Исповедь перед Концом Света
1959
Песочное 1. Бог есть? 2-й класс
Песочное 1-е
Лето 1959-го года мы провели в Песочном, снимали там дачу в 1-й раз. Это было раза в два ближе от Ленинграда, чем Рощино...
Песочное!.. Сколько детских воспоминаний, сколько впечатлений у меня связано с этим дачным посёлком на Карельском перешейке по Выборгской ветке железной дороги, и с его окрестностями!..
Лето!.. Большая часть невольных ассоциаций и самых светлых и ностальгических воспоминаний у меня на всю жизнь связана с летом — в Песочном!.. Лето — это Песочное! Песочное и его окрестности (которые для меня с каждым летом всё более и более расширялись...). На всю жизнь!.. Солнце, трава, цветы, бабочки, стрекозы, шмели, вода… и — лес!..
В Песочном, сколько сейчас помню, было две главных, параллельных, улицы: Советская и Речная. Дача наша располагалась на одной из поперечных улиц между этими двумя, ближе к вокзалу. Кажется, это была, судя по современной электронной карте, и по моим смутным воспоминаниям, улица Дачная...
Дача эта была очень старая, деревянная, двухэтажная, довольно красивая. Наверное, ещё дореволюционная. Большое резное крыльцо с совершенно истёртыми деревянными ступенями. Огромные старые сосны прямо во дворе...
Сохранилась чёрно-белая фотография, где я, сидя в синем трикотажном тренировочном костюмчике на ступеньках этого большого крыльца, читаю большую детскую книгу (это был «Чиполлино» Джанни Родари).
Наша комната была на 2-ом этаже. Большая, сухая, светлая, с большой печкой…
Помню какую-то картонную коробку (вроде, из-под конфет), где я хранил свои тогдашние детские дачные сокровища: фантики от разных конфет, верёвочки, гвоздики, стёклышки, пуговицы… И прятал это где-то на печке, в какой-то уютной маленькой нише...
Да, во дворе росли большие, старые сосны… От них всегда была тень и прохлада в жаркие дни — но и света было достаточно...
Воду брали из глубокого колодца. Я помню, как однажды хозяин (какой-то очень интеллигентный человек, в очках, похожий на какого-нибудь учёного) чистил его, спускался на верёвке на самое дно… Вода в тех местах была очень хорошей. Даже, говорили, целебной...
Еду все дачники готовили на кухне — на керогазах, керосинках и примусах. Помню этот удивительный запах керосина и всех этих гудящих и шипящих керосинок (каждая машинка пахла по-особенному)!..
Играл с ребятами (вроде, все они были дачниками). У одного мальчика, моего ровесника, был вставной глаз; я не сразу это понял, просто видел, что глаз какой-то странный, и смотрит он странно. Мать потом рассказывала, со слов его матери, что какой-то мальчишка, играючи, бросил в него льдинкой и попал прямо в глаз, и глаз вытек. Его мать это видела. И он страшно кричал... Мне это было очень страшно представить! Но это заставляло задуматься: какими могут быть чисто физически человеческие страдания, и какие страдания могут ожидать меня самого...
Играли, в основном, во дворе или на улице неподалёку. Кажется, у меня был детский двухколёсный велосипед, жёлтый, уже плохо помню. Шашки, шахматы, карты, лото... Это я всё тогда осваивал, но без особого пристрастия…
Помню, очень популярны тогда были детские сачки для ловли бабочек, этим занимались и девчонки, и мальчишки. Бабочек тогда было ещё много, и я научился различать белых капустниц, чёрно-красных крапивниц и больших, почти совсем чёрных, махаонов…
На одной из тех дачных фотографий я сижу на скамейке, в чёрной вельветовой курточке и в тюбетейке, и демонстрирую перед собой большой чёрный пистолет — деревянный, довольно хорошо и детально вырезанный и покрашенный чёрной краской. Если бы не это фото, я бы, наверное, и не вспомнил, что такой пистолет у меня был…
Купаться ходили через железную дорогу на карьеры с грязноватой глинистой водой. Иногда – в противоположную сторону: по Речной улице направо, потом — налево по грязноватой дороге вниз, перейти речушку по узкому деревянному мостику, потом — по песчаному склону большой камовой (или моренной?..) гряды вверх, потом — по натоптанной дачниками дорожке через лес, и — вниз, на Чёрную речку... Но она была совсем небольшая, там можно было только едва талапаться в «лягушатнике». И плавать по-настоящему я тогда так и не научился. Да и потом плавал плохо…
Чёрную речку в районе «лягушатника» можно было перейти через маленький мостик, и там уже начинался более серьёзный лес. И потом именно это направление моих лесных походов стало главным — и привело меня к танкодрому и «запретной зоне»…
Привело меня — к тем ещё диким и безлюдным тогда местам, куда я бежал из дома…
Рассказ бабушки Веры о Боге
Бабушка Вера никогда до этого лета не говорила со мной о Боге, о религии, хотя протестанты, как известно, отличаются гораздо большим миссионерским рвением и прозелитизмом, чем православные. Во времена Хрущёва это было, действительно, небезопасно, и даже не столько со стороны государства, сколько со стороны «общественного мнения», особенно, как в данном случае…
Но тут она, видимо, не выдержала и решила просветить мою душу ко спасению Светом Евангельским. Благо я был парень очень любознательный, и вопросы задавать взрослым очень любил. Разговор у нас тогда был довольно долгий, серьёзный, но запомнил я из него очень немного…
А именно, я спросил (где-то уже к концу разговора):
«А Бога можно увидеть?»
И бабушка Вера мне, как помню, ответила, что Бога видеть невозможно, но можно видеть славу Божию. И рассказала мне про пророка Илию, как он видел славу Божию. Имя я тогда не запомнил, и лишь много лет спустя я понял, что это она мне рассказывала про Илию. Помню, на моё воображение этот разговор подействовал очень сильно...
Но в ближайшие выходные, когда приехала мать, я, по простоте душевной, что-то ей такое ляпнул про Бога, проговорился, ни о чём не подозревая. И мать устроила бабушке Вере форменный скандал, и потребовала, чтобы этих разговоров о божественном больше не было...
Да, это было аккурат хрущёвское время...
Помню, бабушка Вера была расстроена. И когда я у неё после попытался что-то спросить на религиозную тему, она, как-то с очень угрюмым видом, ушла от этого предмета. И больше мы с ней на эту тему не говорили уже никогда. А скоро я и вообще почти забыл об этом разговоре.
Не так давно я подумал, что эта паламитская тематика была, Божьим Промыслом, затронута совсем неспроста. С намёком на квантовую картину реальности…
Слава Божия, она же Сила Божия, Благодать Божия, Премудрость Божия, она же София…
Ещё не скоро я пришёл хоть к какому-то знанию об этих вещах…
Школа. 2-ой класс
Если бы школа действительно учила знанию!..
Но почти до всего мне потом пришлось доходить самому…
Впрочем, это ведь и знание людей, и знание жизни, какая она есть…
+ + +
2 сентября 1959 года мне исполнилось 8 лет.
1 сентября я пошёл во 2-ой класс…
Опять нашей учительницей была Белла Зиновьевна, но уже последний год…
Отца Владика Гачияева, видимо, резко перевели куда-то на новое место службы; и я с Владиком даже не успел попрощаться, или о чём-то договориться, и больше его уже никогда не видел…
Не помню, во 2-ом или в 3-м классе у нас появился Толик Коханский, тоже сын военного. Он жил тоже на Халтурина, в коммуналке, почти у самой Дворцовой площади… Мы с ним тоже подружились…
Из всех моих девочек-одноклассниц больше всего мне в это время нравилась чёрненькая и темноглазая Лариса Солдатова. Я представлял себе, как совершаю подвиг на её глазах, спасая её: где-то на Мойке, недалеко от нашей школы, в подворотне, лёжа стреляю по каким-то врагам из автомата ППШ (с круглым дисковым магазином). Она упала (не раненая — просто упала: война ведь!) — и я её, типа, «прикрываю» своим автоматным огнём, стреляя непрерывными очередями по какому-то невидимому и совершенно неопределённому противнику… Уже гораздо позже подумал, что эта стрельба в самом центре города — уж слишком напоминала гражданскую войну…
Писать мы, хорошо помню, и во 2-ом классе продолжали простыми деревянными ручками, «вставочками», со стальными перьями нескольких определённых типов, окуная их в чернильницы-непроливайки, и пальцы у нас у всех постоянно были в чернилах. И в каждой тетрадке для чернил была вложена отдельная бумажка-промокашка…
Из кусочков этих промокашек мальчишки скатывали маленькие шарики и пуляли ими из трубочек друг в друга — это была распространённая забава на уроках, когда хоть немного тому позволяла обстановка…
Девчонки, конечно, такими шалостями и глупостями не занимались, и если мальчишки пуляли в них, то ответной реакцией было просто: «дурак!»…
И дружить мальчику с девочкой было тогда как-то стыдно… И это — не смотря на совместное обучение! Не смотря на то, в классах за парту нарочно сажали вместе мальчика с девочкой!..
Позже, всё равно, все сидели за партами только однополыми парами, и я не помню ни одного случая, чтобы за все 10 лет в нашем классе когда-нибудь было иначе…
И ни с одной девочкой в школе, за все 10 лет учёбы, я так и не подружился…
Но надежды — никогда не терял, и не теряю!..
(отредактировано 5.4.2024)