите. Но все же,–снова начал Дьяков– Вас до сих пор тревожит хандра?
–Да
–Так обратитесь к психиатру, я могу Вам дать номер одного моего знакомого. Он квалифицированный специалист, поверьте. Вам точно станет лучше после его приёма.
И вот к чему скатился этот разговор, серьезно? Он просто рекламирует своего старого приятеля? Но я же не этого прошу, я же не этого жду. Да я бы давно мог записаться к первому же врачу, меня без проблем бы приняли. Но я не нуждаюсь в медицинской помощи с&