Не открою никакого секрета: халтура (работа на частного заказчика) в свое время для многих являлась основным видом дохода, а вот заработной платы едва хватало на быт.
Если бы про тот случай снимали фильм, то выглядеть это могло примерно так.
Утро, жена пилит солидного мужчину в погонах прокурора:
- Когда ты наконец приведешь в порядок мебель, которая досталась нам в наследство от троюродной бабушки? Вот так и помрем, как смерды, среди этих румынских гарнитуров, имея в гараже антикварные раритеты.
Следующий эпизод можно было бы снять в мастерской, куда на черной «волге» приехал означенный господин, хотя в те времена бытовало гордое обращение «товарищ». Его помощники выгрузили комод "бомжеватого" вида, занесли его в мастерскую и удалились. Так как я не пишу сценариев, продолжу в обычной своей манере.
Работали в этой мастерской трое талантливых реставраторов. Надо сказать, что руки у них росли откуда им и полагалось расти, и все они успевали. Перво-наперво с мебелью управиться в литературном музее, да так виртуозно, что даже дух поэта, витавший в свежевыкрашенных помещениях, оставался доволен. Про себя ребята не забывали тоже, о чем свидетельствовала очередь из клиентов далеко не простых, а в основном из лиц, не покидавших экран телевизора.
В мастерстве и профессионализме равных им почти не было: ведь даже принесенные в мешке разрозненные детали, побывав в их руках, вновь становились стульями, креслами, столиками, диванами, обретали новую жизнь и радовали своей красотой хозяев. Интересное наблюдение можно сделать, заметив, как удлиняют жизнь красивые вещи. Думаю, вы обращали внимание на смотрителей в музеях, возраст которых можно назвать весьма почтенным. Позволю себе смелое предположение, что, подпитываясь энергетикой шедевров, висящих на стенах и стоящих рядом, музейные служители продлевают свою жизнь. Ведь никто не будет спорить , что настоящий художник вкладывает в работу свою душу, а она то и питает людей впоследствии , преломлясь и напитывая тысячи жаждущих.
Но вернемся к комоду, хотя трудно было назвать комодом, это непонятного цвета на хромых ногах сооружение, с разбухшими от долгого хранения в гараже ящиками. Кроме глубокого сострадания, никаких других эмоций вид его не вызывал. Нет, конечно, за большую взятку, может быть, можно было его пристроить на помойку или на свалку. Можно было найти ему и еще одно применение: его могли бы использовать в качестве декораций в фильме ужасов, но такое кино тогда почти не снимали. Кто бы другой, кроме как «похоронить» его, ничего другого бы и не предложил, но мастера на то и мастера. Ударив по рукам, договорившись по цене, перекрестились, да и за работу.
Разобрали весь предмет на составные части и начали «вылечивать» каждый "позвонок". Самое же интересное открытие их ждало, когда стали размывать его от грязи и от почти десяти слоев темного укрывистого "кузбасслака". Замотали на ночь в компресс со специальными ядреными смывками, а утром чуть не ослепли от красоты. Смыв старую многослойную "штукатурку", которая подобно болотной жиже стекала на заботливо постеленную клеенку, все увидели удивительно богатый по текстуре и редкий по красоте среза тополь.
Солнечные лучи проникали в глубь дерева, и оно, словно золото высшей пробы, словно янтарный самородок, щедро делилось, изумительным тёплым светом. Хитросплетенные прожилки и сучки покрывали поверхность комода затейливым, как у малахита, рисунком. Даже много видавшие на своем веку реставраторы не выдержали такой красоты и присели перекурить и отдышаться. После этого работа вообще пошла как по маслу, и вскорости комод был готов предстать "пред светлые очи заказчика". Предвкушая восторги, похвалу, а там глядишь, может быть, и премию, решили обставить процедуру сдачи, как открытие памятника. Закутали комод льняной материей и сели ждать.
К назначенному сроку прошуршала черная "волга", хлопнула дверца, и на пороге, пыхтя, возникла номенклатурная фигура "ответственного работника".
- Ну докладывайте, мастера, - пробасил он.
Ничего не говоря, старший театрально сдернул материю, и, подобно сказочной жар-птице, комод залил мастерскую светом. Все взгляды были обращены на заказчика. Но он молчал, тупо уставившись на комод. Повисла пауза, переросшая в зловещую тишину.
А затем, как приговор, мастера услышали вопрос: " Где мой комод? "
Не поверив своим ушам и перебивая друг друга, все бросились объяснять, какой редкий и замечательный предмет оказался под слоем грязи и лака. Но ни заверения, ни клятвы, ни логические доводы не возымели ни малейшего влияния на убежденность в подмене. Хозяин сказал, как отрезал: "Буду у вас через две недели - или вернете мне мою вещь или посажу." И с каменным лицом вышел, хлопнув напоследок дверью.
В мастерской повисла мертвая тишина, солнце за окном померкло, даже комод слегка погас и присел, как бы извиняясь за происшедшее. Старший полез в холодильник, где замерзала в ожидании торжества специально заготовленная бутылка. Понуро опустив головы, сели за стол, перспектива оказаться в тюрьме никого не радовала, но найти какие-то новые аргументы про превращение комода не получалось. Даже хмель не брал, вот до чего обидно стало. Утро вечера мудренее. На том и порешили, расходясь из мастерской.
А уже утром из мастерской доносился веселый визг пилы, свист дрели, шелест вылетающей из рубанка стружки, глухой, словно стук дятла, стук долота. Прошло две недели. Все повторилось снова: прошуршала черная "волга", хлопнула дверка машины, потом скрипнула входная дверь, и вновь возник в проеме человек в пальто с каракулевым воротником. Как и в прошлый раз соскользнула ткань. На этот раз лицо заказчика расползлось в довольной улыбке: " Вот он мой хороший, вот он мой..,что испугались? Никогда больше так не делайте... реставраторы - махинаторы!"- произнес поучительным тоном великан, нежно поглаживая точную копию своего комода, облицованного шпоном грязновато болотистого цвета.
После этого, что стало полной неожиданностью, клиент расплатился, Погрузив комод и проводив заказчика, мастера вернулись в мастерскую, где их ждало прикрытое листом фанеры "янтарное чудо XVIII века".