Согласно Николаю Федорову, воскрешение умерших – моральный долг человечества. Считая, что единственной формой жизни после смерти является сохранение почивших в памяти ныне живущих, в своих литературных занятиях я отдал должное этой заботе.
В ряду воскрешаемых первыми, как и завещал Николай Федоров, являются мои родные.
Жизнь мамы, Антонины Сергеевны (как и у поэта Андрея Вознесенского), является темой десятков моих сочинений. В них все схвачено настолько исчерпывающим образом, что задумывая посвятить маме отдельное произведение крупной формы, я всякий раз отступался, понимая, что не смогу добавить ничего, кроме того, что уже написано ранее. Кроме того, моя жизнь настолько является продолжением маминой жизни, что, когда я пишу о себе, то невольно говорю и о ней – неиссякаемом источнике жизненной энергии, бившей ключом.
Другое дело с отцом, Игорем Григорьевичем: на него я всегда смотрел извне, причем в детстве он был мне не очень близок, но, по мере того, как мой возраст сравнивался, а затем превзошел продолжительность его жизни, мое уважение к его личности, к рационализму и здравомыслию его натуры росло, перейдя, наконец, в подлинное восхищение; и это я тоже отразил в своих текстах.
Мой дед с отцовской стороны – Григорий Федорович, среди моих родственников был самой крупной фигурой, и я это чувствовал еще в моем детстве, так что на формирование моей личности он оказал весьма значительное влияние. Сделав деда героем моих произведений, я не только нарисовал его портрет, но и изучил его творческое наследие, как архитектора и художника, что позволило извлечь его из забвения.
Моя бабушка с отцовской стороны, Мария Алексеевна, умерла за год до моего рождения, но ее образ пользовался в семе большим пиететом, а когда дед вспоминал о ней, его речь могла вдруг пресечься мимолетным рыданием.
Когда я занялся изучением семейной истории, в моих руках уже находился семейный архив, включавший десятки фотографий и писем, и на месте всего лишь имени мне удалось развернуть образ Марии Алексеевны - сначала девушки, поступившей на секретарскую должность в управление Курской железной дороги (женщины-служащие тогда были редкостью), а после ее выхода замуж за Григория Федоровича – нежно любящей и любимой жены, и, что следует из множества обращенных к ней писем, бывшей любимицей своих родственников и подруг; этот образ был восстановлен в моих писаниях.
Но подлинным воскрешением забытого человека стала работа по воссозданию по письмам и пожелтевшим фотографиям образа моей прабабушки Любови Петровны Фомичевой, - матери Марии Алексеевны, - о которой я никогда дотоле не слышал, а здесь даже удалось пунктирно наметить характер.
И уж совсем на горизонте времени я различил фигуру своего прапрадеда – солидного о мужчины с пышными усами и большой плешью.
О родителях мамы – Сергее Матвеевиче и Марии Николаевне Моргуновых у меня остались лишь детские воспоминания (дед умер, когда мне было четыре, а бабушка – в мои семь лет). Но рассказы мамы и десяток фотографий позволили мне создать картину патриархальной многодетной православной семьи, из которой, помимо моей родительницы, я извлек наброски образов моих теток – Марии, Серафимы, Татьяны, Елизаветы, а также дяди Коли, прошедшего через лагеря, и благополучно оттуда вернувшегося.
Разворачивая свой мартиролог, не могу не упомянуть друга нашей семьи Алексея Васильевича Хлудова – чудом сохранившегося потомка древнего купеческого рода, поражавшего своей самобытностью, вынесенной из дореволюционного прошлого. Прочесав Интернет, я убедился, что его образ сохранился только в моих рассказах.
Далее, - помимо отдельных личностей, в одном из своих произведений я описал население дачного поселка, в котором прошла моя жизнь, включая раннее детство; пусть я изменил имена и фамилии – образы узнаваемы, и поэтому два десятка персон благодаря мне останутся живы.
Теперь перехожу к перечню уже не родительских, а своих знакомых, спасенных мной от забвения. Прежде всего – это мой друг с первого класса начальной школы Юра Сорокин; мы вместе поступали в Университет, и поддерживали связь о 2020 года, когда он умер от КОВИДа – страшно жаль: он был неунывающим человеком с дружелюбным характером; к его образу в своих рассказах я прибегал не раз. На страницах моих произведений встречаются, увы, почившие другие соученики по Университету: своевольная умница Наташа Подвидз, гениальный теоретик Борис Гришанин, обаятельный спортсмен Сергей Красильников и величавый джентльмен Серж Достовалов.
Есть еще целый легион людей, с которыми мне довелось вместе поработать, которые стали героями моих произведений; некоторые из них уже почили, как то: блестящие инженеры и организаторы целых отраслей современной техники Анатолий Федосеев и Евгений Гренгаген, талантливый ученый и яркая личность Майк Хворов, которому я невольно подражал, сильные директора Иван Девяткин и Игорь Артюх, а также десятки других сотрудников становившихся мимолетными персонажами.
Думаю, что наберется целая рота людей, спасенных мной от забвения, правда, при условии, что мою писанину будут читать…
Октябрь 2023 г.