И С П О В Е Д Ь Н А С Т А Р О М П О Г О С Т Е
В жаркий полдень 1 июля 2002 года у сельского кладбища близ железнодорожной станции Самара-Радица остановился автомобиль. Из старенького «жигулёнка» вышли невысокий пожилой иностранец в модном светлом костюме и, судя по скромному виду, наш соотечественник, переводчик. Они долго ходили между могил, читая надписи на обелисках.
– Мистер Джеймс, – умоляюще сказал переводчик, – может хватит? Неужели вы не устали? Мы исходили вдоль и поперёк всё кладбище! Здесь нет старых захоронений!
– Не спешите, – махнул рукой иностранец. – Именно здесь похоронены мои предки. Дедушка не мог ошибиться. Да и отец мне всё подробно рассказал…
– Может здесь в углу? – спросил переводчик. – Тут какие-то холмики. Наверное, заброшенные могилы…
– На том месте уже похоронили немало людей, – сказал подошедший к ним старичок. – Если некому ухаживать за могилами, они быстро приходят в запустение. А люди мрут, как мухи.
Когда переводчик пересказал эти слова иностранцу, тот вздрогнул, быстро поблагодарил старика и, повернувшись в сторону кладбища, направился к тем самым безвестным могилам. Здесь он остановился, поклонился на все четыре стороны, а затем встал на колени и…заплакал. Потом американец достал из кармана небольшую коробочку и стал собирать в неё кладбищенскую землю. Переводчик смотрел на него с изумлением.
– Привезу домой землю со священного для нас кладбища, – пояснил иностранец, – высыплю её на могилы отца и деда. Они, умирая, просили меня об этом…
– Так вы специально ехали из такой дали, чтобы побывать на деревенском кладбище? – удивился переводчик.
– Да, – тихо сказал, вытирая слёзы, зарубежный гость, – для этого я сюда и приехал.
– Кто же были ваши предки?
– Мой дедушка был русским. Звали его Василий Фролов. Он был зажиточным и уважаемым крестьянином здешней деревни Радица. У него были жена, двое сыновей и две дочери. Он был настолько уважаемым человеком, что его включили в состав делегации, которая встречала здесь в Радице в 1915 году поезд с царем Николаем II и провожала его в местную церковь, где царь отстоял службу. Зимой 1917 года моего деда избрали в другую делегацию – ходоком от здешних жителей в Петроград на приём к Владимиру Ленину!
Прибыв в Петроград в январе 1918 года, крестьяне довольно быстро и легко получили пропуска в какой-то дворец. По городу в это время ходили страшные слухи: идут массовые расстрелы! Прямо на виду у всех в открытых грузовиках вывозили в овраги людей и там убивали. По пути крестьян несколько раз останавливали военные патрули и проверяли пропуска. Наконец ходоки прибыли в резиденцию Ленина. Тут с моим дедушкой случилась беда. Питались в ту пору приехавшие крестьяне чем попало, и дед, съев поутру что-то несвежее, почувствовал себя плохо. А когда пришли во дворец, где было много вооружённых людей, его потянуло отлучиться. Сопровождавшие его крестьяне спешили, им некогда было ждать дедушку.
…Когда он вышел, в вестибюле уже никого не было. Вытащив пропуск, Василий Фролов побежал к будке часового, которая находилась посреди коридора. А вот когда он проходил мимо солдата с винтовкой и предъявил ему пропуск, тот вдруг подскочил от удивления: – Дядь Вась! И ты здесь?!
Это был Митька из Бежицы, приятель старшего сына – с ним они вместе учились в церковной школе.
– Уходите, дядя Вася! – быстро сказал молодой солдат, показывая рукой на ближайшую дверь. – Там у Ленина только что побывали ваши мужики. Такой был крик, ругань! Страх!!! Вот только что отвели мужиков от Ленина прямо в Чеку!
– Что же мне делать?! – перепугался Василий. – У меня же пропуск. Надо же сделать отметку, иначе не выпустят!
Вдруг неожиданно открылась большая чёрная дверь, и из неё выглянул низенький, лысенький человек с небольшой рыжей бородкой.
– Что, ещё посетитель? – громко спросил он. – И опять из крестьян?!
– Да, Владимир Ильич, – ответил солдат. – К вам на приём тут ещё один крестьянин. Это, знаете, хороший человек! – подмигнул он Фролову.
Напуганный мужик вошёл в кабинет вождя.
– Садись, – сказал резким, хрипловатым голосом Ленин и указал на стоявший прямо у стола табурет. Фролов сел и со страхом посмотрел на вождя. Ленин продолжал стоять, разглядывая мужика. На радицкого крестьянина смотрели большие, какие-то огненные глаза, с рыжими колечками у зрачков.
– Ну, всё, пропал! – подумал Василий.
Ленин молчал и всё смотрел с какой-то насмешкой, а мужик никак не мог оторвать от него взгляда. Глаза вождя, казалось, горели, влекли к себе и одновременно отталкивали.
– Господи, спаси, с нами крестная сила! – пробормотал про себя Фролов.
– Ну, батенька, – улыбнулся вдруг Ленин, ещё больше напугав крестьянина, – как вы теперь собираетесь жить?
– Всё как надо, по закону, – пролепетал мужик, – по-христьянски…
– «По-христьянски» – не по закону! – возразил Владимир Ильич. – Надо жить с пользой для народа, трудиться на благо общества, а с церковью нам не по пути!
– Да, да, конечно, – кивнул головой багровый как кумач мужичок, – без церкви, а так, общим миром…
– И «миром» так не проживёшь, – улыбнулся Ленин. – Нужно думать о будущем, об объединении хозяйств, об общей земле, коллективном труде. Как ты думаешь, сможем мы наладить коллективный труд?
– Всё сможем, батюшка, воля ваша, – пробормотал Василий.
– А сколько же у тебя коров, лошадей? – вдруг требовательно спросил вождь.
– Три коровы, две лошади, – начал с дрожью в голосе мужик, но осёкся. Во взгляде Ленина что-то резко изменилось, а в глазах промелькнули строгие искорки.
– Ах, так ты, значит, братец, кулак?! – нахмурился он.
Фролов совершенно перепугался. – Пожалейте, батюшка! – закричал он не своим голосом, подскочил к столу, бросился на колени, упал…но вдруг какая-то чёрная тень накрыла его, и всё куда-то провалилось…
…Очнулся Василий на диванчике, возле которого хлопотали солдаты, лившие ему на голову воду. Оказывается, он упал в обморок и был вынесен солдатами из ленинского кабинета под громкий хохот вождя.
– Беги, дяденька, – произнёс прямо в ухо Фролову склонившийся над ним земляк Митька. – Вот тебе пропуск, я тут уже сделал для тебя отметку!
– Мой дед так рванул, что напугал стоявших у входа охранников, и те едва его не задержали, – подытожил свой рассказ иностранец, – однако всё обошлось. Дедушка сразу же прибежал на квартиру, где он жил с земляками и, никого не дожидаясь, схватил свой узел и пошёл пешком на ближайшую станцию. Не ел, не спал сутками, пока не добрался до своего родного села. А там, немного отдохнув, за бесценок распродал всё своё имущество и вместе с женой, моим, тогда ещё тринадцатилетним отцом, с двумя дочерями бежал через Польшу в Америку. Он так спешил, что не мог успокоиться, пока не пересёк океан…
– Что же стало с ним потом? – не выдержал потрясённый переводчик.
– Где-то под Варшавой, в холод и голод, умерла его жена, моя бабушка. Там её и похоронили. Ни дедушка, ни отец так и не побывали на её могиле. Это завещано мне. У меня есть карта…В Америке его жизнь сложилась хорошо. Скоро он снова женился. Детей не было. Зато он опять стал зажиточным человеком, богатым фермером. Взял в аренду землю. Хорошо работал. Он умер в 1973 году в возрасте девяноста двух лет. Отец мой тоже умер в прошлом году, ему был девяносто шесть. В Америке живут долго…
«Десница» № 29 от 17.07.2002 г.