К 60-летию со дня смерти моего отца, гвардии капитана запаса Ивана Петровича Щербакова (28.10.23—10.06.64гг.)
...А немцы, в свою очередь, перерезали все коммуникации, и стало уже поздно. Всё складывалось, как нельзя отвратительно. Боеприпасы закончились. В сутки Ударная армия должна была потреблять до 300 тонн продовольствия. Но, его попросту не было. Ни крошки. Нормы были снижены с 50 до 10 граммов сухариков в день на человека. Затем и шмакодявные крохи закончились. Финиш. В советской армии начался беспросветный голод.
В тамошних лесах севернее озера Ильмень, чуть выше Великого Новгорода до сих пор стоят деревья с ободранной корой, обглоданными стволами. Красноармейцы более 3-х метров по высоте обцарапывали, дочиста обирали шкурное лыко с хлыстов деревьев, жевали сочное и до тошноты горькое сырое вязево. Не гнушались насыщенными листьями ольхи, возле болот питались корешками осоки. Счастливчики доедали последнюю «гусятину». Так называли сдохших от голодухи лошадей, по ассоциации с фамилией командира кавалерийского корпуса Гусева. Ловили и съедали земноводных лягух, жучков и лесных тараканов.
Когда варили суп из водоплавающей лягушки с икрой внутри, будущими головастиками, из неё получалась одна капелька жира. Как раз хватало на пятерых человек. Посмеивались солдаты, что рыбий жир попробовали. Вскоре и костры разжечь было нечем, запасы спичек закончились.
Бойцы как могли, крутили огниво, разжигали с горем пополам кострище и варили в болотной воде голенища кирзовых сапог, ремни, командирские кожаные сумки, планшетки. Жрать хотелось, хоть волком вой. А по пути отхода некоторые, правда, без свидетелей поедали трупы своих же ещё не протухших боевых товарищей, бывших однополчан.
Рядовым эпизодом считалась групповая смертность от голода и случаи самоуничтожения. Начальник особого отдела НКВД Волховского фронта Старший майор госбезопасности 3 ранга Мельников 5 июня 1942 года направил замнаркома внутренних дел, комиссару ГБ записку: «...Зам. нач. политотдела 46 дивизии Зубов задержал бойца 57 стрелковой бригады Афиногенова, который вырезал из трупа убитого красноармейца филейный кусок мяса для питания. Будучи задержан, Афиногенов по дороге в штаб умер от истощения...»
Зелени вокруг наспех вырытых окопов не было. Съедали всё, до чего могла дотянуться рука красноармейца. Если боец поднимал голову, его тут же убивал немецкий снайпер. Дистанция между противоборствующими сторонами была лишь в несколько сот, а в некоторых случаях и десятков метров. Цель для приличной оптики Цейса на раз плюнуть.
Из боеприпасов было в лучшем случае (и то у некоторых) всего 2-3 патрона на человека. Не было бензина для машин и вообще никакого транспорта не наблюдалось. Из последних сил в атаку на немца шли с сапёрной большой лопатой в голых руках и с сучковатой дубиной. Озлобленные эсэсовцы раненых красноармейцев в плен не брали, добивали сразу на месте. Считали всех сражающихся коммунистами-фанатиками.
Но и отношение штабных крыс РККА к многострадальным людям было удручающе зловещим. Чтобы не попали в плен, других великомучеников взрывали в блиндажах, машинах, расстреливали в палатках из пулемётов свои же НКВДшные особисты и, по приказу, заградотрядные бойцы. Злобные были твари. Но помощи всё не было и уже не ожидалось вовсе. Совершенно обессиленные, измученные, раненые, контуженные, измождённые и в бессознательном состоянии, люди попадали в плен. Как знаменитый автор «Моабитских трагедий», татарский поэт Муса Джалиль.
На 16 июня 1942 года в усиленных стрелковых полках насчитывалось всего по 2-3 десятка человек из 1500 по списку. Надежда на счастливую развязку, впрочем, как и вера в спасение были на исходе. Иссякла надежда на благоприятный исход. Солдатикам пора было прощаться с жизнью.
Силами Волховского фронта у Мясного Бора был создан узкий коридор смерти шириною 600-800 метров и протяжённостью в несколько километров. Через этот «загон» под перекрёстным огнём фрицев лишь отдельным горемыкам-везунчикам удалось выйти к своим регулярным частям.
Последний и главный прорыв смертников был организован ночью. Немцы поливали свинцом в упор из своих MG-34. "Циркулярки Гитлера" шинковали мясную плоть исправно. Без шансов. Жуть. Несведущим, это 20 выстрелов в секунду. Для прорывающихся мучеников никаких иллюзий спастись и вероятности прорваться не было. Однако так повелось у людей, что надежда умирает последней. Красноармейцы отчаянно карабкались на карачках по мёртвым телам убитых однополчан метр за метром. Но все усилия были тщетными. Рано или поздно не знавшие пощады смертельные пули настигали обречённых. Кругом были горы трупов, местами в несколько слоёв. Пласты из 5-7 мертвецов на протяжении 3 километров. Везде трупы... Трупы... Трупы... Трупы...
Старуха с клюкой здесь не кокетничала и ожесточённо шуровала стальным шнеком среди издыхающих от бессилия бойцов. По всей округе, кругом хозяйничала и царила смерть. Прощевайте милые сердцу родные просторы. Не дождутся мама и папа своих сынов. Не случится им вертаться до родного дома. Сгинут все в безвестности. Ни почести, ни доблести, ни славы. Аминь.
...Бои в тех местах были беспощадными и кровопролитными. Судите сами. В Любаньской операции принимала участие 376 стрелковая дивизия, имевшая в январе 10530 человек личного состава и общее количество пополнения взамен выбывших у неё было не менее 12 тысяч человек.
На 1 июня в составе было всего 4580 из более чем 22,53 тысяч штыков. А концу июня 1942 года погибли и попали в плен абсолютно все люди.
Нападающая сторона по науке должна нести потери в 5 раз большие, чем оборона. Оккупантов мы должны были прикокошить ещё на полях под Сенно и Смоленском. Но баланс сил почему-то сложился в обратную сторону. Вот и сравним. Для сопоставления пример.
215 пехотная дивизия немцев, которая находилась на острие прорыва 2 Ударной армии возле того самого «загона» за период с 23 ноября 1941 до 18 июля 1942 (7,5 месяцев) потеряла всего 961 человека убитыми (20 офицеров) и 3119 раненными (64 офицера). Добавим сюда ещё столько же непредсказуемых утрат врага. Получим примерную картину сравнения с бесславно погибшей Ударной армией бесталанно загубленной горе-стратегами из РККА.
Фактические потери были катастрофическими: 24 русских к 1 немцу. Такие вот невесёлые дела, братишки. Пучина Тартара. Армагеддон.
Так и не дождавшись помощи, брошенная, преданная, списанная и забытая всеми московскими военачальниками 120 тысячная 2 Ударная армия славных русских воинов прекратила своё существование. Не получивший помощи болтун и властолюбивый политтрепач достал свой табельный "ТТ" и сунул в охрипшую глотку.
От бесславного позорища, унижения и стыдобы коммунист со стажем, Член Военного совета 2 Ударной армии, армейский комиссар И.В. Зуев застрелился...
Вечная память загубленным душам воинов Красной армии у Мясного бора. Слава на веки-вечные.
Новгородская область. Северо-западнее озера Ильмень. 100 километров от линии противостояния Старая Русса-Демянск-Рамушево. Поздняя весна - начало лета 1942 года.
Из воспоминаний моего отца.
166-я стрелковая дивизия, 517-й стрелковый полк, 2 миномётная рота. Командир 3 миномётного взвода, лейтенант Щербаков Иван Петрович (1923 г.р.).